Парус. одинокий
Шрифт:
– Голосую против… - вскинулся Славик и смолк, получив от Янки короткий тычок под ребра:
– Заглохни, электорат, бо твою кандидатуру выдвину. Я ж казала, для гонорару нам и жинки твоей хватит!
– Я попробую вас вытащить, если вы разрушите непреложность права, которое защищает вашу… вашу жертву. – продолжал Рико, - Если сами примите наказание за совершенное вами преступление.
Запекшиеся, словно рана, губы охранника дрогнули и перекосились в невеселой усмешке:
– Это как же? Самому себя выпороть?
– Янка, перо и бумагу, - не отводя глаз от охранника, велел Рико. – Вы должны ничего не утаивая, не пытаясь
– А потом? – после долгого молчания спросил охранник, - Вырвемся – и что будет с моим признанием?
– Если вырвемся! – даже в страхе перед Янкой и Рико Славик не мог долго молчать – страх перед бичихой пересиливал, - Тварюка эта ползающая нас, значит, порвет… - дернув Лину к себе, прокричал он. Лина немедленно начала выкручиваться из рук мужа – похоже, это самое «нас» ее не прельщало, - А настоящий убийца спокойненько наружу выйдет и признание свое в первом же сортире утопит?
– Здесь не так уж много сортиров, - оглядывая пустые бетонные стены, вздохнул Рико, - Право, защищающее «возвращенцев», обмануть невозможно! Если мы вас вытащим отсюда, вы окажитесь в тюрьме. Не рассчитывайте сбежать. Признание, написанное здесь и сейчас, не позволит. Но вы будете жить!
– Жить, - хрипло процедил охранник, - Смешно. Где жить-то, в тюряге? С урками и бомжами пятнадцать… двадцать лет на зоне пайку жрать?
– Miles pardon, ничего иного предложить не могу. – холодно ответил Рико, по-прежнему протягивая охраннику письменные принадлежности, - Вы умрете – я не позволю никому другому умереть вместо вас, - или сядете. В любом случае, в тюрьме вам не будет хуже, чем здесь!
– Здесь я человек, - глухо ответил охранник, - Не бомж, не зэк паршивый – человек. У меня работа! Мне зарплату платят! У меня дом есть! Я телевизор смотрю – какую сам хочу программу, а не какую вертухай велел! – его голос медленно подымался, срываясь в крик, - Не заставите, твари!
– Держите его! – успел крикнуть Рико, но было уже поздно.
Очень быстрым, профессиональным движением охранник рванул к себе Лину и сунул дуло ружья ей под подбородок.
– Вы, суки, во всем виноваты! У меня все было! Я держался! Полгода держался! Вы, вы приперлись, из-за вас… У-у, сволочи! – он с силой вдавил ружье Лине в горло.
– Стажер!
Крик Рико бросил Романа вперед. Кованное оголовье палки ударило по ружейному дулу, второй конец пошел в лицо охраннику… Тот изогнулся, отклоняясь, выпустил Лину. Хрипящая женщина упала на колени, заходясь истошным кашлем.
– Уйдите от меня!
– охранник легко крутанулся… и слепо ринулся прочь.
– Куда! Там лифт!
– Держите его, он нам нужен! – кричал Рико, бросаясь за охранником.
Почти не рассчитывая попасть, Роман метнул свою палку. Кованное оголовье врезалось беглецу между лопатками… Тот рухнул ничком – перегораживая своим телом распахнутые дверцы лифта. Кабина загудела.
Роман свалился на охранника сверху, вцепился, потащил из лифта обратно на площадку… Но охранник извернулся… Многострадальная Романова голова взорвалась, будто фугас в ухо засунули. В глазах помутилось, он чувствовал лишь, как его пальцы скользнули по бронежилету и намертво сжались на жесткой ткани штанов… Романа поволокло…
– Пусти, сука! – хрипело впереди.
–
Лифт… Нельзя… - простонал Роман.Потом его швырнуло, спиной приложило о твердое и холодное, пол качнулся под ногами… В прямоугольном проеме он успел увидеть распластавшуюся в прыжке Янку, ее взлетевшую косу, протянутые к нему руки… Раздалось тихое пневматическое шипение. Пластиковые двери сошлись, жадно поцеловавшись резиновыми губами прокладок у самых кончиков Янкиных пальцев.
До Романа донесся долгий вибрирующий крик – снова заорало затаившееся в гостинице неведомое существо. И тут же Янкин вопль:
– Опять поздно – пиймаю, уши оборву! – на закрывшиеся двери лифта обрушился страшный удар, заставляя пластик выгнуться дугой.
Казалось, кабина в ужасе содрогнулась… К горлу Романа подкатила тошнота. Объект «лифт в преисподнюю», код 7/13, ухнул вниз.
***
– Не двигаться!
Не обращая внимания, на самом деле почти не видя ткнувшегося ему в грудь ружейного дула, Роман приподнялся и сел, напряженно оглядывая узкую кабину. Лифт неторопливо спускался.
Мысли Романа скакали блохами на раскаленной сковороде. Мутный страх мешался с таким же мутным любопытством: он внутри «лифта в преисподнюю», надо же! Никто не знает, что происходит внутри объекта 7/13. Те, кто на свою беду узнавал это, уже никогда не выходили, и никому ничего не рассказывали. «Да и я вряд ли выйду!» - от трезвой обреченности этой мысли Романа передернуло. Он огляделся по сторонам. Цепляясь за стену, попытался подняться…
Над ним нависла перекошенная, измазанная грязью физиономия охранника, самого похожего на демона.
«Глядишь, «лифт в преисподнюю» за своего примет…» - и тут же сильная рука охранника ухватила Романа за шиворот.
– Я что сказал – не двигаться!
Романа прижало лицом к зеркалу на задней стенке кабины, ружейное дуло уперлось между лопатками. В прозрачном стекле Роман увидел свои широко распахнутые глаза…
И еще свои глаза…
И еще…
В прямоугольнике стекла отражалось бесконечное число Романов. Романов в кабине лифта. Романов, прижатых распухшим носом к зеркалу. Они множились и множились, нескончаемой чередой уходя в бесконечность.
Казалось, на противоположной стене лифта висит еще одно зеркало и два прозрачных стекла отражаются друг в друге, плодя вереницы двойников.
Но ведь напротив нет стенки! Там двери, раздвижные двери! На них нет зеркала!
Роман задергался под притиснутым к его спине ружьем:
– Ты слышишь меня или как? Стоять спокойно! – рявкнул ему в ухо охранник, ружье надавило сильнее…
– Пусти… придурок… не до тебя… - пропыхтел Роман и с трудом вывернул голову. Охраник с силой дернул за ворот, приложив спиной о противоположную стенку лифта.
– Не до меня тебе? – ревел он, - Не до меня? А что ж тебе «до меня» было, когда ты языком своим поганым трепал, ты… - с глубокой, подсердечной ненавистью простонал охранник. Ружье вдавилось Роману в горло, заставляя судорожно заперхать. И тут же приклад, коротко без замаха съездил по лицу. Кровь из рассеченной брови залила глаза, ноги подкосились и Роман сполз на пол.
Охранник захохотал.
– Ох и красавец! – ружье взлетело снова.
Роман попытался увернуться… но на плечи навалилась невыносимая тяжесть, что-то крепко придавило его, не давая шевельнуться. Удары ботинок и приклада посыпались градом. Оставалось только закрываться руками.