Паспорт 11333. Восемь лет в ЦРУ

Но почему Эбер?

Мы уже видели, что Микале тесно сотрудничал с миссией, но в конце концов погорел. Его длительное пребывание в министерстве развило в нем неуемное хвастовство. Он стал считать себя незаменимым и даже начал борьбу с политическими деятелями, которые по своему положению были значительно выше его. Кроме того, он позволял себе злословить по поводу некоторых бывших министров, с которыми работал. Он дошел до того, что перестал относиться с уважением к лицу, которому был обязан своей карьерой. Вот таким было его положение, когда за несколько месяцев до выборов разразился профсоюзный кризис. Титито Эбер заявил о советском вмешательстве в профсоюзы Уругвая. Под влиянием Саенса Техера и Микале заявили, что два профсоюзных руководителя прячутся в советском посольстве. Вспыхнул скандал. Была доказана абсолютная лживость выдвинутых обвинений.

В связи с этим Техере пришлось уйти в отставку, а ослабленный борьбой с путчистами Микале вынужден был попросить бессрочный оплачиваемый отпуск. Хотя он и оставался номинально генеральным директором, но вернуться на свою должность ему так и не удалось. Временно исполняющим обязанности генерального директора был назначен Родриго Акоста.

Эберу было нетрудно пожертвовать Микале. Его борьба с Агеррондо и его сообщниками тяготила Титито, который, возможно, после переворота стал бы гражданским руководителем правительства де — факто. В то же время он был партийным вожаком группировки, к которой принадлежал Микале.

Стораче Арроса, заменив Техеру, дал миссии зеленый свет, позволяя ей делать все, что вздумается. Его просьбы сводились только к обеспечению стипендиями в Вашингтоне кого-либо из своих друзей или сообщников.

Американцы жалели об уходе Микале, но министр для них был важнее генерального директора. Поэтому Саенс и Бернал были сторонниками статус — кво. Им хотелось, чтобы «год Эбера» [18] растянулся еще на пять лет.

Кантрелл и Нориега теперь действовали более осмотрительно. Ни к кому из кандидатов они не относились с предпочтением — ко всем у них было отношение отрицательное. Мичельини [19] был для них неприемлем, однако его кандидатура их не волновала, так как они считали его шансы ничтожными.

18

По старой коллегиальной системе каждый год на посту президента чередовался один из четырех первых национальных советников от партий большинства. Их действительные исполнительные функции были немногочисленны, это был больше протокольный пост. Однако они пользовались известным психологическим влиянием. В последнем году пост президента в Национальном совете должен был занять Альберто Эбер. В рамках кампании за реформу конституции, которая предусматривала возвращение к системе одного президента, была развернута пропагандистская деятельность под лозунгом «Год Эбера». Это было сделано для того, чтобы эрреристский совет со своей стороны дал толчок к ликвидации коллегиального правления. Имя Эбера связывалось с созданием правительства единоличной власти. Но это не противоречило планам Агеррондо совершить государственный переворот.

19

Сенатор. Руководитель прогрессивной фракции «15–го списка». Еще когда Луис Батлье был жив, он порвал с ним и образовал «Список 99». Кандидат на президентских выборах 1966 года по этому списку от партии «Колорадо». В 1971 году вошел в Широкий фронт, поддерживавший генерала Сереньи.

На этом же основании отметалась кандидатура Васконсельоса. Даже в отношении Хорхе, из-за его некоторых демагогических позиций, высказанных в «Аксьон», у них закрались сомнения, правда, вскоре они отпали. Известную озабоченность вызывала у них кандидатура генерала Хестидо. Их пугал не столько генерал и не столько силы, стоящие за ним: сторонники Батльистского союза «Колорадо», а также те, кто группировался вокруг архиреакционной газеты «Эль Диа», возглав — ляемой Пачеко Ареко [20] .

20

Избран вице — президентом в 1966 году. После смерти генерала Хестидо занял пост президента республики. Проводил политику предательства и репрессий. Скрытый до этого кризис разразился в годы его правления.

Нет, их отпугивало то, что решающий вклад в кампанию по его избранию могла внести группа сенаторов, которая отделилась от «15–го списка» (в их числе находилась сенатор Робальо), и ее влияние могло поэтому в будущем стать значительным. Кантрелл и Нориега рассматривали Робальо чуть ли не как фанатичную террористку с ножом в одной руке и бомбой в другой.

Не был в фаворе и Титито. ЦРУ считало его человеком очень неуверенным, несерьезным, способ — ным совершить любой необдуманный поступок. Некоторые его заявления были смехотворны.

Кантрелл и Нориега, хотя были несколько выше по уровню развития, чем Титито, обращали на себя внимание тем, что часто говорили банальности.

— Тот, кто кажется красным, — говорил мне Кантрелл, — и говорит как красный и поступает как красный, должен быть красным. Васконсельос поэтому — красный.

Прикидываясь наивным, Нориега так говорил о Батлье — и-Ордоньесе:

— Это только снаружи он старый мечтатель, привезший из Европы четыре анархических мысли, украсивший их французским рационализмом, чтобы предложить несуществующей стране. Батльизм не более чем попытка придать идеологическое содержание этому салату. В конечном итоге Батлье и Эррера являются разными сторонами одной и той же медали: они представляют народ, который не хочет быть аргентинским или бразильским, но не может жить как уругвайский.

Как ни старался Нориега показаться мудрым, иногда он просто терял чувство меры. Так, однажды увидев на улице большое количество красных флагов, он чуть было не затеял по этому поводу специальное расследование, пока я ему не объяснил, что это эмблема партии «Колорадо».

Наконец, к работникам самого высокого класса относился поверенный в делах мистер Топпинг. Это был опытный дипломат, карьерист, остерегавшийся открыто выражать свое мнение, если допустить, что он вообще его имел.

Однако во время бесед он отдавал явное предпочтение Хорхе или Демократическому союзу «Бланко» доктора Гальинала. В действительности ему был сугубо безразличен как первый, так и второй. Он говорил о необходимости проведения бескорыстной политики, политики внепартийной. Он давал понять, что его подкупает патриотизм этих двух деятелей, каждый из которых высказывался в пользу другого, если терпел поражение на выборах. Поверенный в делах также часто выступал за будущий кабинет, составленный из представителей этих двух группировок.

Прошли выборы, и все изменилось. Победивший на них генерал Хестидо должен был занять свой пост через три месяца. Нам предстояло много дел. Прежде всего, нужно было как можно скорее узнать состав будущего кабинета и по возможности разузнать о его второстепенных фигурах.

У каждого подразделения посольства была своя цель. Миссии, конечно, поручалось получить сведения о министерстве внутренних дел и полицейских управлениях, особенно в Монтевидео.

Постепенно картина прояснялась. Саенс встретился с будущим министром внутренних дел доктором Аугусто Легнани. Устанавливались контакты с полицейскими чиновниками, принадлежавшими к партии «Колорадо». Одно случайное обстоятельство дало возможность познакомиться с данными, которые в подходящий момент могли ускорить налаживание связей с будущим заместителем министра Алехандро Ровирой. В то же время необходимо было предусмотреть и устранить проблемы, которые могли возникнуть в последний час.

Американцы, чтобы не упустить контроля над обстановкой, хотя и поддерживали контакты с различными группами путчистов, вместе с тем систематически выступали против государственного переворота, так как не хотели, чтобы Уругвай утратил свой образ страны представительной демократии. Они, кроме того, желали избежать развития непредвиденных действий, которые могли оказаться неблагоприятными для них. Спокойный, без особых волнений Уругвай их устраивал как база действий против сопредельных стран.

Переворот был бы резервным выходом в случае победы народных или прогрессивных сил. Следует иметь в виду, что события развивались в 1967 году. Пока еще прямо речь не шла о созревании революционной обстановки, которая является обычно естественной реакцией на ухудшение экономического положения и на разгул безграничных репрессий.

Американцы предпочитали держать страну под контролем при помощи институционных средств. Эта политика оставалась без изменений. Правда, когда я покидал Уругвай, уже намечались некоторые перемены.

После смерти в декабре 1967 года генерала Хестидо связной ЦРУ, имевший свою контору в одной из сопредельных стран, Вильям Хортон, предупредил доктора Манини Риоса, что тот немедленно должен заставить принести клятву вступления на пост президента республики вице — президента Пачеко Ареко и тем самым сорвать попытки переворота. Заговорщиками были военные — сторонники партии «Колорадо», причем многие из них затем составили оплот Пачеко Ареко.

Необходимо было контролировать сторонников Эбера, которые вновь вместе с Агеррондо плели нити заговора. Нестабильное положение партийного вожака эрреристов могло поставить под угрозу деликатное равновесие сил, которого американцам удалось добиться с целью сохранения в мире образа «американской Швейцарии».