Страстоцвет

Passiflora – скорбное слово, Темное имя цветка… Орудия страсти Христовой — Узор его лепестка. Ты, в мир пришедший так просто, Как всякий стебель и лист, Ты – белый лесной апостол, Полевой евангелист! Да поют все цветы и травы Славу кресту твоему, И я твой стигмат кровавый На сердце свое приму.

* * *

Он ночью приплывет на черных парусах, Серебряный корабль с пурпурною каймою! Но люди не поймут, что он приплыл за мною, И скажут: «Вот, луна играет на волнах!» Как черный серафим три парные крыла, Он вскинет паруса над звездной тишиною! Но люди не поймут, что он уплыл со мною, И скажут: «Вот, она сегодня умерла»…

Край мой

Долгою долиною, Росяным лугом Пела я былиною, Резала плугом… Лебедью оплавала Сизы озера, Заклинала дьявола Черного бора… Плакала незнаемо Зегзицею серою… Бран ты мною, край мой, Немеряной мерой! Каб не силы слабые — Тебя, умирая, Песнью вознесла бы я До Господня рая!

* * *

Я не здешняя, я издалека, Я от северных синих озер… Я умею глубоко-глубоко Затаить свой потупленный взор. Только в миг незакатно единый Мне почудился шорох крыла — Мне послышался клик лебединый, И я руки свои подняла… Я умею глубоко-глубоко Затаить свой потупленный взор, Чтоб не знали, как плачет далеко Лебедь северных синих озер…

* * *

Я сердцем кроткая была, Я людям зла не принесла, Я только улыбалась им И тихим снам своим… И не взяла чужого я. И травка бледная моя, Что я срывала у ручья, — И та была – ничья… Когда твой голос раздался, Я только задрожала вся, Я только двери отперла… За что я умерла?

* * *

Пела-пела белая птица, Я не слышу ее теперь… Мне Господь повелел смириться И с молитвой закрыть свою дверь! И слова я все позабыла — Только песнью плачет душа, — Видно, слишком слаба моя сила, Или песня была хороша… И когда мне ночью не спится И ветер гудит под окном, Все мне чудится – белая птица Стучит о стекло крылом… Верь мне, Господи, верь! – Я не внемлю, Кто там бьется белой тоской… Я земля, обращенная в землю, — Со святыми меня упокой!..

* * *

Я замирал от сладкой муки,

Какой не знали соловьи.

Ф. Сологуб

Я синеглаза, светлокудра, Я знаю – ты не для меня… И я пройду смиренномудро, Молчанье гордое храня. И знаю я – есть жизнь другая, Где я легка, тонка, смугла, Где, от любви изнемогая, Сама у ног твоих легла… И, замерев от сладкой муки, Какой не знали соловьи, Ты гладишь тоненькие руки И косы черные мои. И, здесь не внемлющий моленьям, Как кроткий раб, ты служишь там Моим несознанным хотеньям, Моим несказанным словам. И в жизни той живу, не зная, Где правда, где моя мечта, Какая жизнь моя, родная, — Не знаю – эта, или та…

* * *

Вот завела я песенку, А спеть ее – нет сил! Полез горбун на лесенку И солнце погасил!.. По темным переулочкам Ходил вчера Христос — Он всех о ком-то спрашивал, Кому-то что-то нес… В окно взглянуть не смела я — Увидят – забранят!.. Я черноносых, лапчатых Качаю горбунят… Цветут тюльпаны синие В лазоревом краю… Там кто-нибудь на дудочке Доплачет песнь мою!

* * *

Благословение Божьей десницы Над тем, кто грешил, обманул и убил. И стоит у ложа каждой блудницы С белой лилией Архангел Гавриил. И столько знамений и столько знаков, Что находим и видим их, не искав: Славен вовек обманувший Иаков И, обиженный, уничтожен Исав. Гибель кротких, радость низкопорочных — Оправдан Варавва и распят Христос. А мы на весах аптекарски точных Делим добра и зла единый хаос! И чтоб было ровно и вышло гладко, Обещаем награду в загробный срок… Господи! Вервие разума кратко! Господи, кладезь Твой так глубок! Умираю… Гасну мыслью усталой… И как все уйду, и как все не пойму… И, плача, стараюсь свечою малой Озарить великую Божью тьму! 7 августа 1921

Проклятие

На жизнь и смерть твою, меня сгубившего, Расторгшего восторг объятия, Мою свечу пред Богом погасившего — Великое кладу проклятие! Познаешь ли любовь грядущих дней — Ты именем ее моим зови, В ее очах ищи моих огней, В ее ночах ночей моей любви! Да не восстанешь ты от сна могильного! В час воскрешения во прахе прахом сгинь! Да будет воля моя – воля Сильного! И крепко слово мое! Аминь.

* * *

Тоска, моя тоска! Я вижу день дождливый, Болотце топкое меж чахнущих берез, Где, голову пригнув, смешной и некрасивый, Застыл журавль под гнетом долгих грез. Он грезит розовым сверкающим Египтом, Где раскаленный зной рубинность в небе льет, Где к солнцу, высоко над пряным эвкалиптом, Стремят фламинго огнекрылый взлет… Тоска моя, тоска! О, будь благословенна! В болотной темноте тоскующих темниц, Осмеянная мной, ты грезишь вдохновенно О крыльях пламенных солнцерожденных птиц!

* * *

Ты меня, мое солнце, Все равно не согреешь, Ты горишь слишком тихо — Я хочу слишком знойно! Ты меня, мое сердце, Все равно не услышишь, Ты стучишь слишком звонко — Я зову слишком робко! Ты меня, мое счастье, Все равно не утешишь, Ты солжешь слишком нежно — Я пойму слишком горько! Ты меня, мой любимый, Все равно не полюбишь, Я горю слишком ярко — Ты возьмешь слишком просто!

* * *

Я тебя целую греховно, как блудница! Оторвать не могу я губ своих и рук! Бьется, умирая, моя белая птица От стыда и счастья неутолимых мук! В пламенном бреду я слышу чьи-то стоны И знаю, не одна я в этот смертный час — Ослепленный ангел с поруганной иконы Плачет надо мною кровью мертвых глаз.

* * *

Поет мой сон… Не сплю и сплю, и внемлю — Цветами, травами звенит свирельный луг. И, черной раною разрезывая землю, Стальной струной гудит тяжелый плуг. Глубокой борозды разметывая бремя, Он путь готовит новому стеблю, В бессмертие земли златое бросив семя… О, мой единственный, как я тебя люблю!