Пасынки безмолвия
Шрифт:
Внезапное прикосновение к его левому колену вывело Артемидия из глубокой задумчивости.
Мужчина вздрогнул, невольно потянувшись к пистолету, но вовремя сообразил, что к нему всего лишь обращается инженер, чью квартиру они только что разгромили. Эмоции, переполнявшие оператора № 53, пробивали даже через экранированный бронекостюм.
«Почему нахожусь в этой машине? Куда мы направляемся? С уважением к корпатрицианту: требую объяснений! Моя супруга ранена, должен пребывать дома, вместе с семьей…»
«Карантин, – честно ответил ему Селиванов, не развивая мысль, чтобы не выдать полной глубины своих намерений. – Вы вступали в тесный контакт с синантропами. Можете оказаться переносчиками заболеваний и вирусов. За вашей
Он аккуратно снял ладонь инженера со своего колена.
Дальнейшего тому знать не полагалось. Пока.
Логос Петроса был чист и прозрачен, следов предательства не носил. Но по остаточной дисперсии мыслеформ, связанных с происшествием в метро, позволял предположить, что строитель помог нелюдям не только под принуждением. Значит, в немалой степени – по собственной воле.
Это, в свою очередь, приводило Артемидия в крайнее замешательство.
Действительно, человек не может обмануть другого человека, так устроена природа нового эволюционного вида. Но если Петрос искренен, как понять его мотивации? Какими категориями измерить? Что толкнуло добропорядочного семьянина оказать содействие вооруженным террористам, едва не пробравшимся в сердцевину «Голиафа»? Жалость? Недооценка опасности? Это и предстояло выяснить корпоративным альфа-эмпатам, которых Селиванов намеревался подключить к расследованию сразу после прибытия в Беседку…
Бортовых окон в фургоне не предусматривалось. Но для того, чтобы угадать, что машина наконец въехала на территорию Второго Купола, Селиванову не нужно было выглядывать наружу.
Он чувствовал это, даже не повернувшись к лобовому стеклу, в которое мог взглянуть между спинками впередистоящих сидений. Чувствовал где-то глубоко внутри, слышал отголоски тысяч и тысяч сотрудников корпораций, наводняющих Купол; гудение их мыслеформ, штамповку мнемослайдов, сонмы настроений и пульсацию благородных логосов. А еще нетерпение, с которым весь титанический «Голиаф» дожидался возвращения жюри.
Артемидию предстоит триумф.
Не в переносном, но в буквальном смысле этого архаичного термина. С красной ковровой дорожкой, по которой он поведет к награждению свои трофеи. С хромированным венком и огненно-яркой оранжевой тогой избранного, завершившего Игру. С толпами аплодирующих собратьев по обе ее стороны. С выигравшими ставками, кого-то сделавшими еще большим богачом. С самыми привлекательными полусупругами, которых сегодня он позволит себе не меньше полудюжины. С венком победителя, салютами и торжественной патриотической музыкой. С морем угощений, выпивки и прямым эфиром на телевидении.
Утром, готовясь к вылазке за Периметр и изучая досье скучного, серого, по-плебейски жадного до бесплатного миллиона Павла Сорокина, высокопоставленный корпатрициант не мог и предположить, что уже во второй половине дня его звезда взойдет так торжественно и высоко.
19
«Настоящий прорыв в области лечения расстройств и нарушений памяти человеку помогли осуществить грызуны семейства беличьих. Именно при доскональном изучении этой психической функции рода Sciurus – белка способна вспомнить местонахождение нескольких тысяч спрятанных орехов по прошествии 60 дней – были достигнуты выдающиеся результаты по созданию лекарств для лечения и профилактики гипо– и парамнезии. Однако для данной работы гораздо интереснее проанализировать умение белок вычислять потенциального вора, в том числе из числа собратьев, и перепрятывать запасы, водя противника за нос и обустраивая ложные тайники».
До этого дня Петрос никогда не бывал в «Голиафе».
Да что там, он даже близко не подбирался к Куполу, в котором заседала верхушка метрополии – всесильные повелители экономики и социальных программ, держащие в своих руках корпорации Новосибирска, его Сенат, Министерства и управление коммунальными службами.
До этого дня, бесконечного и наполненного тревогой, оператор строительной площадки лишь видел убранство здания-квартала по телевизору или посещал интерактивные мнемоэкскурсии, устраиваемые на радио. Еще время от времени натыкался на заметки в периодической прессе, освещавшей достижения отцов города.
Сейчас, впервые перешагнув порог Купола – этого упитанного корпоративного гиганта, мерно бьющегося сердца их неприступного острова цивилизации, Петрос был поражен настолько, что смог забыть о тягостях. О том, что его безапелляционно выдернули из собственной квартиры. Что увезли, без соблюдения протоколов и законных процедур, в неизвестном супруге направлении. И вообще собираются делать с ним не пойми что, а он даже лишен возможности позвонить домой…
Артемидий – плечистый корпатрициант среднего возраста, командовавший штурмом, – определенно лукавил. Точнее, не сообщил Петросу всей информации, кое-что припрятав и не раскрыв. Потому что, если бы инженера действительно хотели поместить в карантин, то забрали бы все семейство – вместе с Авророй и Кристинией. И в «Голиаф» везли бы явно не в одной машине с потенциально заразными синантропами, которых он имел неосторожность приютить.
Неужели его действительно подозревают в пособничестве нелюдям?
От таких мыслей Петросу становилось грустно и неуютно. Закон, конечно же, в итоге окажется на его стороне. Но унизительные процедуры, предстоящие обвиняемому в ближайшем будущем, прибедняли грядущее торжество справедливости.
И все же тоска отступала, стоило мужчине завертеть головой и позволить краскам, запахам и масштабам делового центра обрушиться на него со всей мощью. Воистину – такие яркие впечатления способны оттереть от липкой черной гари даже самую страдающую и мечущуюся душу.
Потому что, выстроенный как символ неприступности и процветания Новосибирска, «Голиаф» бил в сердце одним своим видом. Сам по себе, как снаружи, так и внутри, представая двухсотметровым памятником мужеству и упорству человека; его умению работать в команде и строить самые колоссальные здания; трудиться так, чтобы завидовали потомки. Потому что, если каждый элемент системы знает свой фронт работ и станет его послушно исполнять, в небеса рванутся новые, еще более удивительные строения. В искреннем молчании, что бы там ни воображала себе о ценности речи Йанна или ее приятель…
В короне Девяти Куполов «Голиаф», бесспорно, был самой яркой драгоценностью. Вылепленной из бетона, стали, мрамора, биополимеров, пластика, наноорганизмов, хрома, стекла и современных композитных материалов, названий которых не знал даже Петрос с его высшим архитектурным образованием. Он являлся монументом. Храмом, пристанищем доброго расположения духа, равновесия в его совершенстве; дворцом тщательно выверенной деловой политики, внутренней и внешней торговли.
Именно здесь, и Петрос даже заметил решетчатые стрелы стартовых катапульт над террасами верхних уровней, располагался Базальтовый Колодец – центр управления беспилотными грузовыми челноками. Штаб контроля за многотонными летающими машинами, с четкостью откалиброванного механизма курсирующими между уцелевшими на планете оплотами цивилизации и порядка.