Патрульные Апокалипсиса

– Этого делать нельзя, это приказ!

– Обычное дело, командир. Мы рискуем жизнью не для того, чтобы результат был нулевой.

– Что бы там наверху ни оказалось, мы должны это получить, потому взрывать нельзя! Прежде чем это сделать, я вызову по радио штурмовой отряд с дороги.

– Господи, да у вас не будет времени! Нацисты сделают это сами!

– Прекратите! – крикнула Элиз. – Я вам предложила помощь, и предложение остается в силе. Адриен пойдет перед капитаном и нацистом по черной лестнице, а я впереди вас, мсье. Охранники не решатся стрелять в дам, ведь здесь постоянно происходят тайные встречи между мужчинами и женщинами.

– Berchtеsgaden, – тихо сказал Витковски. – Альпийский бордель, где хозяин – фюрер, который утверждал, что он невиннее младенца… Она права, хлопчик. Девушки дадут нам преимущество на долю секунды спереди и сзади. Воспользуйтесь им.

– О’кей! Пошли, и я надеюсь, что отдаю верный приказ.

– У тебя нет выбора, парень, – тихо сказал полковник. – Ты лидер и, как все лидеры, выслушиваешь подчиненных, оцениваешь информацию и принимаешь собственное решение. Это нелегко.

– Кончай со своими военными штучками, Стэнли. Лучше бы я в хоккей играл.

Элиз в белом прозрачном платье царственно начала восхождение по лестнице. Дру, полковник и Первый из Сервис этранже следовали за ней десятью ступеньками ниже, держась в тени.

– Liebling, [198] – прошептал охранник в коридоре за лестничной площадкой, голос его дрожал. – Ты избавилась от этого пьянчуги из Парижа, да?

– Ja, Liebste, [199] я пришла к тебе. Мне так скучно.

– Кругом все тихо, пошли со мной… А кто это там за тобой?

198

Любимая (нем.).

199

Да, любимейший (нем.).

Первый из Сервис этранже сделал один короткий приглушенный выстрел. Охранник осел на перила, перевалился через них и тяжело рухнул на мраморный пол внизу.

На черной лестнице было темно. Единственный свет, падавший откуда-то сверху, давал тени внутри других, более темных теней. Испуганная Адриен тихо, ступенька за ступенькой, поднималась по крутой лестнице. Она дрожала всем телом, а в широко раскрытых глазах стояли слезы. Они дошли до второго этажа.

– Was ist? – раздался резкий оклик сверху, и лестницу неожиданно залил свет мощного фонаря. – Liebchen?.. Nein! [200]

200

Что такое? Любимая?.. Нет! (нем.)

Второй из Сервис этранже выстрелил. Нацист упал, голова его застряла в прутьях перил.

– Вперед! – приказал капитан Диец. – Осталось два этажа.

Они тихо продвигались вперед, юная проститутка Адриен плакала, вытирая нос о блузку.

– Это не так уж далеко, ma cherie, [201] – тихо шептал Второй девушке. – Ты очень храбрая, и мы всем это расскажем.

– Расскажите, пожалуйста, моему отцу, – захныкала она. – Он меня так ненавидит!

– Я сам ему расскажу. Ты ведь настоящая героиня Франции.

201

Моя дорогая (фр.).

– Правда?

– Иди-иди, детка.

Лэтем, Первый и полковник резко остановились на лестнице, увидев, что Элиз предостерегающе машет им рукой позади себя. Они шагнули вниз, встав в тень у стены, и стали ждать. Светловолосый охранник быстро вышел на площадку третьего этажа. Он был зол и взволнован.

– Фрейлейн, вы не видели Адриен? – спросил он по-немецки. – В комнате с этой свиньей Хайнеманом ее нет. Его там тоже нет, а дверь открыта.

– Они, наверно, пошли погулять, Эрих.

– Этот Хайнеман урод, Элиз!

– Неужели вы ревнуете, дорогой мой? Вы же знаете, кто мы и чем занимаемся. Мы отдаем свое тело, а не сердце, не чувства.

– Господи, она же совсем юная!

– Даже я ей говорила…

– Знаете, Хайнеман – извращенец. Он такого может потребовать…

– Не думайте об этом.

– Я ненавижу это место!

– Почему вы не уйдете?

– У меня нет выбора. Отец привел меня к ним еще школьником, и я был поражен: мундиры, дух товарищества… Меня выделяли из всех, сделали знаменосцем. Фотографировали.

– Вы еще можете уйти, дружок.

– Нет, не могу. Они заплатили за обучение в университете. И потом, я слишком много знаю – на меня устроят охоту и убьют.

– Эрих! – раздался мужской голос из коридора за лестничной площадкой. – Kommen Sie her! [202]

– Ach, этот только и знает, что орет. Сделай то, сделай это! Он меня не любит из-за моей учебы в университете. Я просто уверен – сам он и читать-то не умеет.

– Когда увижу Адриен, скажу, что вы… беспокоитесь. Запомни, парень, – только тело, не сердца!

202

Эрих, идите сюда! (нем.)

– Вы хороший друг, фрейлейн.

– Надеюсь стать когда-нибудь еще лучшим.

Охранник по имени Эрих убежал с площадки, а Элиз спустилась на несколько ступенек и шепнула трем бойцам, прижавшимся к стене:

– Этого не убивайте. Он может пригодиться.

– О чем она говорит? – спросил Дру.

Полковник объяснил, а Элиз снова стала подниматься по лестнице.

– Не надо пускать его в расход, она права.

– Почему?

– Парень хочет отсюда вырваться, и ему многое известно. Пошли!

Площадка четвертого этажа, по словам Витковски, не очень-то вдохновляла. Огромный, в двадцать футов, проход под аркой представлял собой открытое пространство между стеной, окаймлявшей весь верхний этаж. По всей видимости, то же было и со стороны черной лестницы. Двое охранников стояли в арке, еще один виднелся позади – он сидел на скамейке. И опять Лэтем, Первый и полковник отступили, чтобы их не заметили, а Элиз вышла вперед.

– Halt! – заорал нацист справа, выхватывая пистолет из кобуры и целясь ей в голову. – Что ты здесь делаешь? Сюда нельзя!

– Тогда вам лучше спросить у герра… как его там… ну, у того, что в библиотеке. Он вызвал меня от этого гостя из Парижа и приказал прийти сюда, как только освобожусь. Я-то тут при чем?

– Was ist los? [203] – заорал охранник с дальней скамейки, бросаясь вперед. – Кто ты?

– У нас есть только имена, вы же знаете, – сердито ответила проститутка. – Я Элиз и грубости не потерплю. Этот страшила из библиотеки сказал, чтоб я пришла сюда. А я, как и вы, подчиняюсь приказу!

203

Что происходит? (нем.)