Патрульные Апокалипсиса

Однако самым завораживающим зрелищем была облаченная в ночную рубашку фигура на кровати, освещенная тусклым белым светом в отличие от алого зарева на стенах. Откинувшись на мягкие подушки, огромные по сравнению с его телом, лежал древний старик, его морщинистое лицо утопало в насборенном шелке, будто он лежал в гробу. А лицо! Чем ближе к нему, тем больше оно завораживало.

Запавшие щеки, ввалившиеся глаза, как у мертвеца! Маленькие усики под носом, теперь белесые, но ровно постриженные; бледное лицо, столь запомнившееся, когда оно пылало от ораторского восторга, – все совпадало! Даже знакомый всем тик в правом глазу, появившийся после покушения в Ставке. Все совпадало! То было лицо состарившегося Адольфа Гитлера!

– О боже! – прошептал Витковски. – Неужели это возможно?

– Не исключено, Стэнли. В этом случае мы бы получили ответы на многие вопросы, которые задают вот уже пятьдесят лет. Особенно на два: чьи же все-таки были обугленные трупы в этом бункере и с чего пошли слухи, будто фюрер добрался до аэропорта, переодевшись в старуху. То есть как и почему?.. Ладно, Стош, времени у нас в обрез, нам надо завладеть этой гробницей фараона, пока она действительно ею не стала.

– Вызови французский взвод.

– Сначала мы должны удостовериться, что здесь ничего не запрограммировано на самоуничтожение. И если нечто подобное существует, то в тех комнатах… Для начала выманим четырех помощников фараона.

– Как ты предлагаешь это сделать, хлопчик?

– По одному за раз, полковник. У дверей есть ручки, и – даю голову на отсечение – они изнутри не заперты. Это же «четвертый рейх», тут никто не считается с частной жизнью высшего эшелона, особенно если учесть, что Монлюк – или кто он там еще – этими высшими чинами и окружен.

– Логично, – признал Витковски. – Ты растешь, парень, и умнеешь прямо на глазах.

– Я польщен.

Лэтем подал знак Диецу и французским агентам, чтобы они присоединились к нему и полковнику у стальной двери. Он шепотом дал им троим указания, и они вместе взялись за работу. Одна за другой открывались и закрывались двери, и лучи бледно-голубого света перекрещивались в тот момент, когда двери закрывались. После визита в восьмую комнату капитан Диец доложил Дру:

– Мы этих педиков часа на два вывели из строя.

– Вы уверены? Хорошо их связали? Нет у них рядом стекла, ножа или бритвы?

– Связали мы их крепко, К.О., но в этом и нужды-то не было.

– Что вы имеете в виду?

Спецназовец вытащил из кармана шприц и пузырек с жидкостью.

– Каждому по четверти дюйма, правильно, полковник?

– Что?

– Ну ты ж не можешь все предусмотреть, хлопчик. Я просто продублировал. В артерию левой руки – так, капитан?

– Да, сэр. Второй сжимал им руки, чтобы я не промахнулся.

– Сплошные сюрпризы, Стэнли. Может быть, я еще чего-нибудь не знаю?

– Надо будет подумать.

– Забудьте об этом, – прошептал Лэтем, поворачиваясь к десантнику. – Что там было в тех трех комнатах?

– В той, что поближе к кровати, – огромная ванна, в жизни такой не видел. Кругом хромированные поручни, чтоб старик мог передвигаться. А две другие – это фактически одна комната. Стену убрали, и теперь там сплошные компьютерные установки.

– Нашли-таки! – сказал Дру. – Теперь нам остается только найти эксперта по этому оборудованию.

– Я думал, у нас есть. Зовут ее Карин, если вы запамятовали.

– Боже мой, конечно! Теперь слушайте меня, Диец. Вы, наш Великий Разведчик, полковник, Первый и Второй, встаньте по обе стороны от постели старого Монлюка…

– Вы говорите, это Монлюк, – прервал его Диец, – но я сказал бы, что это кое-кто другой, хотя мне даже думать об этом не хочется!

– Тогда не думайте. Просто встаньте с флангов, и если он проснется, не давайте ему ни до чего дотрагиваться. Ни до чего – будь то кнопка, выключатель или какой-нибудь провод, который он может оборвать! Нам нужно залезть в эти компьютеры и узнать, что там.

– Почему б нам не воспользоваться волшебной иглой полковника, К.О.?

– Что?..

– Вместо четверти дюйма, может быть, дюйм?

– Не знаю, капитан, – сказал Витковски. – Я не врач. В его возрасте эта штука может оказать далеко не тонизирующее воздействие.

– Ну тогда опять дюйм, какая разница?

– Неплохая идея, – прошептал Дру. – Если вам это удастся.

– Слушайте, этот Второй просто чудеса творит с венами. Мне так кажется, он явно был врачом.

– У всех, кто служил в Иностранном легионе, медицинская подготовка, – объяснил полковник. – А что ты собираешься делать, К.О.?

– То, что ты хотел: закрою стальную дверь и вызову штурмовой отряд. Потом свяжусь с Карин и нашим лейтенантом, чтоб они шли следом.

Лэтем вытащил радио, включил его на военные частоты и приказал отряду французской разведки взорвать ворота и, прежде чем атаковать замок, воспользоваться громкоговорителем. Потом переключился на связь с мысом:

– Слушайте меня внимательно. Сейчас сюда войдут французы. Когда здесь будет безопасно, я свяжусь с вами. И тогда, Карин, поднимайся как можно скорее на верхний этаж, но только когда все будет под контролем. Не раньше! Понятно?

– Да, – ответил лейтенант. – Значит, вам, ребята, все-таки удалось?

– Удалось, Джерри, но до конца еще далеко. Тут маньяки фашисты, они могут прятаться по углам – лишь бы убить хоть одного из нас. Не пускайте Карин вперед себя…

– Я вполне способен сам принимать такие решения…

– Да заткнись ты! Все, конец связи!

Дру подбежал к постели Монлюка. Второй и Диец готовились усыпить иссохшего старика.

– Давай! – сказал спецназовец. Второй схватил тонкую левую руку и нажал на мягкую внутреннюю сторону локтя. – Где вена? – прошипел Диец по-французски.

– Он же старик. Увидишь хоть одну голубую жилку, коли в центр!

– Mein Gott! – завизжал древний старик в постели. Глаза у него вдруг вылезли из орбит, рот скривился, тик в правом глазу усилился. То, что проследовало за этим, заставило Витковски побледнеть, он весь задрожал. Гневная речь на визгливом немецком наэлектризовывала, скрипучий голос звучал на пределе возможностей голосовых связок:

– Если они будут бомбить Берлин, мы уничтожим Лондон! Они пошлют сотню самолетов, мы станем посылать тысячи и тысячи, пока город не превратится в груду кровавых камней! Мы дадим англичанам урок смерти! Мы… – Старик снова упал на шелковые подушки.