Пауки и иерархи

— Прощения попросили? Потому как на месте Теагана любой бы обиделся. Вот я бы точно легко не простил, если бы в похожей ситуации моя родня, например, дан Хеймес или дана Амана, встали на сторону обвинения. Так что, магистр Семарес, я прошу извинить меня за непрошенный совет, но, если вы действительно хотите помириться с племянником, вам стоит поговорить с ним по душам, объяснить причину своего поступка и попросить прощения. И тогда у вас больше не будет повода называть его обидчивым или злопамятным.

Магистр некоторое время молчал, только на лице ходили желваки. Однако, а ведь я, похоже, попал по больному месту. Что, отношение племянника как к чужому человеку кололо, но извиниться мешала гордость? Вслух я этого, конечно, не спросил — создавать себе могущественного врага на пустом месте все же не хотелось.

— А ты, оказывается, зубастый парень, — наконец сказал магистр. — Но тут я сам виноват, забыл, что ты аль-Ифрит, хоть и бастард.

— У вас какая-то вражда с моим кланом? — спросил я тем же вежливым тоном.

— Вот еще, — отозвался он равнодушно. — Нет, просто наслышан о вас.

До ворот оставалось шагов двести, когда магистр заговорил снова.

— Мой племянник не так просто нажил себе врагов. Не смущает, что из-за его интриг тебя сегодня дважды пытались убить и вряд ли на этом остановятся?

— Не верите, что светлейший Теаган найдет тех, кто стоит за преступлением? — ответил я вопросом на вопрос.

— Кого-то, может, и найдет, — небрежно согласился магистр. — Только вряд ли это поможет. Да ты сам скоро все поймешь, если, конечно, решишь вернуться.

Я растянул губы в подобии вежливой улыбки, даже не пытаясь выдать ее за искреннюю. Пока все выглядело так, будто магистр Семарес, как и настоятель Первого Храма до него, желал меня напугать, чтобы я сам передумал возвращаться в Обитель.

Тут мне вспомнились слова Теагана о том, что враги пытаются лишить его всякой поддержки. Мог ли этот его дядя быть одним из врагов, только притворяющимся союзником? Голосование в суде тоже на многое намекало.

Или все было не так зловеще, как мне показалось? Хотелось бы ошибиться…

Глава 7

До дормиторий я добрался без приключений, что, учитывая все сегодняшние события, было удивительно.

В столовой оказалось пусто — народ с занятий еще не вернулся — и я спокойно взял себе порцию и, сев за стол, активировал руны Теагана. Золотистое облако опустилось на тарелки и стакан с соком и осталось таким же золотистым. Одна из поварих укоризненно покачала головой — да-да, я знал, что творить волшбу в столовой считалось дурным тоном — но на мою извиняющуюся улыбку вздохнула и махнула рукой.

Объяснять необходимость использования рун я, естественно, никому тут не собирался, а значит, есть в ближайшем будущем мне предстояло только в своей комнате. Впрочем, это было мелочью, куда больше меня интересовало, во что я сегодня ввязался. Нужно было…

Прервав мои мысли, дверь в столовую открылась и внутрь заглянул Бинжи, быстро скользнул взглядом по пустому залу и остановился на мне. Не заметить при этом золотистое облако, все еще окутывающее мою еду, он не мог.

Я вздохнул, наблюдая, как подросток быстро ставит на поднос блюда и идет ко мне. Так-то я ничего против Бинжи не имел, но вот объяснять новую волшбу совсем не хотелось. Хотя парнишка вроде был не болтлив — если попрошу молчать, возможно, и впрямь промолчит? Не то чтобы я планировал сохранить эти руны в тайне, скорее не хотел ни врать об их назначении, ни объяснять причину…

— Почему ты проверяешь свою еду на яд? — вместо приветствия спросил Бинжи, поставив свой поднос рядом с моим. Хорошо хоть спросил вполголоса.

— Откуда тебе известно…

— Известно и ладно, — сказал он отрывисто. — Рейн, тебя что, пытаются отравить? Кто пытается?

Я качнул головой, решив не допытываться, почему он так хорошо осведомлен.

— Не знаю. В том смысле, что попытаться отравить действительно могут, но я не знаю, кто именно и когда… Бинжи, я бы не хотел, чтобы об этом, — я кивнул на золотистое свечение, — кто-то узнал.

— Буду молчать, — пообещал он и тут же спросил: — А поварихи? Они же видели активацию рун.

При этом подросток кинул в их сторону такой взгляд, будто был готов прямо сейчас избавить меня от лишних свидетелей самым кардинальным способом.

— Они не маги, в деталях не разбираются и ничего не поймут. Волшба и волшба, — объяснил я, глядя на Бинжи с любопытством. — А ты почему здесь, ведь занятия еще идут? И что такой взъерошенный? Весь какой-то… не знаю, будто на войну собрался.

Парень действительно выглядел насупленным, напряженным и напомнил мне сердитого боевого воробья, готового ринуться в бой хоть на голубя, хоть на сойку, хоть даже на кошку.

— Я не ходил сегодня на занятия, — ответил Бинжи и тут же добавил таким тоном, будто это объясняло его прогул: — Я видел, как утром тебя забрала Северная Канцелярия!

— Ну да, — согласился я, — забрала, и?

— Я пошел следом.

— Что?

— Следом за каретой. Но, — он нахмурился, — я заблудился и добрался до места, куда тебя отвезли, только к полудню. Стражник на воротах сказал мне, что тебя уже отпустили.

Я слушал его со все возрастающим недоумением.

— Бинжи, а зачем ты пошел следом?

— Если бы тебя арестовали и бросили в застенки, я бы тебя вытащил, — ответил он само собой разумеющимся тоном.

Я уставился на него, не зная, чего мне больше хочется — засмеяться или вслух застонать. Он бы меня вытащил? Вот этот воробушек, который магию-то начал учить месяц назад, меня бы вытащил?

А ведь Бинжи не врал. По крайней мере так утверждало мое чутье на ложь. Как я понимал, это чутье оценивало не абсолютную правду, а лишь тот факт, считал ли сам говорящий свои слова истинными. Бинжи, стало быть, считал. Какой самоуверенный боевой воробей!

Должно быть, мое лицо отчетливо отразило все сомнения, потому как подросток покраснел и перевел внимание на еду. Потянулся за мясом…

— Вилка, — напомнил я.

Бинжи отдернул руку от отбивного и покраснел еще сильнее.

— Забываю, — пробурчал он, беря вилку и нож и начиная разрезать кусок на более мелкие части.

А мне вспомнилось, как в имении контрабандистов он прятался рядом с тем кабинетом, куда меня позвали для беседы, чтобы, как потом объяснил, в случае необходимости побежать за помощью. Тогда он, хотя бы, не заявлял, что спас бы меня самостоятельно.