Паутина

— А кто вам дает указания делать это? — спросил Назир-комиссар.

— Кто же еще, как не Цека и Революционный Комитет!

— Тут, конечно, замешан непосредственно Куйбышев, — вставил Мухитдин-Махдум. — Они это делают, чтобы быстрее разъяснить населению политику большевиков… Скажем прямо, — умно делают! В конце концов кто еще, кроме ваших «туркиз-яшариз»^[4], понимает вас?!. Большинство людей в городе говорят по-таджикски, а вы хотите их силой обратить в своих тюрков. Кому это сейчас нужно?

— Золотые слова! — воскликнул Ахрорходжа, до сих пор молчавший. — Мы потомки великого потрясателя Вселенной Чингиз-хана, мы не забываем об этом, но по-турецки не говорим и не видим в этом никакой необходимости.

— Подождите! — поднял руку Назир. Голос его прозвучал властно. — Речь идет не о таджиках и тюрках, а о цели нашей революции. — Он помолчал, потом добавил: — В чем эта цель заключается? По-моему, в том, чтобы взять власть в свои руки. Добились мы этой цели? Да, но только до некоторой степени. Мы разобщены, у нас нет тесного союза, каждый живет и действует на свой страх и риск. А это используют другие. Крикливые машкобы, ткачи-кустари и прочий сброд, ногайцы и русские могут захватить наши места.

— Что верно, то верно, — поддержал Назира Мухитдин-Махдум. — Мы, по правде говоря, беспечны и нерешительны. Что такое власть? (Он злобно прищурился). Это — сила, могущество, мощь! У кого сила, тот и власть! И мы должны показать свою силу, иначе потеряем власть. Иначе…

— Что вы предлагаете? — остановил его Назир.

— Я предложил… тем, наверху, чтобы предоставили мне людей, оружие и — главное — свободу действий… Пусть, — усмехнулся Махдум, — дадут мне за городом «дачу»… тогда я смогу убирать этих выродков по одному. Часть из тех, власть имущих, — наши люди, они, конечно, согласились со мной. Создадим, сказали, «Окружную комиссию» с задачей оборонять город от басмачей. Но для того, чтобы принять это решение, нужно перетащить на нашу сторону большинство. Вы должны сказать об этом своим друзьям, господин Назир… А вам, ака-Кори, и вот таким, как ишан, — кивнул Махдум на Ахрорходжу, — нужно осторожно выявлять особо опасных для нас людей и сообщать мне.

— Хорошо, — сказал Кори. — Но под каким предлогом вы будете арестовывать горожан? Ведь ваша власть распространяется только на туманы…^[5]

— Доберемся и до горожан! — пренебрежительно махнул рукой Махдум. — Мы будем обвинять их в том, что они помогают басмачам деньгами, продуктами… найдем чем. Оснований для смертных приговоров будет более чем достаточно.

Назир в сомнении покачал головой.

— Нет, до всех не добраться. Открыто арестовывать всех мы не сможем. Люди могут догадаться… Окружная комиссия, конечно, поможет убирать тех, кто стоит на нашем пути, но иногда и она будет бессильной.

— Я?! — прошептал Мухитдин-Махдум, и глаза его вспыхнули гневом. — Я буду бессильным?! Да я всех этих чекистов и их друзей-пособников могу уничтожить, дайте мне только людей и винтовки… Людей и винтовки! — выкрикнул он.

— Людей и винтовки дадим, — спокойно ответил Назир. — Вы открывайте свою кушишхону^[6] за городом, работайте, но этого мало. Нам нужно еще и умело действовать…

— Каким образом? — спросил редактор Саиди, снова поправляя очки.

— Каким образом? — Назир на мгновение задумался, затем медленно заговорил. — Вы знаете, конечно, как действует паук… Он раскидывает свою тонкую, почти невидимую сеть, а сам прячется в укромном месте и ждет. Он долго и терпеливо ждет. Но вот летит муха. Она или не видит паутины, или не думает об опасности, летит — и попадает в расставленную сеть. Муха бьется, жужжит, вырывается, но запутывается все больше и больше, и наконец, обессилев, затихает. Вот тогда-то и выползает из своей засады паук. Он подползает к жертве и сосет ее кровь в свое удовольствие…

— Ну и что же из этого следует? — спросил редактор. — Я не понимаю сути вашей аллегории.

— Суть моей… как это? — аллегории, — усмехнулся Назир, — понять нетрудно. Но для этого вы должны увидеться прежде с самим пауком?

— С пауком?

— Да, с пауком, только на двух ногах и с двумя руками… Что скажете на это вы, Махдум?

— Объясните, пожалуйста, подробнее, — уклончиво ответил Махдум. — Какое все это имеет отношение к нашим делам?

— О, прямое! — ухмыльнулся Кори и победно покрутил пики усов. Глаза его лихорадочно заблестели.

— Нужно действовать подобно пауку, — объяснил Назир. — Нужно опутывать врагов паутиной, так опутывать, чтобы и голоса подать не сумели!..

— Теперь, когда нет эмира и нет зинданов^[7], — со вздохом сказал Саиди, — найти паучье гнездо…

— Не представляет никакого труда, — прервал редактора Назир. — Если хотите, Кори сейчас же приведет его сюда, и мы быстро с ним договоримся.

— Но ведь это… — встревожился Саиди.

— Не бойтесь, — усмехнулся Назир. — Для нас этот человек безопасен, — и сделал знак Кори.

Кори мгновенно исчез; не успели гости опомниться, как он уже появился снова с человеком в поношенном алачевом халате и с большой чалмой на голове. В его облике и повадке было действительно что-то то от паука… Саиди от одного его взгляда съежился и замер, словно муха, попавшая в паучью сеть.

— Ассалому алейкум! — поздоровался новый гость. Он уселся, поднял раскрытые ладони чуть выше лица и забормотал традиционные пожелания благополучия, здоровья и сохранения от всех бед живущим в доме. — Омин, авлоху акбар!^[8] — закончил он.

Ахрорходжа сразу же узнал его: это был шейх из рода Ходжаубони.

— Все ли ваши здоровы? — спросил Назир.

— Под сенью вашей власти и нашего справедливого правительства…

Но Назир не был расположен выслушивать подробности. Он прервал:

— Как дела, работа?

— Идут…

— Работает ли ваш дом для умалишенных?

Шейх удивился, но тут же овладел собой.

— Теперь, господин Назир, сумасшедших лечат врачи. Такими людьми, как мы, вымели дорогу. Вымели и выбросили…

Назир покачал головой.

— Это нехорошо. Если закрыть ваш дом, Бухара переполнится безумцами. Но мы не допустим этого. Завтра… завтра же, — подчеркнул он, — приходите в Назират здравоохранения. Мы выдадим вам специальное удостоверение и работайте, как работали прежде. Никто не посмеет вам препятствовать.

— Дай бог вам здоровья, мой господин! — поблагодарил шейх и, улыбнувшись, добавил: — Не мешал бы господин Кори со своей милицией, а других я не боюсь.

— Мы сказали — Кори вам мешать не будет.

— Когда вы получите удостоверение, — засмеялся Кори, — вы станете нашим шейхом, шейхом джадидов,^[9] и тогда мы не мешать — мы помогать вам будем, достопочтенный друг.

Мухитдин-Махдум налил вина и протянул пиалу шейху.

— Берите, «советский» шейх, пейте — это вино дозволено шариатом.

Шейх сначала не соглашался, потом уступил просьбам собравшихся и, поблагодарив, неторопливо высосал пиалу.

— Вах, вах, вах… — в восторге закачал он головой, облизывая усы. — Райское вино! Вино для гурий!