Паутина

– Что с ними могло стать? – непонимающе пожал плечами Брейгель. – До последнего сидели в Кремле.

Пока он не утонул.

– Что они делали в Кремле? – непонимающе наморщил лоб Орсон.

Вопрос был настолько наивный, что никто даже не попытался на него ответить.

Ну, в самом деле, как объяснить человеку, не освоившему двоемыслие, что черное – это белое? Война – это мир? Свобода – это рабство? А незнание – сила?

Да и стыдно было признаваться в том, что все это приходилось молча терпеть.

Глава 45

К утру индейцы точно подсчитали, что за ночь было убито сто пятьдесят три чупакабры.

Что и говорить, число впечатляющее.

– Я даже и не думал, что их так много, – сказал Орсон.

Алькальд же торжественно провозгласил наступающий новый день официальным праздником Сан-Хуан-Ла-Харосы – Днем Чупакабры. Отмечать который надлежало ежегодно. Жечь костры, носить тыквы на палках и танцевать в костюмах из пальмовых листьев.

– Здорово! – радостно шепнул на ухо оказавшемуся рядом с ним Брейгелю Эстебан. – Дополнительная завлекаловка для туристов!

– Согласен, – кивнул теперь уже не фламандец. – Я бы не отказался посмотреть, как празднуют День Чупакабры.

– Уж что-что, а праздновать мы умеем! – подмигнул Эстебан. – Вечером сам увидишь!

– Вечером? – Брейгель быстро прикинул в уме, во что может вылиться всенощное празднество. – Мы собирались завтра отправиться в путь.

– Ничего не выйдет, – уверенно покачал головой Эстебан. – Вас просто не отпустят.

И в этом он, пожалуй, был прав.

Местные жители были в неописуемом восторге от победы, одержанной над летающими чудовищами. Но при этом не забывали, кому они ей обязаны. Каждый считал своим долгом подойти к кому-нибудь из русских, каковым, невзирая на национальность, являлся для них и англичанин, чтобы пожать руку и произнести несколько благодарственных слов. На испанском, разумеется. Хотя и непонятно, а все равно понятно.

Однако дело было еще не закончено. Женщины могли уже начать подготовку к празднеству, а охотники, прежде чем переходить к застолью и танцам, должны были отыскать и уничтожить гнездовье чупакабр. Крис Орсон осмотрел большую часть убитых кровопийц и удостоверился, что все они лишены каких-либо половых признаков. Следовательно, он был прав в своих выводах о том, что в гнездовье чупакабр плодоносила матка. А это, в свою очередь, означало, что если оставить гнездовье целым, то чупакабрам потребуется не так много времени для того, чтобы восстановить свое поголовье.

Три раненые чупакабры были оставлены в живых для того, чтобы они указали путь к гнездовью. Камохин, Брейгель и местный кузнец и член городского совета Лукас быстро соорудили приспособление вроде того, что в былые времена использовали китобои, чтобы не дать уйти загарпуненному киту. К концу линя, тянущегося от всаженного в тушу кита гарпуна, китобои привязывали большую пустую бочку, которая оставалась на плаву, даже когда кит находился под водой. Для того чтобы не позволить чупакабре улететь, требовался обратный механизм, который не позволит крылатой твари высоко взлететь и набрать большую скорость. Первое, что приходило в голову, – привязать к чупакабре груз. Который будет тащиться по земле. Но такой механизм сработал бы на открытой местности. В сельве же веревка моментально запутается в ветках деревьев, и на этом все закончится. Поэтому наши естествоиспытатели решили пойти другим путем. Кожистая перепонка чупакабры растягивалась на двенадцати костяных распорках. Использовав обычные навесные замки как импровизированные наручники, кузнец соединил распорки попарно, что вдвое уменьшило маховую площадь перепонки. Однако оказалось, что в таком состоянии чупакабра вообще не способна подняться в воздух. Попытки подкинуть ее вверх также ни к чему не привели. Но после того, как два из шести замков были сняты, чупакабра смогла взлететь. И тяжело, неловко, переваливаясь с боку на бок, будто подстреленная утка, полетела в сторону леса. Вооружившись кто чем мог, охотники последовали за ней.

Едва долетев до первых высоких деревьев, чупакабра зацепилась за ветку, забралась поглубже в листву и там затихла.

– Чего это она? – спросил у Орсона Эстебан. – Отдыхает?

– Может, отдыхает. – Биолог сорвал зеленый стебелек и прикусил его зубами. – А может, решила там ночи дождаться.

– Так не пойдет! – недовольно покачал головой Эстебан.

– Это ты ей скажи, – взглядом указав на крону, в которой спряталась чупакабра, еще более недовольно буркнул англичанин.

Спустя полчаса всем стало ясно, что Орсон был прав – крылатая тварь не собирается лететь дальше при свете дня. Но дожидаться ночи не входило в планы охотников. Уже хотя бы потому, что вечером должно было начаться празднование первого Дня Чупакабры, и все они очень надеялись на него успеть. Индейцы принялись кричать, колотить палками по стволу дерева, на котором спряталась чупакабра, стучать железом по железу и в результате подняли такой гвалт, что распугали всех птиц и зверей на сотни метров вокруг. А проклятая тварь даже и не подумала выглянуть из своего укрытия. В крону дерева полетели камни и палки, но и это не помогло. Даже выстрелы из автомата не возымели никакого действия. Пришлось двум индейцам, привязав за спины багры, лезть на дерево, чтобы согнать тварь вручную.

Они нашли ее, повисшую нелепым черным комком на ветке дерева, почти вплотную к стволу. Заметив приближающихся к ней людей, чупакабра устрашающе замахала крыльями и, вывернув из-под кожаной мантии, показала свой мерзкий зев, украшенный четырьмя кривыми крючьями. Если она и собиралась оказать сопротивление, то несколько уколов баграми вернули ей благоразумие. Быстро перебирая конечностями по суку, чупакабра добралась до его конца, тяжело упала вниз и, раскинув свободную часть кожаной перепонки, полетела дальше.

Воодушевленные охотники кинулись за ней следом.

– А она не может намеренно уводить нас в сторону от гнездовья? – спросил у биолога Осипов. – Так ведь поступают некоторые птицы.

– Если это так, то я буду крайне удивлен, – ответил Орсон. – Не имеющие органов воспроизведения твари лишены инстинкта защиты потомства, которого у них нет и не может быть. Хотя гнездовье и матку они, конечно, будут защищать. Все дело в том, что у всех чупакабр из одного гнездовья одни и те же гены. По сути, они точные копии друга другая. Защищая гнездовье, они защищают самих себя.

– Так почему одна из особей не может пожертвовать собой, чтобы спасти гнездовье?

– Твой палец может принести себя в жертву, чтобы сохранить жизненные функции всего остального тела?

– Это могу сделать я сам.

– Верно. Потому что у тебя есть разум и ты способен к самоидентификации. В отличие от чупакабры. Она считает себя частью целого, с которым в случае опасности ей требуется воссоединиться. Потому что ее инстинкт говорит ей, что, чем больше – тем сильнее.

Чупакабра еще несколько раз предпринимала попытки затаиться в кронах деревьев. Но теперь уже охотники знали, что нужно делать. Двое или трое из них тут же забирались на дерево и вынуждали крылатую тварь продолжить полет.

Камохин, по компасу следивший за тем, куда летит чупакабра, отметил, что Орсон, по всей видимости, был прав. Крылатая тварь не петляла и не металась из стороны в сторону, пытаясь запутать преследователей. Она четко выдерживала курс на северо-северо-запад.

Три с половиной часа марш-броска через сельву.

– Я, кажется, знаю, куда мы направляемся, – подумал Эстебан так, чтобы услышали все. – Мы движемся к подножию вулкана!

– Там есть укрытия? – спросил Камохин.

– Сколько угодно! Расщелины в скалах, кучи шлака, груды застывшей лавы, завалы из обуглившихся стволов…

Но даже Эстебан, имевший представление о месте, куда они направлялись, обомлел от изумления, увидев конечную цель их маршрута.

У подножия вулкана, на границе между буйствующей зеленью и черной, выгоревшей землей, заваленной обломками вулканической породы и кусками застывшей лавы, возвышалось нечто огромное, уродливое и бесформенное. С первого взгляда можно было подумать, что это случайное нагромождение валунов, мертвых, обгоревших стволов и веток с увядшей листвой, недавно еще бывшей зеленой. Однако, присмотревшись как следует, нельзя было не отметить, что в том, что первоначально казалось полнейшим хаосом, просматривался определенный порядок. Поначалу – неявный, даже как будто придуманный. Но чем дольше взор пытался разобраться в том, что представлялось результатом случайной игры стихий, тем явственнее становилось то, что каждый осколок породы, каждый кусок дерева лежат не просто так, где попало, а занимают свое, и только свое четко определенное место. И тут уже становилось ясно, что эта куча мусора высотой около восьми метров возведена по четко определенному плану, запечатленному в генетической памяти многих поколений, что были прежде и что придут потом. Если только цепочка эта внезапно не прервется. А именно это и входило в задачу охотников, нашедших наконец то, что им было нужно.