Павел и Авель
Шрифт:
– У нас копия той коллекции, что завела в Париже Мария Тюссо, и мы стараемся собирать все самое лучшее отовсюду… Говорят что во времена этой ужасной французской смуты она даже лепила маски с отрубленных голов! Как жаль, что мисс Тюссо до сих пор не приехала в наш милый Лондон, но я убеждена, что рано или поздно к нам прибудут и ее оригинальные изделия.
– Поверьте, что и эти очень хороши! Даже настоящие не были бы лучше, – галантно заметил сэр Морозявкин, глядя в это время вовсе не на восковые прелести, а на естественные украшения, видневшиеся в декольте девицы. – Молочная спелость!
Покрасневшая девица сделала книксен и куда-то упорхнула, а граф Г. остановился возле стола, за которым сидел Бенджамин Франклин, один из тех смутьянов, или же
Пораженный граф отшатнулся и выхватил шпагу, мысленно спохватившись, что недаром про все эти искусственные куклы ходили многочисленные слухи что их можно оживить, а также говорили и об ужасных болезнях, насылаемых на тех мастеров, что занимались изготовлением сих непотребных вещиц. Однако скрипучий смех, раздавшийся в его ушах, напомнил ему что и среди оживших мертвецов встречаются крайне невежливые создания.
– Нет-нет, достопочтенный сэр, я вовсе не восковой! – с этими словами фигура небрежно отвела рукой шпагу графа, уже направленную в его грудь. Леди и джентльмены, я рад приветствовать вас на берегах Темзы, Туманный Альбион – это наша цитадель.
– О нет, я больше этого не выдержу! Он опять здесь, как мышь в кладовой… Это невыносимо! И до крайности однообразно…
– Уверяю, вам недолго осталось терпеть! – шут Клаус, а это конечно снова был он, осклабился.
– Здесь, на этом удивительном острове, и кончатся все ваши приключения – ну а уж стиль сей концовки зависит лишь от вашего благоразумия. Кстати я очень доволен тем, что вам удалось вырваться из подземелья замка Перелада и наш старый дружок-предсказатель указал вам верный путь… Разумеется мы и так знаем где вы находитесь, ибо наше недремлющее око видит все на свете, однако без этого игра бы не состоялась! Вот и мне пришлось воспользоваться помощью брата Франклина, нашего заморского каменщика, дабы сделать вам сюрприз… надеюсь не последний!
– Говорите короче, сударь! – прервал его граф Г. – У нас нет ни времени, ни желания слушать пустые речи.
– Ваше сиятельство всегда так нетерпеливы! – шут склонился в дерзком и развязном поклоне, и помахал шляпой. – Будьте нынче у Вестминстерского аббатства… там все и решится.
– В полночь? – поинтересовалась Лесистратова настороженно.
– Ну разумеется!
И сказав эту фразу, шут исчез, как умел исчезать только он. Морозявкин, на протяжении всей сцены застывший у статуи Марри Жанны Дюбари, любовницы Луи XV, в изнеможении сел на пол. А Лиза крайне огорченно посетовала:
– Опять у нас почти не остается времени – мы ничего не успеем!
– О чем именно вы сожалеете, мисс? – вопросил Морозявкин с пола.
– Ах, вставайте, сударь, вы же простудитесь, Мы не зайдем в лавки, не увидим новые фасоны платьев – только на этих противных и чопорных английских леди…
– Не отобедаем в трактире… Не попадем камнем в полисмена, не напьемся! О, это ужасно! – вторил ей Вольдемар, восстав с пола, на котором было вовсе не холодно, так как повсюду по английскому обычаю были постелены ковры.
– Господа, не будем забывать о том, что главное для нас – наш долг и наша честь! К вам, сударыня, это также относится, – нравоучительно отметил граф Г., и в полном молчании они вышли наверх, в лондонскую суету.
Те немногие часы, которые остались до их вечернего визита, пришлось потратить решительно как попало – Лиза Леситратова только и успела что забежать в несколько лавочек на Пикадилли, что в Вестминстере, и восхитилась одетыми во фраки продавцами и прекрасными товарами, украшениями, поделками золотых дел мастеров в «Asprey & Garrard», и всем тем, что должна была носить и покупать истинная леди.
Разумеется она приобрела понемножку того и этого, так что кабриолет, или как его тут именовали, «кэб», легкая повозка на двух колесах, влачимая единственной лошадью, угрожающе кренился
на поворотах к постоялому двору, однако ей непременно хотелось вернуться за новой порцией добычи.Морозявкин, прогуливаясь по городу небрежно как всегда, только что стараясь сберечь карманы, кошелек и часы от всяких оборванцев, решил на этот раз попытаться избежать соблазнов излишних возлияний. Он навестил лавку пироженщика, где испробовал всевозможных конфект и масла с ветчиной, а затем пообедал все тем же традиционным кроваво-красным куском ростбифа, а также сыра и пудинга.
Соскучившись от такого обеда душевно, сэр Вольдемар все же не преминул поддаться искушению заглянуть в лондонский паб – как известно еще в XIII веке так поступали крестоносцы перед тем как отправиться в поход на Землю Обетованную. Попробовав местный эль, он со скуки осушил пинту, а затем вытянул еще одну, не переставая удивляться излишней любви англичан к этому странному водянистому напитку. Впрочем это помогло Вольдемару кое-как скоротать время до вечера.
Что же касается времяпрепровождения графа Г., то он решил осмотреть наилучшим образом собор св. Павла, начиная с западного фасада, и далее по периметру, с непременным заходом внутрь святыни. Он послушал и песенку, которую тут распевали про нелюбимый англичанами собор, где говорилось что «Бренди-Нэн, Бренди-Нэн» поставлен в тупике к лавке с джином передом, а к церкви задом.
Британские архитекторы воистину создали чудо, снаружи увенчанное куполом в свинцовой оболочке, внутри же можно было полюбоваться росписями полусферы на сюжеты деяний апостола Павла, работы английского живописца Торнхилла. Да еще и ознакомиться с галереей Шепота, где слово шепталось на одной стороне огромного купола, но тем не менее было прекрасно слышно на другой. Таким образом граф, человек и так прекрасно образованный и воспитанный, еще более пополнил копилку своего образования.
Наконец на Лондон вновь попробовал навалиться вечер, и вновь с вечерней зарей зажглись все фонари, отражая нападение темноты. Вестминстерское аббатство, огромное готическое сооружение в старинном духе, подавляло своим величием даже наших видавших виды путешественников. Его башни стремились вверх, а из ворот выходила разряженная публика, видно только что послушавшая ораторию Генделя. Без малого тысяча музыкантов играли и пели тут, услаждая слух иногда и королевской фамилии. Однако же зная о том, как эта усыпальница королей дорога всем британцам, граф Г. ни на минуту не сомневался, что их ждет там нечто весьма необычное, хотя казалось бы в этом путешествии они уже повидали немало удивительного.
С некоторой скукой, но и с нетерпеливым ожиданием развязки, герои, скромно стоявшие в отдалении от башен обители, увидели того слугу что был послан за ними их незримым противником. Пройдя к высоким узорчатым стенам аббатства, граф Г. лишний раз восхитился ими, и еще сильнее он изумился, когда наконец попал вовнутрь.
Искусно выстроенная колоннада, стрельчатые окна – все это поражало своим размахом и изяществом. Но еще более своим размахом, и если можно так выразиться воздушностью, их поразил зал Капитула с его многогранной формой, витражами и стрельчатыми арками с трилистниками. Изразцовый пол и огромный свод впечатляли сразу. Попасть сюда можно было из Восточной галереи, а вот из самого зала, который приспособили под государственный архив, возможно было спуститься в королевскую сокровищницу образца XIII века.
– Регалий тут нет, они все в Тауэре! Вот, можете восхищаться… только не вертите головами по сторонам, а то они у вас отвалятся раньше времени, хе-хе-хе… У нас есть кое-что поинтереснее сокровищ, если спуститься поглубже! – приветствовал их шут Клаус, временно ставший для компании проводником в загробный мир, новым Хароном, как он изволил пошутить.
Когда же ведомые в неизвестность граф Г., Морозявкин и Лиза сошли на необычайно глубокий подземный этаж, спускаться к которому надо было, как показалось, чуть ли не битый час, сбивая ноги в кровь на каменных ступенях, они увидели удивительную картину.