Pavor Nocturnus

Правда, полгода или даже больше я буду получать крошки стипендии, а вот Оля — горбатиться за двоих; придется сократить пиццу с трех до двух раз в неделю, какой ужас! И в этом плане повезло, что она не беременна, а то учеба днем и работа ночью без сна и выходных убила бы меня через месяц-другой. Хотя я уже настроился на памперсы и пеленки, честно говоря, — после ДеВи есть надежда, что у нас с Олей получится вылепить что-то удобоваримое. Вот наладится жизнь, разбогатеем, купим домишко на берегу Флоренции, и тогда можно задуматься, а для начала познакомиться с семьями друг дружки, закончить университет и стать шеф-поваром, не меньше!

Я прыгал от счастья, когда Джованни позвонил мне и предложил пригласить наших дам поужинать в небольшом ресторанчике с видом на огнистый город, эдакое двойное свидание — конечно я за, спрашивает еще! После щедрой критики блюд с нашей итальянской стороны мы с ним переместились к барной стойке, кровь требовала лучшего местного вина и заполнения пробелов за кучу лет жизни. Он рассказал, как еле пробился в Общество, мол, не подходил по возрасту, про первую встречу с кошмаром и парочку острых ситуаций. А еще как познакомился с этой девушкой, про их вражду и последующие шуры-муры, но там типичное клише. Я наивно надеялся, что он теперь завяжет, остепенится, и мы будем ходить друг к другу семьями — ага, закатил губу, пришлось со скрипом отворачивать! У него там что-то мутное намечается, дел по горло, и скоро уезжает, а в ближайшие пару лет вообще можем не увидеться, я аж как-то расстроился. На мою враз покислевшую моську он предложил предложить Оле медовый месяц в другом мире и вообще скопировать их идею путешественного дуэта. С лучшим другом и красавицей под боком бороздить другие миры, а то и целые планеты, бить толпы чудищ — да это ж мечта, с такой жизнью и фильмы не нужны. Вот где этот шанс был лет эдак восемь назад!

Девчонки поглядывали в нашу сторону, о чем-то шептались и открыто хихикали — что-то быстро они сдружились, это ж как огонь и лед, совсем разные вселенные, а на вид уже закадычные подружки. С Иргой я кое-как смирился, хотя пусть не обольщается там — я, как кот, не подпускаю и долго привыкаю! Да и шут с ней, меня волновала Оля, моя сияющая принцесса, солнышко даже самой темной ночью. В ту секунду вино по-особому ударило в голову, и я твердо понял одну вещь, наверное, самую важную в жизни. Не нужны мне спасения детей, драки с монстрами и путешествия по вселенной — я человек простой, хочу прожечь эту спичечную жизнь на Земле, рядом с самой восхитительной девушкой в мире, а все остальное уже как получится.

И конечно же, показать этому городу вкус настоящей…

итальянской…

кухни!!!

Эпилог

Мой отец скончался вскоре после нашего отбытия в парк развлечений. Когда мы вернулись в дом миссис Веритас, его тело уже забрали члены Общества, и до сих пор мне не позволено подобающим образом проститься с ним. Я все размышляю над тем, что считал его величайшим злодеем, а для товарищей и детей всего мира он герой, новатор, спаситель сотен тысяч жизней. В той или иной степени, мы повторяем судьбы родителей, и я знаю, что навсегда останусь злодеем для Виктима. Этого не изменить, время не обратить вспять. Однако у меня появился шанс построить жизнь иначе, стать достойным отцом хотя бы Филу, тому мальчику из приюта… Я все же сдержал слово и подал прошение о его усыновлении. И чтобы с меньшей вероятностью получить отказ, поклялся нанять женщину, которая присмотрит за ним, если я не справлюсь сам. Быть может, решение комиссии смягчится, будь я вместе с женщиной, которую встретил на мосту; отчего-то она не покидает моих мыслей, а ее адрес все еще свеж в памяти…

В завещании Бенедикт Савва не указал иных наследников, и потому судьба компании спустя длительный бюрократический процесс ляжет на мои плечи. Признаться, я совершенно не знаю, оставить ли все в прежнем виде и посвящать время сыновьям, расширяться ради блага других детей или придумать в корне новый вектор развития. Как не хватает мудрого совета Фелиции… Я рад лишь тому, что на кафе не будет ни времени, ни сил, ни желания, и мне никогда более не доведется увидеть ненавистный костюм белки.

Я все же решил отправить Виктима для надлежащего обследования. Пусть обмороки не повторялись, а пребывание в мире кошмаров на первый взгляд не сказалось на его здоровье, нелишним будет услышать мнение врачей. В час последнего визита он спал (или умело притворялся), и мне пришлось беззвучно положить плюшевого медведя ему на кровать. Поразительно, как несколько дней могут изменить нас: я скорее поверил бы в плоскость Земли, чем в то, что по собственной воле подарю сыну мягкую игрушку! По крайней мере, это лучше несуразной поделки из пасты, какая лежала на прикроватной тумбе — сомнительное искусство того итальянца, как нетрудно догадаться… За все эти дни мы почти не разговаривали, и он лишь молча кивнул после моих извинений за недавнюю ужасную ночь. Всякий же раз, когда я хочу рассказать про Фелицию, горло пересыхает раньше, чем находятся нужные слова. Впрочем, по тому, что она ни разу не явилась к нему, полагаю, Виктим обо всем догадался… Как бы он ни ненавидел меня, нам нужно наладить отношения: кроме меня, у него никого не осталось.

Без Фелиции дом казался одиноким, неуютным, даже жутким в своей тишине, и я проводил бессонные ночи раздумий на фабрике. Три дня кряду здесь не гудел ни один механизм. Никто из рабочих не возражал от оплачиваемого отпуска с компенсацией; для законного управления я должен получить все подписи и печати на документах, а пока — определить дальнейший путь компании…

Сегодняшним вечером я управлялся с нехитрым ужином на плите в комнате отдыха — множество лет уже я не готовил себе что-то изысканнее тоста с джемом и кофе. Взяв две порции риса с овощами, я понес их на склад и прижал к груди, опасаясь упустить на ступенях тайного подземного спуска, какой не так давно обнаружил с мисс Рей. Тарелки парили на столе, наполняя сырой подвальный воздух ароматами.

— Привет, дорогая… Сегодня у нас рис со спаржей. Ты его очень любила…

В полутемном углу невдалеке загремели цепи. Я старался сохранять расположение духа, но дикое рычание ясно давало понять, что монстр снова не станет принимать человеческую пищу добровольным способом. Вдруг я различил едва уловимое движение воздуха за спиной и спросил у охранника, имя которого мне так и не запомнилось:

— Можете ли вы порадовать меня новостью из Общества насчет похорон?

— Увы, не располагаю такой возможностью, мистер Савва… Ох, прошу простить: сила привычки не ослабнет в одночасье.

— Кажется, я не поблагодарил вас в достаточной мере за спасение моей жены.

— Уже дважды благодарили.

— Вы достойны ежедневных слов признательности за свой неоценимый поступок. Если бы вы не явились в тот последний момент, не отвели мою руку и не вкололи ей снотворное, я бы всю свою жизнь сожалел о содеянном. И вы не отказали в просьбе помочь скрыть ее, нарушая правила Общества, отвезти на фабрику, и, в конце концов, присматриваете за ней… Вы… с любым вопросом, чего бы он мне ни стоил, вы можете рассчитывать на мою искреннюю полнообъемную помощь!

После насильственного кормления и иных малоприятных процедур, перед отходом ко сну, я снова спустился в подвал, встал на колени и сказал то, что повторяю теперь ежедневно, точно молитву:

— Клянусь, я найду способ вылечить тебя. Ты столько лет старалась для меня — настал мой черед позаботиться о тебе… Спокойной ночи, Фелиция.

Эпилог

Я умер.

Клиническая смерть на 2,5-3 минуты. На 4-й начинаются нарушения, а после 5 наступает смерть мозга. Повезло, что половину этого времени пробыл в холодной воде: продлевает жизнь в 20 раз. Теоретически — ок. 100 секунд. Может, поэтому нет серьезных последствий; слабость, головная боль и тремор — мелочь, учитывая, что реанимация работает в 10% случаев. Помню теплые пальцы на шее, встревоженный голос: прекратить качать. Я резко вдохнул, откашлял остатки воды. Роуч бессильно рухнул на пол, вытирая ручей пота со лба, Алисия обняла меня и вжалась носом в шею. Я не видел еще, чтобы она так сильно плакала. И надеюсь не увидеть больше никогда.

В двери вломился спецотряд: часть вооруженных бойцов двинулась вглубь этажа, другая наверх. Глава подошел к нам, потребовал доложить обстановку. Говорил Роуч — сначала осторожно, но по намекам понял, что они из Общества. Я смотрел в дверной проем: кошмары лежали без сознания. Дышат; живые. Мощный транквилизатор? Итальянец вышел с Мэдом Кэптивом, подтвердил наши слова. Мы подписали договор о неразглашении, и Роуч отвез нас домой, где я отключился на 18 часов. Попытка наверстать сон за прошедший месяц. Безуспешная.

Похищений больше не было, и через 3 дня дело закрыли. Шеф поздравил нас с Роучем за службу городу (даже вне рабочего времени) и поручил всем отпраздновать это в офисе. Скромно: виски из личного запаса и чизбургеры. Лучшая награда — лицо Энвилла, с которым он слушал каждый тост за нас. Общество замяло отсутствие тела Мэда Кэптива (официально: «падение в аквариум с акулами»). Репортаж новостей лгал по-своему: «Начало будет концом — недавно открывшаяся фармкомпания выпустила препарат, который стал причиной массовых беспорядков в городе. Как выяснилось, вещество не проходило клинических испытаний на добровольцах, однако было допущено в продажу. Кто и в каком размере понесет наказание?» Придя в участок, Роза Иствуд попросила рассказать правду о ее муже. Я мог только намекнуть, что этот кошмар закончился и для него, и для всех нас. Думаю, она поняла.