Пазлы судьбы

После долгой паузы тетя Света осторожно подтвердила:

– Да… Мы знали его. Приятельствовали. Можно даже сказать – дружили, особенно Костя.

– Пожалуйста! Расскажите мне о нем! – попросил Руслан и, видя, что выражение растерянности не сходит с их лиц, торопливо пояснил: – Я сам помню об отце так мало… а знаю и того меньше. Мама вообще ничего о нем не говорила. Ну, кроме…

Он запнулся.

– Мы понимаем, – вздохнула тетя Света, опять помолчала и затем уточнила: – Володя нам сказал, что Галины Николаевны… больше нет?

Рус кивнул молча.

– И она тебе действительно ничего не рассказывала об отце? – спросил дядя Костя.

– Нет, – мотнул головой Руслан. – Она вообще не любила говорить о прошлом. Даже о своем детстве ничего не рассказывала. И о папе она за всю жизнь не сказала ни слова… Ну, кроме того, что он бросил нас. Я правильно понял, что он ушел к другой женщине?

И, увидев, как снова переглянулись его собеседники, предположил:

– Или все было не совсем так?

– Совсем не так, – буркнул дядя Костя, подчеркнув интонацией первое слово.

– Так расскажите, как было на самом деле! – почти взмолился Рус. – Почему они разошлись?

– Русик… – снова помолчав, осторожно проговорила тетя Света. – Не думаю, что рассказывать тебе об этом должны мы. Ведь это твои родители и их отношения. Да, мамы твоей больше нет. Но очень надеюсь, что с твоим отцом все в порядке, пусть мы и давно потеряли друг друга из виду. И о том, что между ними произошло, вправе рассказывать только они.

– А я что же? – мотнул головой Рус. – Разве я не имею права знать о своем отце?

– Об отце – имеешь, – твердо сказал дядя Костя. – И я с удовольствием расскажу тебе о нем, потому что он был прекрасным человеком. Хочется верить, что и остается. Не в том смысле, – тут же поправился он, – что Боря изменился, в такое трудно поверить, а в том, что он жив и здоров. Так что слушай.

Дядя Костя допил последний глоток лимонада, снова наполнил стакан, откинулся на яркие диванные подушки и неспешно приступил к рассказу, в который тетя Света периодически вставляла уточнения и дополнения. А Руслан жадно внимал, боясь пропустить хотя бы одно слово.

Выяснилось, что дядю Костю и Бориса, отца Руслана, подружили именно они с Володькой – будучи совсем крохами. Тетя Света на момент рождения первенца еще училась в институте, и муж всячески помогал ей закончить учебу. В выходные дни и вечерами после работы он подолгу гулял с коляской, чтобы жена могла позаниматься и немного отдохнуть. Тогда такое было редкостью: в советское время считалось, что детьми, как и всем домашним хозяйством, должны заниматься женщины, мамы и бабушки, а дело мужчины – обеспечивать семью, а не возиться с младенцами. При этом факт, что женщины работали (за исключением недолгого декретного отпуска) наравне с мужчинами, да и зарабатывали не меньше, а иногда и побольше, в расчет отчего-то не принимался. Соседи, особенно бабушки и молодые мамы, с недоумением, а порой и с осуждением поглядывали на длинноволосого парня в брюках-клеш, нарезающего с коляской круги по двору. Потому Костя и был особенно рад встретиться с Борей – «товарищем по счастью», как кто-то из них пошутил в первые же минуты знакомства. Худощавый, коротко стриженный, с застенчивой улыбкой и в очках с толстой оправой, Борис был воплощением типажа «скромного интеллигента», который в те годы был персонажем каждого второго отечественного фильма. Он, как и Костя, часто гулял с месячным сыном Русланом, так что вскоре молодые отцы стали «совмещать приятное с полезным» – созванивались и выходили во двор в одно время. С Галиной, мамой Русланчика, Вележевы тоже вскоре познакомились, но с ней дружба как-то не завязалась, уж очень они были разными. Рассказывая сейчас об этом, дядя Костя и тетя Света изо всех сил старались не лепить ярлыков и не давать никому оценок, особенно негативных, но даже по их более чем тактичным формулировкам Рус сразу представил себе картину – ведь свою мать, в отличие от отца, он прекрасно знал. Конечно, у интеллигентных Вележевых было мало общего с разбитной, энергичной и малокультурной Галей, превыше всего в жизни ставившей материальные блага.

Как оказалось, по взглядам на жизнь и системе ценностей отец оказался гораздо ближе к Вележевым, чем к маме. Борис был мягким, скромным, вежливым, хорошо образованным и совершенно непрактичным. Только сейчас Руслан впервые узнал, что его отец, оказывается, окончил математический факультет педагогического института, после чего его по распределению отправили преподавать в техникуме. Техникум коммунального хозяйства (или как он там тогда назывался?) считался далеко не самым престижным местом работы, и остальные выпускники всеми силами постарались избежать такого распределения. Вот и досталось место скромному и безотказному Борису, который был несказанно рад уже тому, что его оставили в Москве, а не отправили куда-нибудь за Урал.

Именно там, в техникуме, он и познакомился с Галиной Левашовой. Та приехала в Москву из Липецкой области, как это тогда называлось, «по лимиту». Поработала несколько лет на заводе, потом устроилась в ЖЭК, там тогда была реальная перспектива через несколько лет получить квартиру в столице. Попав в систему коммунального хозяйства, Галя решила в ней остаться, сделать карьеру. Но для этого необходимо было образование, хотя бы среднее специальное, – вот она и поступила в техникум, где и увидела молодого преподавателя математики.

Завидным женихом Бориса трудно было бы назвать – не красавец-спортсмен, не душа компании, не сын обеспеченных влиятельных родителей. Ни дачи, ни машины, зарплата скромная, жил в коммуналке с братом и родителями, отец – инвалид войны. В общем, никакой не принц на белом коне, просто хороший и добрый человек. Но у многих не избалованных богатством выбора молодых коллег-преподавательниц и студенток он пользовался успехом, что, впрочем, в силу природной скромности и невысокой самооценки почти не замечал. Зато его заметила Галя и сразу оценила по достоинству: москвич, непьющий, внешне симпатичный, да еще и добрый, мягкий, покладистый.

Слушая рассказ Володиных родителей, Рус так и не понял, любила ли мама отца или просто прибрала его к рукам, потому что хотела замуж, да и «возраст уже поджимал» – ей на тот момент было около тридцати, она была старше отца. А вот Борис однозначно влюбился. Романтик, знавший жизнь только по хорошим книгам, будущий отец Руслана принял то, что происходило между ним и Галей, за счастливую любовь. Галя – яркая, бойкая, настойчивая, приглашала его к себе в общагу, кормила его любимыми блюдами, лепила пельмени, даже пироги пекла. Борина собственная мама-учительница готовила так себе, да и не до пирогов ей было – на руках муж-инвалид. А тут тебе – и угощение, и забота, и смотрят ласково… Ну и секс конечно. Дядя Костя со свойственной их семье деликатностью на эту тему ничего не говорил, но Рус и сам догадался, что у его двадцатитрехлетнего отца Галина, возможно, и вовсе была первой женщиной… Пока она еще училась в техникуме, Борис стойко держал оборону, но как только Галя получила диплом, сдался и уже той же осенью повел свою бывшую студентку в ЗАГС. Почти сразу же после свадьбы Галина забеременела и еще до рождения сына сумела выбить для своей молодой семьи двухкомнатную квартиру в том же дворе, где тогда жили Вележевы – тоже молодожены, только что произведшие на свет Володю.

Первое время у Бориса и Галины Арефьевых шло ни шатко ни валко, но с каждым месяцем семейная жизнь все меньше напоминала безмятежное счастье. Руське не было и полугода, когда Галя вышла на работу – молодой семье нужны были деньги. Сыном чаще занимался Борис, у него, как у преподавателя, было больше свободного времени. Понимая, что в смысле культурного уровня жена сильно ему проигрывает, он старался ее «образовывать», рассказывал, объяснял, водил на хорошие фильмы, в музеи, театры и на концерты, приносил книги, зачитывал ей выдержки из того, что самостоятельно она никогда бы не осилила. И до свадьбы Галя на все это соглашалась, даже делала вид, что нравится, ходила с мужем «просвещаться», и книги иногда читала, и слушала, что тот ей читает. Но с рождением ребенка все «образовывание» сошло на нет. Устав притворяться, Галина вновь стала самой собой и начала посвящать выходные не чтению и походам с мужем на выставки, а промтоварным магазинам, сплетням с подругами по телефону и обсуждению, кто что купил. Пельменей и пирогов в домашнем меню становилось все меньше, но страдал Борис, конечно же, не от этого, а от того, что в семье не стало понимания. Да и было ли оно когда-нибудь вообще – между такими разными людьми? «Стихи и проза, лед и пламень не столь различны меж собой», – цитировала Пушкина Светлана, глядя на чету Арефьевых. Очень быстро стало ясно, что общего у этих двоих только одно – любовь к сыну, в котором оба действительно души не чаяли. Борис не говорил о своих переживаниях другу, не жаловался, не было у него такой привычки, но Косте все было понятно и так. Он догадывался, что в семье друга больше нет супружеской любви – если она вообще когда-то была со стороны Гали. Но ясно было и то, что Борис хоть и понял, что счастья с женой не будет, все равно не собирался ничего менять и намерен был сохранять семью – ради сынишки.

Вот только жизнь распорядилась иначе.

В один совсем не прекрасный день Борис сказал другу, что разводится с Галиной. Что послужило причиной, для Руслана осталось тайной, Вележевы ему этого так и не сказали. Узнал он только то, что разрыв родителей оказался окончательным и бесповоротным. Галя выставила мужа из дома, и тот безропотно собрал свои немногочисленные пожитки и ушел.

– Ты попробуй понять их обоих, Русик, – говорила тетя Света, отодвигаясь от заглянувшего на веранду солнца. – Тут ведь важно не то, кто прав, кто виноват и насколько виноват, – дело прошлое… Важно то, что они оба тебя очень любили. Для Галины ты вообще весь свет в окошке был. Она ведь день и ночь мечтала только о том, чтобы ты был счастлив – в ее представлениях о счастье, конечно. Чтоб у тебя была московская квартира, дом полная чаша, высшее образование, престижная непыльная работа. Она страшно боялась, что с тобой что-нибудь случится, что ты в плохую компанию попадешь или того похуже. Отчаянно боялась потерять тебя. Вот она и тряслась над тобой, как орлица над орленком…