Печальный демон Голливуда

Николаю показалась знакомой чикса, с которой развлекался отец. Пусть она была совершенно голой, а ее лицо – смазанным, но где-то они встречались. Где же? Уж не та ли, что подарила ему цветы в магазине? Но при чем тут отец?

Преодолевая смущение, он позвонил Арсению. Спросил напрямик: мне, мол, кажется знакомой девчонка на фотке в газете. Откуда она в твоей жизни возникла? И тогда отец раскололся – рассказал историю, как начались их отношения.

Теперь многое встало на места. И письмо Кирилла, в котором тот открыто назвал девчонку проституткой. И жилище в Измайлове, о котором упомянули и Кир, и отец. Правда, в интерпретации старого приятеля чувиху звали Дианой. Папаня же утверждал, что она – Алена. Впрочем, назваться другим именем – дело недолгое. У проституток, говорят, это обычный факт.

Неясно к тому же, при чем здесь Ксения, которая пришла в квартиру к нему и потом убежала. И вообще – при чем тут он сам? Интерес к папаше еще можно объяснить: он все-таки сценарист, номинант на «Оскар». А кому интересен, по большому счету, Челышев-младший? «Неженатый менеджер по продажам вступил в греховную связь с проституткой»? Ха-ха-ха.

Хорошо, положим, что Диана-Алена и проститутка из Измайлова – одно и то же лицо. Ну а дальше? Где ее искать? Как раньше было не понятно, так и сейчас. К тому же: она ли придумала столь лихую комбинацию? Или кто-то за ней стоит?

И однажды за рулем «ренохи» Ника осенило (ему многие светлые идеи приходили в движении). Надо идти другим путем. Заходить с противоположной стороны.

Вечером он изучил состав редакции газеты «Икс-Икс-Пресс». Одно знакомое имя – Кирилл Стальев – ему попалось. Да на хорошей должности: заместитель главного редактора. Когда-то они вместе занимались в школе юного журналиста. Стальев был парнем предельно циничным, центровым. Пижоном и мажором. Впрочем, они все в ШЮЖе тогда были такими (и сам Челышев не исключение). Однако Кирилл, в отличие от большинства, умел писать и особо не подличал. С ним можно было иметь дело.

Ник набрал телефон редакции. После долгих расспросов – кто звонит и откуда – со Стальевым его все-таки соединили.

– А, Челышев, – вроде даже обрадовался Кирилл, – сто лет, сто зим. Как поживаешь?

– Хочу пригласить тебя на кружку пива.

– Зачем?

– Надо поговорить.

– Хм. По поводу твоего отца?

– Не стану делать вид, что нет.

После секундной паузы Стальев произнес:

– Завтра в девять вечера в «Горизонте» – тебя устроит?

– Бар на Сретенке? Вполне.

* * *

Они встретились с двенадцатиминутным опозданием. Задержался, разумеется, Кирилл – ведь это Челышеву нужна эта встреча. Перед тем как выбрать, деловито осведомился у приятеля: «Платишь ты?» – и когда тот ответил утвердительно, раскрылился и заказал «Хеннесси» и самое дорогое второе блюдо. «Мелко же он плавает», – подумалось Николаю.

И разговор о бизнесе преуспевающий журналюга завел, как по этикету положено: ровно когда подали десерт.

– Твой отец хочет на нас в суд подать? – деловито осведомился он. – Или чтоб мы опровержение напечатали?

– Ни то ни другое, – покачал головой Челышев-младший. – Он вообще понятия не имеет, что мы с тобой встречаемся. Это моя личная инициатива.

– Чего ж ты хочешь?

– Продолжения истории.

Он заранее тщательно обдумал будущий разговор. Деньги предлагать Стальеву за информацию – пошло. Да и нет у него таких денег, чтоб его контрагента удовлетворили. Значит, надо заинтересовать Стальева. Настоящий газетчик пойдет на все, чтобы получить продолжение истории. И чтобы оно оказалось пикантней, нежели начало.

– То есть? – переспросил Кир.

– Фотки моего отца ведь не сами в редакцию приплыли, верно? Кто-то же их принес?

– Допустим.

– А вы спрашивали его (или ее): а зачем он это сделал?

– А зачем спрашивать? Снимки подлинные, наши эксперты подтвердили, чего ж еще?

– А сколько вы тому, кто фотки принес, заплатили?

– Это редакционная тайна.

Но Челышеву почему-то показалось: нисколько. И тогда он выстрелил наугад:

– А если я скажу, что персона, принесшая фотки, сделала это из соображений личной мести?

– И что?

– Напрашивается новая статья в вашем издании: некто опорочил моего отца. Причина: неприязнь, месть и так далее.

– А газете-то зачем в эту свару лезть?

– Я знаю нескольких человек, которые могли подставить отца. И теперь хочу понять, кто именно.

– Нет, – категорично молвил Стальев. – Мы не выдаем своих информаторов.

– Черт побери! – возвысил голос молодой Челышев. – Выходит, я тебя задаром обедом с коньяком кормил?

– Боюсь, что так, – лицемерно развел руками Кирилл, однако все-таки покраснел.

– Я спрошу, кто, а ты только кивни: да, нет?

– Нет!

– Это мужчина? – Челышев-младший уставился прямо в глаза собеседнику. Он почувствовал его секундную слабину и пер напролом.

Журналист секунду помедлил, а потом еле заметно мотнул отрицательно головой. Николай внутренне возликовал и быстро сказал:

– Значит, женщина. Молодая?

И снова – отрицательный знак.

– Средних лет? Одних с моим отцом?

Последовал утвердительный кивок.

– Имя! Скажи ее имя!

– Мы у нее паспорта не спрашивали.

– Но как-то же вы к ней обращались! Как она себя назвала?

– Она назвала себя Настей.

– Настей? – выпучил глаза Ник.

– А что? – с любопытством осведомился журналист.

– Но это же бред… – обескураженно протянул молодой человек.

– Отчего?

– Не важно, – отмахнулся Челышев-младший. – Представиться можно любым именем.

– Учти – если найдешь героиню, сдай ее нам. Или ты предпочитаешь сам с ней расправиться: ножом, топором, удавкой?

– Там посмотрим.

Сначала Челышев-младший был чрезвычайно разочарован результатами встречи с ровесником-журналюгой. Даже расстроен. Но потом, переспав с этой мыслью, понял, что узнал, в принципе, не мало.

Итак: заказала его отца женщина. Лет ей сорок-пятьдесят. И еще она назвалась именем мамы. Случайно ли? Вряд ли. Таких совпадений не бывает. Значит, скорее всего, она персона из прошлого родителей. Тот человек, что знает их обоих. Возможно, у нее с кем-то из предков (а может, с ними обоими) старые счеты.