Печальный демон Голливуда

Если бы Настя действовала со своим сыном сообща, она, возможно, заметила бы кое-что общее у дамы, которая вербовала уборщицу, и у той, что сдавала в газету снимки, компрометирующие Арсения. Однако мать даже заподозрить не могла, что молодой человек тоже ведет свое расследование.

– А как она одета? – полюбопытствовала Капитонова.

– Вы знаете, Настечка Эдуардовна, хорошо она одета, ничего не скажешь. Стильно – как вы. Вещички сплошь фирменные.

– Маникюр у нее какой? Макияж?

– Макияж был, но легкий такой, будто и незаметный. И маникюр хороший. Ногти длинненькие, но свои, не нарощенные, и яркие-яркие, прям алые.

– Смотрите, у вас глаз-алмаз просто! – поощрительно воскликнул Эжен.

– А как тебе показалось – замужем она? – продолжала выпытывать Настя.

– Нет, – решительно ответствовала помощница. Она разговорилась: – Точно не замужем. Я ж почему еще удивилась: зачем она говорит, что вы мужчину у ней увели? Не было у нее давно никакого мужчины. Ну, может быть, она с кем-то и встречалась, но точно – не жила. Это ж сразу по женщине видно.

– И по мне? – усмехнулась Настя.

Валентина слегка замялась, а потом вздохнула:

– И по вас, то есть и по вам, извините, тоже.

– А как тебе показалось: она – курит? Или, может быть, выпивает?

– Может, и выпивает – да не так, чтоб по лицу заметно, понимаете? А то, что курит… При мне она не дымила, но пахло от нее, как от курильщицы, точно. Застарелый такой запах, прям из легких как будто идет.

Азарт охотницы вдруг овладел Настей.

– А кольца на руках? Серьги, броши, ожерелья? Браслеты?

– Обручального кольца точно не было. Но другие кольца – да. Одно красивое, кажется, с брильянтиками и изумрудами. А другое очень простое, похоже на обручальное, но тоненькое такое, как мужское. И она на левой руке его носит.

– Значит, либо вдова, либо иностранка, – прокомментировал Эжен.

– Нет, она точно наша.

Внезапная идея осенила Настю.

– А как она говорила? Может, какой-то акцент?

Валентина вдруг мотнула головой в сторону Эжена.

– У нее примерно как у него акцент. Еле видный. Как будто иностранный, но и не совсем иностранный, а как наши за границей говорят, понимаете?

Капитонова обменялась со своим бывшим супругом значительным взглядом.

– Может, еще что-то вы заметили – да мы вас не спросили? – поинтересовался Эжен.

– Знаете, Настечка Эдуардовна, – после паузы стала раздумчиво отвечать женщина, апеллируя не к Сологубу, а к своей работодательнице, – лицо у ней ровное-ровное, ни одной морщинки, и как будто натянутое.

– Как после ботокса? – уточнила Настя.

Непонимающий взор был ей ответом.

– После операции пластической?

– Точно-точно.

– Может, – вмешался Эжен, – она какие-то наименования упоминала? Ну, где она живет – или жила? Или откуда родом? Город какой? Или улицу? Станцию метро?

Валентина задумалась.

– Нет, ничего такого.

– А вы к ней в сумочку не заглядывали? Ну не рылись, конечно, – а случайно взгляд бросили? Может, там у нее что-то необычное заметили?

– Да нет… – после паузы протянула Валентина. – Сумка как сумка. Большая. Черная.

– Может, в ее поведении что-то странное было?

Опять после раздумий Валя ответила:

– Знаете, когда мы второй раз встретились и она мне магнитофончик передавала и деньги, она спешила очень. Прям скороговоркой трещала, как пулемет. Может, боялась, что ее со мной увидит кто?

– А где вы встречались?

– На Пушкинской, на углу, там, где выход из метро и магазин «Бенеттон».

– Давайте номер телефона вашей дамы, – попросил Эжен. – Как она, кстати, себя называла?

– Мария. А номер я наизусть помню. Тысячу раз уже звонила: восемь – девятьсот три – сто сорок пять…

Он записал цифры в телефон и сказал:

– Я вопросов больше не имею.

– Я тоже, – присоединилась к нему Настя.

– Поедемте, – обратился Эжен к Валентине, – покажете нам на месте, куда конкретно вы в квартире Анастасии Эдуардовны магнитофончик спрятали.

– Нет! – воскликнула уборщица. – Куда ж я поеду?! Ночь на дворе! Как назад вернусь?

– Не надо ей ехать, – адресуясь к своему спутнику, твердо сказала Настя. – Мы сами найдем.

– Да, Настечка Эдуардовна, найдете, найдете. Там под кроватью, под самым изголовьем.

– А по поводу денег для сына, Валя, отыщем мы их для тебя. Ты б лучше сразу ко мне обратилась, чем заговоры против меня плести.

– Ох, Настечка, вы уж простите меня, а? Прям какой-то морок нашел. Или баба эта – гипнотизерка была? Сбила меня с панталыку, заворожила! Вы простите, Анастасия Эдуардовна!

– Давай, Настя, поехали, – нетерпеливо предложил со своего места Эжен и для острастки взревел на холостом ходу мотором.

Валентина заторопилась и стала выбираться из машины, приговаривая:

– Вы уж извините меня, и дай вам Бог здоровья.

Настя пересела на переднее пассажирское сиденье, и ее партнер резко сорвался с места.

– Не лети, – с неудовольствием бросила она. – Не по хайвею несешься. Яма на яме.

– Да уж, – усмехнулся Эжен.

Глава 6

Ник

С тех пор как стало известно о разудалой жизни отца, Ник с ним не виделся и не разговаривал. Тот ему не звонил – наверное, стыдно было. А сын и жалел папаню, и отчасти стыдился его – а главное, вряд ли смог бы слова, приличествующие случаю, подобрать. Вот и затаился.

Но новости, что узнал от Стальева, он решил донести до Арсения. А вдруг отец ту особу, которая снимки в «Икс-Икс-Пресс» приносила, по описанию узнает? Ник даже начинал фантазировать в духе голливудской, а скорее даже болливудской продукции. Вдруг тетка, что снимки в газету сдала, – былая, допустим, любовница отца? А девчонка Диана – его родная дочь? И она пошла по кривой дорожке – прямиком в проститутки? Ах нет, раз дочь – тогда бы она, конечно, не могла с батяней спать. Ну, или, к примеру, незаконнорожденная дочь его отца не Диана, а Ксения? Та самая, что приходила к нему на Липецкую? Может, она его сводная сестра? Не случайно же он к ней почувствовал странную тягу. Вроде бы не только вожделение, но какие-то братские чувства. Итак, она – его сестра. Интересно. А мамаша ее, былая любовница папани, решила отомстить ему за свою поруганную честь. Конечно, если разобраться, то в конструкции, что придумал Ник, было несколько натяжек, но в целом она выглядела довольно стройной. Можно про нее отцу рассказать – чтоб вместе посмеяться или выведать про его настоящую тайную жизнь.