Печать Аваима. Порочное Дитя

Острое, почти болезненное ликование на мгновение ослепило ее.

Покой.

И ощущение теплой земли под спиной. Ягори снова подняла взгляд. Небесная лазурь встретила ласковым солнечным светом. Под рукой мягко шелестела трава. Земля дышала теплом. Она поглядела на свои руки: тонкие белые пальцы переплелись с темными пальцами красивой мужской руки. Она повернула голову и встретилась с ним глазами.

– Любимая.

Глава 4

Королевство Агрия – архивы

Эстер и Тамаш спускались по узкой лестнице. Даже не лестнице, собственно, а каменной кишке, которая крутой спиралью заворачивалась в тело скалы и уходила вертикально вниз. Чем ниже они спускались, тем сильнее в воздухе пахло сыростью. На камне влажно блестели капли.

Сразу после скудного ужина, состоявшего из сырых овощей и фруктов, которые передали монахи из долины, Тамаш отыскал в одной из безымянных кладовок замка несколько факелов и теперь уверенно шел впереди. Эстер же осторожно спускалась чуть позади, внимательно глядя под ноги и держась рукой за мокрую стену. Нестерпимо хотелось спросить, скоро ли кончится спуск, но во рту пересохло, и казалось невозможным отвести глаза от ненадежных ступеней, иначе все – сорвешься. Она поначалу пробовала считать витки, но очень скоро сбилась и теперь просто переставляла ноги, ступенька за ступенькой.

Неожиданно Тамаш остановился, и она, увлекшись, с размаху ткнулась ему в спину, и по инерции вдвоем они сделали еще несколько неловких шагов. И только когда движение прекратилось, она осознала, что эти последние шаги они сделали по ровной поверхности. Эстер нерешительно выглянула из-за плеча лекаря и потрясенно ахнула.

Тамаш обернулся и не смог сдержать улыбку, глядя как на лице его спутницы восхищение борется с разочарованием.

– Впечатляет, правда? – негромко спросил он.

– Несомненно, – протянула Эстер, – но не совсем так, как я ожидала.

Тамаш повыше поднял факел и осветил просторную пещеру: с потолка огромными наплывающими гроздьями свисали сталактиты, а навстречу им тянулись оплывшие столбы сталагмитов. Местами они срастались и образовывали роскошные колонны. Цвет этих каменных наростов поражал монохромным узором: сотни лет вода, напитанная минералами, намывала тонкие слои отложений, и, когда с годами состав воды менялся, вслед за водой изменялся и цвет наслоений. И теперь каменных колоссов покрывали прихотливые разводы всевозможных оттенков бурого и коричневого.

Но Эстер поразило даже не это. Среди влажных, покатых, словно тающих силуэтов виднелись вросшие в камень исполинских размеров стеллажи, вытесанные прямо в скале. А на полках горбились невнятные кучки, вероятно, бывшие когда-то книгами.

– Это и есть твой архив? – почему-то шепотом спросила Эстер.

– Да, – так же тихо ответил лекарь. – Пещера уходит очень глубоко, и везде тянутся эти полки. А там, – он махнул рукой в густую черноту, – в самом конце есть озеро.

– Кто размещает книжное хранилище в пещере с озером? – возмутилась девушка.

– Мне кажется, озеро появилось позже, – возразил Тамаш. – Стеллажи уходят прямо в воду.

– Как это возможно?

– Не знаю, – развел руками лекарь. – Может, движение породы или землетрясение… Что-то изменило направление подземных вод, а время сделало все остальное.

– А где ты нашел ту страницу с легендой? Здесь же ничего не могло уцелеть – в такой-то сырости!

– Если честно, – слегка застеснявшись, ответил Тамаш, – свиток я нашел не совсем здесь. Он был наверху, недалеко от входа. Может, его просто обронили…

– Абель сказал, что замок отобрал король у кого-то из знати.

– Да, это так, – ответил Тамаш. – И меня тревожит, что бывший владелец собирал тайную библиотеку.

– Давай поищем, кто он – этот бывший владелец? – предложила Эстер.

– Неплохая мысль, – одобрительно кивнул Тамаш. – Предлагаю покопаться в книгах – может, что-нибудь уцелело.

Они двинулись вдоль стеллажей.

– Ты действительно спускался сюда ребенком? Один? – недоверчиво спросила Эстер через некоторое время.

– Не таким уж ребенком, – улыбнулся Тамаш. – Я обнаружил проход незадолго до выпускной коллегии и не успел все как следует изучить. А после выпуска меня почти сразу отправили на тракты.

– Без отработки?

– Да, для меня сделали исключение, – снова улыбнулся лекарь, – потому что, прознай народ, а народ бы обязательно прознал, что в монастыре есть всерадетель, здесь бы такое паломничество началось, что никаких лекарей не хватит. Поэтому мне вручили шитье и выпихнули топтать пыль. А возвращаюсь я сюда не так часто и подолгу стараюсь не задерживаться.

– А что это за история с советом?

– Сегодня прямо вечер вопросов, – усмехнулся Тамаш.

– Ну… – смутилась Эстер, – я ведь почти ничего не знаю. А ты никогда не рассказывал.

– А ведь и правда… Даже не знаю, с чего начать.

– С совета, – подсказала Эстер.

– Давай с совета, – согласился Тамаш. – Пока я учился, здесь все шесть лет оставался кто-то из старших целителей. Они оказались достаточно высокомерны, чтобы не стесняться обсуждать свои дрязги в моем присутствии, а я помалкивал и слушал. И делал выводы. И то, что я понял, меня совсем не порадовало. Обычные лекари, знаешь, не сильно богато живут. Это я – всерадетель, ты видела, на что способен мой дар. И мне в любом доме рады, едва только видят, каким шитьем меня отметила гильдия. А простым лекарям сложнее. Отказать в ночлеге человеку из гильдии, конечно, никто не посмеет, но лечить, как я, они не умеют. Они могут только смотреть своим даром. Поэтому, даже если они и действуют точнее деревенских знахарей, и лечение подбирают лучше, то больного все равно приходится поднимать обычными средствами – травами и отварами. А бывает, что и не помогают уже ни отвары, ни примочки. Оттого и благодарность простым лекарям редко бывает избыточной. Да что там, – он махнул рукой, – на пропитание едва хватает.

– И ты из-за этого поругался с советом?

– Не совсем, – неохотно ответил Тамаш. – Некоторых из нас изредка назначают в старшие целители. К сожалению, способности и достижения самого целителя при этом не играют никакой роли. Это чистой воды кумовство и покровительство. А старшие целители уже не топчут дороги. Их приглашают в богатые дома, многие даже оседают у кого-то из знати. Еще они получают право брать плату за свои услуги. И, поверь, они не стесняются. При этом никто из них не горит желанием наведываться в монастырь.

Тамаш вдруг рассмеялся, и Эстер удивленно на него уставилась.

– Прости, – пояснил он сквозь смех. – Просто ты не представляешь, какая стоит ругань, когда назначается принимающая коллегия на следующий год. Все старшие каждую весну собираются, чтобы утвердить состав принимающей коллегии на будущий год, потом те, кого выбрали в предыдущую весну, остаются принимать испытания, а остальные с радостью отправляются восвояси до следующего года. А испытания могут и на пару месяцев затянуться, если много детишек за зиму приведут или много выпускают учеников. А уж когда выяснилось, что кому-то придется все время оставаться со мной, чтобы заниматься обучением… Ох, что тут творилось, пока они распределяли свои дежурства.