Печать богини Нюйвы
Шрифт:
– Стоять!
Пэй-гун замер прежде, чем осознал, что приказала ему женщина. Впрочем, Линь Фу, уже творивший перед собой какую-то защитную пелену, застыл тоже. Стих даже ветер, только со слив лепестки сыпались.
– Ты обещал, – напомнила хулидзын, выйдя вперед. И бесстрашно положила ладонь на клинок, заставляя опустить его, чтобы не поранить руку девы. – Обещал, помнишь? Таня – моя младшая сестра, значит, и этот хитрый дед тоже сначала мой.
– Мое слово! Моя честь! Я ей защиту обещал, я ее сюда привез! – Лю оскалил зубы. – Для чего? Чтобы ты, старый хрыч, ее отдал Сян Юну?!
– Ну так тебе-то Тьян Ню не нужна была, – осторожно напомнил Линь Фу,
– Да знаю я, для чего ему девы! Как ты мог, пьянь ты подлая?
– А Сян Юну, значит, нужна, – прошипела Люси. – Известно для чего, да? И ты, дедуля, мою сестру взял и отдал?
– Да кто меня спрашивал! – Даос попятился и сунул руку за пазуху. – Прыг на коня, девку хвать, и был таков… Лю! Убери свою женщину! Иначе я ее сам уберу!
– Это я тебя сейчас уберу, – зловеще посулила девушка. – И не посмотрю, что башка вся седая… Куда?!
Резво отпрыгнув в сторону, Линь Фу вдруг бросил в «лисицу» уже знакомые Лю светящиеся шарики, дева вскрикнула, ослепленный Пэй-гун взвыл и кинулся вперед, где-то наверху громыхнуло, сверкнуло, пыль взвилась столбом и…
– Ах ты, фокусник поганый! Да я тебе твои фокусы сейчас знаешь куда засуну!
Оглушенная хулидзын трясла головой и бранилась, но больше никаких чудес не случилось. Неведомая сила не подхватила небесную лису и не унесла прочь, земля не разверзлась, и молнии не испепелили дерзкую деву, а у старого даоса вид был такой обескураженный, что Лю поневоле рассмеялся.
– Что, старый хитрюга, не вышло на этот раз? Ха! Сам говорил, что небесная дева небесной деве рознь. С барышней Лю Си шутки плохи.
– Это точно! – подтвердила Люси. – Сейчас уж я пошучу так пошучу!
– Обманщица! – Даос ловко уклонился от броска хулидзын и вдруг подскочил на месте и взлетел, как нелепый и взъерошенный воробей. Девушка вскрикнула, возмущенная таким подлым бегством, и подпрыгнула, совершенно по-лисьи клацнув зубами.
– У-у-у, котяра драный, я тебе попрыгаю! А ну вернись!
– Самозванка! – припечатал сверху Линь Фу. Набрать высоту у него почему-то не получалось, так что порхал, то есть парил старец лишь чуть выше человеческого роста. В прыжке хулидзын вполне могла бы дотянуться, но ловкий дед все время ускользал. – Бесстыдница! Ай! Ой!
Больше всего эта погоня по двору за летучим даосом напоминала ловлю мухи собакой. Много пыли и лая, но толку мало. Ну или попытку лисы поймать одну курицу в огромном курятнике. Лю Дзы совсем забыл про кровожадные мысли, снова спрятал меч и только подбадривал охотницу азартными криками, хлопая себя по бедрам от восторга. Она была великолепна! Нет, ну правда же. Когда и где еще такое увидишь?
– Авиатор чертов! – взвыла Люси, видя, что добыча вознамерилась трусливо покинуть поле боя. – «Ньюпор» [29] китайский! Садись, зараза, будь мужиком!
Мятежник Лю восхищенным свистом отмечал каждое новое небесное словечко. Уж на что сам Линь Фу был мастер крепко высказаться, а и то, поди, таких словес не слыхал. «Надо бы запомнить, – мимоходом подумал Лю. – А-ви– а-тор… Нью-пор… Ух! Это духи или демоны?»
29
Самолет времен Первой мировой войны.
– Бесстыжая и подлая женщина! – закладывая вираж, голосил дед. – Какая ты небесная лиса? Никакая ты не хулидзын! Слышишь, Лю, обманывает она тебя! Обычная наглая
девица, только вместо глаз – бельма, как у демоницы!– Конечно, не лиса, – пожал плечами Лю Дзы. – Никто и не говорил про лис. Единственный обманщик тут ты, дед.
– Ах ты ж!.. Тьфу! Сопляк! – взмыв наконец-то не в поднебесье, но все-таки повыше, сердито сплюнул вниз даос. – Дурак! Пусть она тебе сердце вырвет и сожрет, тогда узна-ае-эшь…
Последние слова Линь Фу донеслись уже совсем из вышины.
– Так лиса или не лиса? – задрав голову, крикнул Лю и непочтительно заржал.
– «Фарман» [30] недобитый! – Напоследок Люси, отчаявшись поймать летучего деда, запустила в него сапогом. Почти попала, почти. – Дирижабль паршивый! Чтоб тебе лопнуть, гад!..
30
Самолет времен Первой мировой войны.
А потом небесная лиса (или не лиса) вдруг села прямо на землю, схватилась за голову и горько, навзрыд, разревелась.
Люси
Отчаяние накрыло Людмилу темным пыльным мешком, она задыхалась, давилась слезами и безотчетно царапала горло. Тани нет! Ее нет, она потеряна, она сгинет где-то в этом паршивом дремучем Китае, раздавленная, растоптанная, перемолотая безжалостным временем и свирепыми людьми. Ее нет, и нет никого, кто мог бы помочь. Пережить революцию, голод и холод, болезни, неисчислимые опасности, пройти от одного конца бескрайней полыхающей страны до другого, переплыть море, выжить, несмотря ни на что, – и закончить вот так? В грязных лапах какого-то дикого князька, вождя дикарей? И она сама, своими руками толкнула сестру к гибели! Эти проклятые рыбки! Этот гадский Шанхай! Этот подлый китаец Кан, которого они так и не нашли! И этот Сян Юн, урод озабоченный, чтоб ему десять раз сдохнуть, желтомордому кобелю!
– Не плачь. – Пэй-гун присел рядом и взял ее за плечи. – Ну… не плачь! Разве лисы плачут?
– Да не лиса я никакая! – всхлипнула Люси, пытаясь его оттолкнуть. – Никакая не лиса! Дед же ясно сказал – самозванка! Обманщица! Ты что, не понял еще? Ни с каких я ни с Небес!
Хватка у командира Лю оказалась железная, так просто и не вырвешься.
– Ладно, пусть не лиса. Тогда кто?
– Обычная женщина! – вырвалось у Людмилы в сердцах. – Самая обычная русская девка! Понятно?!
– Понятно, – покладисто согласился мужчина и осторожно погладил ее по волосам. – Тогда продолжай плакать, раз обычная. Разве обычная женщина сумеет спасти сестру? Нет, она просто будет лить слезы и винить Небеса. Обычные, земные женщины ни на что больше не годны, кроме криков и слез.
Люся подавилась всхлипом и неожиданно с силой толкнула его, вырываясь. И зло прохрипела:
– Вот как? Ни на что не годна? Или, может, для чего сгожусь, а? Ты поэтому такой обходительный? Ждешь случая завалить? Да? Ну так давай прямо тут, чего ждать-то? Все вы, твари, одинаковые, только одно вам надо!
– Хотел бы – уже взял бы, – спокойно ответил Лю. – Не ищи врагов там, где их нет. На этой земле достаточно злодеев и подлецов, но я не из них.
– Извини, – нехотя буркнула она, вытирая лицо рукавом. – Не надо обижаться. Еще одной речи о «недостойном простолюдине» я не переживу. Но… Но как же моя Таня? Я же встречала этого генерала, и хоть мне он ничего дурного не сделал, я знаю таких, как он. Зачем он увез ее? К чему?