Печать Равновесия

Князь, не глядя, плеснул в оба бокала густой темно-красной жидкости.

– Между прочим, я был как раз в их возрасте, когда решил, что с выпивкой пора уже завязывать, – припомнил Седрик. – хотя, думается мне, после той истории продолжать алкогольный опыт пропало желание не у меня одного. В упор не помню, с чего меня вдруг угораздило спьяну принимать боевую ипостась – наверное, в ней передвигаться ползком как-то привычнее… но вечер всем посетителям той корчмы надолго запомнился… правда под утро от упомянутой корчмы единственным, что не было разнесено по бревнышку, осталась только барная стойка, из-под которой корчмарь категорически отказался вылезать, что не помешало вкатить ТАКУЮ сумму за возмещение понесенного ущерба… а мне с ним даже спорить неохота была, судя по непередаваемым ощущениям, которые на меня утром свалились, меня кто-то просто взял за хвост, как селедку сушеную, когда ее от чешуи почистить хотят, и так же постучал обо что-то! И это, заметьте, еще не худшее, поскольку шуточки насчет “зеленых змиев” (заметьте, во множественном почему-то числе!) ходили по городу еще долго, и даже, кажется, как-то просочились в соседние миры!

– Седрик, выруби звук, – кисло потребовал Фобос, неодобрительно косясь на сдавленно хихикающих девчонок. – Ценю твои усилия, но обстановка – не дробовик, чтобы ее разряжать!

– Зная вас, господин, я бы сказал, что не дробовик, а что-то ближе к атомной бомбе. И то лишь потому, что ничего более разрушительного пока не придумали.

– Ладно, с котом все понятно, – тон князя явно говорил о том, что тема закрыта и дальнейшему рассмотрению не подлежит. – а крыса откуда взялась? Тоже из вашей квартиры?

Корнелия оскорблено фыркнула и заявила, что отродясь такой пакости в ее доме не было.

– Седрик, вытащи крысу из-под стеллажей и покажи мне. – потребовал князь.

– Она же кусаться будет, – капризно заявил змеелюд, но снова спорить со своим господином не решился и с брезгливой гримасой вытолкнул кончиком хвоста перепуганную зверушку из укрытия. Декоративная крыска с темно-коричневой шерстью и черными глазками-бусинками обреченно прижалась к полу…

Раздался тихий хлопок – и на месте крысы оказалась темноволосая девчонка с не слишком приятным личиком, мелкими острыми чертами и небольшими темными глазками действительно напоминающем мордочку грызуна. Потрясенно оглядев всех присутствующих, Бесс Грампер остановила взгляд на Седрике и, тихо пискнув, хлопнулась в обморок.

========== Глава третья. Именем Света и Тьмы. Бесс Грампер ==========

Обморок выдался не слишком глубокий и совсем уж недолгий, Бесс позволить себе не могла отключиться надолго, когда вокруг столько невероятных фактов! К тому же девочка собиралась стать журналистом, специализирующимся на “горячих” темах, и была не робкого десятка. Но открывать глаза не торопилась. По крайней мере, до тех пор, пока не убедилась, что есть ее заживо в лучших традициях голливудской “Анаконды” не собираются. А заодно решила сперва вслушаться в курс дела.

– …А потом доказывай, что не били ее по башке злобные оборотни, а сама грохнулась! – приятный шелковый голос совершенно не подходил этому жуткому чудовищу. Более того, где-то Бесс уже абсолютно точно слышала эти интонации! Но сосредоточиться помешало куда более хорошо знакомое хихиканье Ирмы:

– Вот что я называю “производить потрясающее впечатление”! Неважно, что потрясено: психика или чувство прекрасного – но девчонки скопычеваются неизменно!

– С-с-заткнись! Нет такого слова “скопычеваются”, и вообще… а ты, крыска, хватит изображать обморок!

Досадливо вздохнув, Бесс открыла глаза и огляделась. Если бы не вполне реальное чудовище в непосредственной близости, она решила бы, что все присутствующие собрались на какой-то непонятный карнавал. Элион – Элион-то откуда вообще взялась, она несколько лет назад уехала из города?! – одетая в какое-то белое с золотым шитьем одеяние, наверное, крайне элегантно выглядящее на вешалке, но на невзрачной девчонке, не особенно изменившейся почти за четыре года после «исчезновения», смотревшееся гибридом савана со смирительной рубашкой. Блекло-русые волосы, привычно заплетенные в растрепанные косички, правда, заметно прибавившие и в длине и в объемности, венчал серебряный обруч с крупным фиолетовым камнем. Корнелия напоминала одну из тех ненормальных, что в день Летнего Солнцестояния собираются на Стоунхендже, подражая древним кельтам, а на Ирме – узкое облегающее платье, совершенно не годящееся для, политкорректно выражаясь, девушки, склонной к полноте!

– Корнелия, что с твоими волосами? Вот уж не ожидала такой глупости от натуральной блондинки – краситься в какой-то вульгарный лягушачий цвет. После этого кто-то еще будет уверять, что у тебя чувство стиля лучше всех в школе! Это никто пока не знает, какой свинарник творится у тебя дома! А Лили еще заявляет, будто вас всех похитили инопланетяне и подменили клонами! Тебя, Ирма, это тоже касается…да, кстати, тебе же никто из твоих подружек не соизволил сказать, что узкие платья с твоей фигурой противопоказаны! Да еще блестки! Одежда должна скрывать недостатки, а не выпячивать! Элион…

– Тихо, – одетый в черное молодой мужчина с потрясающе красивыми серебристо-пепельными волосами поднял руку и начертил в воздухе какой-то знак. Треугольное лицо с острым подбородком и большими миндалевидными глазами показалось знакомым. Бесс хотела что-то на этот счет спросить, но неожиданно обнаружила, что у нее пропал голос, и испуганно схватилась рукой за горло. – в качестве крысы эта юная леди была мне более симпатична. Как же утомительно общаться с дневной публикой, им до всего есть дело.

– Дневной публикой? – переспросила Элион, поднимая свои глазищи. Бесс вздрогнула: вот кого ей напомнил этот странный тип! Глаза, лицо, серые волосы…Если брать отдельные детали внешности – сходство несомненное, но, если в целом – ничего общего. В общем-то для Грампер не было новостью, что манера держаться и характер влияют на внешность не меньше, чем природные черты, но до такой степени…

– Ну да, – неохотно кивнул незнакомец. – мне, как типичному Темному, трудно понять, как можно глубоко интересоваться чьей-то жизнью и чьими-то делами, кроме собственных. В городе обо мне регулярно запускали новые порции сплетен, первое время бесило… У нашей матушки фрейлина была, Сара-Рокель, ее все Сорокой за глаза звали. Из “честных” сплетников, ну, ни слова правды не скроет, но от себя добавит таких подробностей, что слушаешь и поражаешься…

Пожалуй, помолчать какое-то время было не самой худшей идеей. Бесс внимательно слушала. “Нашей матушки”, гм! Родителей Элион главная сплетница Хиттерфилда прекрасно знала, кстати, на них-то дочка не была похожа ни капельки!

– В общем, прошу прощения за некрасивые подробности, но я приказал вырвать этой фрейлине язык. Между прочим, это было чуть ли не единственное из моих деяний, за которое очень многие были мне искренне благодарны. И что же? Уже через полгода она сплетничала азбукой Морзе! Я уже молчу про горы доносов, которые от нее получали работавшие в столице охранники.

– А что? – змей усмехнулся, заставив Бесс поежиться. – Ничего так доносы, с литературной жилкой, вот тот, например: “Охотник Фрост намедни нетрезв был, не то, чтобы в стельку, однако же с носорогом целоваться лез…”

– Седрик, хоть ты помолчи.

– Да уж, сходство присутствует. Только у нас таких “сорок” в школе две, – задумчиво согласилась Корнелия. – князь, научите меня, а!

– Чему?

– Ну, этому, – первая школьная красавица попыталась воспроизвести странный жест. – чтобы Грампер молчали!