Печать зверя

Всё то же самое можно было сделать в виде артефакта, как я оживлял камень. Но любители «истинно живого» оставались. Впутываться в такое мне претило.

Но были и другие химеры. Звери, спасенные магом и при его помощи получившие уникальные свойства. И это как раз был стык анималистики и некромантии.

Проблема заключалась в том, что подобное не планируешь. Уж тем более того уровня, что будет достаточен для взятия ранга.

Условно, придется потрудиться над тысячью раненных птах, модифицируя их в таких химер, чтобы приблизиться к начальному рангу. Масштаб не тот.

Мне бы дракона…

Но увы, они считались вымершими и шанс встретить последнего из вида, да такого, чтобы был настолько ранен и готов к сотрудничеству с человеком… Не было такого шанса, несмотря на то, что у судьбы я был в любимчиках.

— Александр Лукич! — вырвал меня из размышлений голос графа. — Обедать будете?

Адмирал по пояс высунулся из окна дома и махал рукой, привлекая мое внимание. Издалека мне показалось, что рукав его рубашки порван. Я помотал головой и всё таки прокричал в ответ:

— Благодарю, не сейчас!

— Ну я же тебе говорила, у нас полно времени, — очень тихо прозвучал насмешливо-дразнящий голос Людмилы Владиславовны.

Я улыбнулся и ускорился, приближаясь к острову. Перепрыгнул короткую перемычку между берегами и направился к центру. Там, в небольшом озерце, а скорее большой луже, и находилось средоточие природного поглотителя.

Защиту, установленную темной, я не снимал. Не было такой необходимости. Любой обладатель аспекта смерти мог получить доступ, если был достаточно опытен. Такая возможность явно была оставлена для того несчастного мага, что и взяла тайная канцелярия. Я же просто пользовался этим.

А прочим пока не стоило давать доступ. Пока остров выглядит просто загадочным. Для тех, кто знал, что его тут раньше не было. Но не привлекает своими магическими возможностями. И я не хотел, чтобы это изменилось.

— Ну, здравствуй, — сказал я, присаживаясь рядом с озерцом и погружая руки в его холодные воды.

Это было приятно. Тут не было деревьев, укрывающих от летнего зноя. Вода остудила меня и привела в нужное состояние. Предельной концентрации.

— Поделишься силой? — отчего-то продолжил разговаривать я вслух.

Земля, а точнее кусок скалы, отсеченной когда-то от чего-то большего, вроде отозвался. Это был словно удар огромного сердца, исходящий из глубин острова. На чистой интуиции я вступил в воду, сообразив бросить на берег телефон и бумаги. Сделал несколько шагов, пока не погрузился по подбородок.

Сначала меня обожгло холодом, но тело быстро привыкло и я будто оказался в невесомости, не ощущая леденящей стихии. И это единение с центром силы сработало лучше всего.

Теперь я видел все потоки, проходящие через остров. Оплетающие его и составляющие суть этого удивительного явления магии. В этом странном состоянии мне почудилось, что я понял, как именно рождаются природные поглотители.

Они не могли не существовать. Когда вокруг столько силы, источаемой буквально всем сущим, она не может просто пропадать. А ещё я почувствовал, что источником этого места был человек. Погибший когда-то в одном месте, где сошлись все эти факторы. Случайно или нет, неважно.

Не только хранитель дара, но и памяти. Часть разума мага, который поспособствовал возникновению этого места, осталась и была доступна мне. Только дотронься.

Я сделал глубокий вдох и ушел с головой в студеные воды озера.

Глава 8

Это произошло очень давно.

В те времена, когда на этих землях жил совсем другой народ. Темные и страшные времена, но весьма интересные.

Воспоминания мага были запечатлены в скале отрывочно и вперемешку. Вероятно, тогда ещё не знали о хранителях памяти, поэтому и получилось нечто неразборчивое. Но взглянуть было на что.

Отдавший часть себя этому месту был шаманом.

Немолодой и очень уважаемый в племени, он прожил неплохую, в общем-то, жизнь. Всё в ней было — от голодных зябких зим до пиршеств в честь побед над соседями и удачной охоты. А ещё пять жен, пара дюжин детей и какое-то бесчисленное количество внуков.

Ведь благодаря работе шамана, община процветала и стремительно росла. Расширялись границы поселения и пастбища скота. Наладилась торговля по ближайшей реке. А затем и отстроили портовые сооружения, фактически захватив выгодный водный путь.

Я невольно вспомнил про Людмилу Владиславовну. Вот бы ей своими глазами это увидеть — я мог представить, в какой восторг это привело бы даму.

По обрывкам событий я сначала подумал, что шаман был универсалом. Ведь он оперировал несколькими аспектами. Лишь спустя какое-то время я чуть не хлебнул воды от удивления, когда понял что это не так.

Темный анималист! Сила смерти и животная магия сочетались в нём, словно так и должно быть. Я видел глазами представителя легенд. Дуалиста.

Едва не задохнувшись, я вынырнул на берег и отдышался. Ворох воспоминаний гудел в голове, так что я прикрыл глаза и начал разбираться в нем.

Без сомнений, шаман был дуальным магом. Мало того, почти все из его племени такими были. А одаренный, обладающий только одним аспектом, считался кем-то вроде современных «пустышек». Слабым и беспомощным. И таких в большинстве случаев изгоняли. Что, в условиях окружающих диких лесов, было смертельным приговором.

Перед глазами стояла характерная сцена — шаман лично выпроводил за ограду свою дочь. Считалось, что такая одаренная не сможет родить «нормального» мага, а значит бесполезна.

Жуть, но продиктованная нравами и законами тех времен.

Ученые столетиями искали влияющие на передачу дара факторы и связи. Проверяли родословные, сводили всё воедино. Понятное дело не ради интереса, а для того, чтобы получить возможность вывести идеального мага. К счастью, они не преуспели, так и не найдя никаких закономерностей.

Но тогда ученых не было. Некому было просиживать дни над расчетами и бумагами, все были при деле. А кто нет — за ограду.

Уважали лишь заслуженных воинов и мастеров. Те передавали свои знания молодым, но в конце концов сами уходили в лес, когда становились слишком больными и немощными.

Это случилось и с шаманом.

Я не мог понять его источник, он был чужеродным. Но судя по действиям мага, у него был один из высших рангов. И столкнулся он с угасанием дара, что в те времена считалось не просто болезнью, а проклятием, способным лечь на весь народ. Шаман не стал дожидаться решения суровых соплеменников и ушел сам.