Педагогика для всех

А что делать с мальчиком? Ничего не сделаешь. Он не виноват. Ему интересно. Примись наказывать его, он будет плакать с утра до вечера. Конечно, суровыми мерами можно отучить его трогать вещи, но не погасим ли мы его любознательность, которую потом никак не разовьешь? Не превратится ли для него дом в музей с таблицами "Руками не трогать!"? И что узнаешь о вещах, не потрогав их? Однако и мы люди, и нам жить надо.

Однажды я шел с ним в гости в чужой дом, и сердце мое ныло. В чужом доме и телевизор чужой... Всю дорогу я вел подготовительную беседу. Объяснять ему, что чужое нельзя трогать, - бесполезно. Он уверен, что если повернет ручку, то ничего не случится - взрослые-то вертят, и ничего. Ну и он немножечко повернет! Чуть-чуть! Отложив на время педагогические принципы, я решил припугнуть его. Милиционером пугать бесполезно - не потому что это нехорошо и подрывает любовь к милиции, а потому, что у него есть знакомый милиционер Валера, и чуть что, он и сам может припугнуть милицией: "Я Валере скажу, он застрелит тебя! У него пистолет есть!" Но нечаянно было открыто, что почему-то Матвей побаивается слов "директор" и "дежурный". Наверно, в детском саду это опасные люди. И я плету несуразицу: дескать, в доме, куда мы идем, на верхнем этаже работает директор, и время от времени его дежурные ходят и проверяют телевизоры, и особенно смотрят, не прикасаются ли к ним маленькие мальчики...

– А если прикасаются, тогда что?
– с интересом спросил Матвей.

– Тогда их ведут к директору.

Матвей задумался. На лице его появилось сомнение: стоит ли идти в гости и подвергаться такому риску? Но все-таки мы пошли. Перед дверью озабоченный предстоящим испытанием Матвей совершенно серьезно спросил:

– А смотреть на этот телевизор можно?

Честный мальчик!

Что, впрочем, не помешало ему вскоре очутиться у опасной задней стенки телевизора.

Общий крик:

– Матвей!

– Ну я только хотел посмотреть, куда идет этот проводок?

...И вот серьезнейшая педагогическая проблема: подаренный бабушкой в счет полученного ею наследства дорогой цветной телевизор - что с ним сделает Матвей? Нельзя, чтобы такая радость превращалась в горе. И для мальчика тоже. Что ж, теперь только и будут что кричать на него: "Не трогай! Кому сказали? Нельзя!"

А он будет обижаться и плакать. А нельзя, чтобы дети плакали.

И вот мама начала великую операцию. Она нашла фотографию Матвея и наклеила ее в угол заявления-обязательства. Долго, с заинтересованным участием мальчика, изготавливался этот документ - обязательство на имя директора универмага тов. Генералова: все взрослые в семье ручались за Матвея, что он не будет без спроса подходить к телевизору.

Слово "обязательство" очень волновало и тревожило Матвея. Он беспокоился, согласится ли подписаться папа, и несколько раз, словно невзначай, спрашивал меня: "Ты подписался?" Я подписался. И дочка подписалась, и ее муж, и старший сын тоже, и его жена - все ручаются за Матвея! Он ведь большой, ему скоро в школу!

Обязательство отнесут к ДИРЕКТОРУ, и он даст разрешение включить телевизор, но время от времени будут приходить ДЕЖУРНЫЕ проверять, не трогает ли Матвей телевизор. И если бабушка хоть раз скажет, что да, Матвей трогает телевизор, его, телевизор, тут же и увезут, тут же!

...Неизвестно, насколько хватит этой педагогики. Но делать нечего. Нельзя ломать цветные телевизоры, тем более подаренные старой бабушкой в счет полученного ею наследства, но и нельзя, чтобы дети плакали.

Ничего, старшие дети не то творили, а выросли люди и настойчивые, и покладистые, пока что одна только радость от них.

Но с ними было проще. Их было двое, они погодки, им можно было весело сказать: "А ну марш отсюда!" - и они дружно убирались без всяких обид и занимались своими играми. Они замыкались друг на дружке и не требовали особого внимания. Растить двух детей в четыре раза легче, чем одного, и если в какой-нибудь семье думают о втором ребенке, то исходить надо не из материальных возможностей, размеров комнаты или квартиры и прочего, а из сил своих и способностей: если есть геркулесовы силы для воспитания одного мальчика - то можно и одного вырастить, но это изнурительный труд. У гайдаровской мамы были баловники Чук и Гек, она с ними замучилась. Но представьте себе, что у нее один Чук или один Гек - она бы с ума сошла.

У старших детей телевизионная проблема была обыкновенной: не оторвешь. Сидят и смотрят все подряд. Старшие не ломали телевизор, и ломать его приходилось мне.

Примерно в феврале каждого года я тайно что-нибудь вывинчивал из аппарата: увы, сломался! И некогда вызвать мастера, и нет денег на починку, и возникали всякие трудности, пока дети не привыкали жить без телевизора и не приходили в себя: они опять начинали читать книжки, гулять во дворе, у них снова появлялись друзья, и отметки становились получше... Месяца через два-три, после глубокого отдыха семьи, телевизор приводили в порядок (если я помнил, куда спрятал деталь и куда ее надо поставить), и наступало счастье - телевизор работает!

Недавно одна старая писательница пожаловалась мне, что ее внук все время сидит у экрана, - что делать?

– А вы сломайте телевизор, - посоветовал я простодушно.

– Хм!
– сказала писательница.
– Сломайте! Да внук в десять минут его починит!

Наверно, этому мальчику разрешали смотреть, куда идет проводок. Чем бы дети ни тешились, лишь бы не плакали - противоинфарктное воспитание.

32

Думая о будущем ребенка, собирая в уме идеальный образ Человека, зададим себе и такой вопрос: мы хотели бы, конечно, чтобы наших выросших детей любили; но каких людей любят люди?

Оказывается, есть одно качество, одно-единственное, без вариантов, которое раз в десять важнее всех других, вместе взятых. Если его нет, этого Главного свойства, то все другие качества, даже и прекрасные, превращаются в дурные; а если это Главное свойство есть, то и дурные качества становятся отчасти простительными.

Это поразительное Главное свойство можно обнаружить, вслушиваясь в детские дразнилки - моральный кодекс детей.

Чтобы узнать, за что люди любят людей, выйдем во двор и прислушаемся, за что дети дразнят детей.

Домашняя мораль для маленьких: послушный - непослушный, хорошо кушает - плохо кушает, убрал за собой игрушки - не убрал за собой игрушки.

Дворовая мораль гораздо шире и жестче.

Дома ребенку лучший кусок, а во дворе делись со всеми. "Жадина-говядина, кусок колбасы!" или "Жадина-говядина, турецкий барабан, кто на нем играет, тот - таракан".

Первая детская заповедь - не жадничай! Отдай! Поделись! Несправедливо, чтобы у одного был кусок хлеба, а у другого не было. С этим выходит ребенок в мир - с требованием справедливого. У тебя есть игрушка? Дай поиграть. Велосипед? Дай покататься. Красивый ремень? Дай поносить. Не наше домашнее: "Дай маме кусочек, разве ты маму не любишь?" - не выпрашивание любви, а требование всеобщей справедливости - делись, не будь жадиной-говядиной, турецким барабаном.

Но не это главное, оно впереди. Прислушаемся к другим дразнилкам.

Дома радуются, что ребенок хорошо ест и быстро поправляется, а здесь учитывается, что лишний вес опасен. Толстых не любят, толстый - значит, богатый, жадный, обжора, ленив, неповоротлив, одним словом: "Толстый, жирный, поезд пассажирный!"

Дома, когда заплакал, утешают - дети не должны плакать, а здесь естественное противоинфарктное воспитание работает испокон веку: не плачь по пустякам, будь крепким, умей вытерпеть боль и обиду, иначе: "Плакса, вакса, гуталин, на носу горячий блин!"

Дома кутают, боятся простуд, а здесь, чуть появишься одетым теплее, чем все, сейчас же и задразнят: "Зима-лето попугай!" Никогда дети не дразнят тех, кто одет слишком легко, только тех, кто кутается.

Дома все прощают, а здесь требуют порядочности в делах и, главное, в играх. Выбрали водить - води, а нечестен - неотвожа!

Дома говорят: "Дружи с Наташей, она такая хорошая", а во дворе за эту дружбу еще и "тили-тили тесто" схватишь, потому что мальчик будь до поры с мальчишками, а девочка - с девочками, каждый учись соответствующему поведению. Закладывается в детскую душу, что в отношениях мальчика и девочки есть и что-то стыдное, что это не простые отношения. Лев Николаевич Толстой, составляя заповеди для детей, выразил одну из них в такой замечательно краткой форме: "Не делайте стыдное между мальчиками и девочками". Но должен быть и стыд - для того и дразнят.