Педагогика для всех

– Ой, врешь! Чувствует мое сердце, что врешь! Все ты врешь!
– смеется мама, и мальчик смеется, и тем дело кончается.

Разоблачая ложь, мы гордимся своей проницательностью, но меньше любим своего ребенка, и он меньше любит нас.

Говорение правды, правдивость - важное свойство. Но еще важнее правдивость поведения. Ребенок чаще всего обманывает нас не в словах, а в поведении. Он не тот в наших глазах, каким кажется учителю, сверстникам, младшим ребятам и старшим. Он всюду разный - и всюду, следовательно, лжив?

Относительно недавно была разработана социологическая теория ролей: человек действует по неписаному сценарию, играя то роль сына, то роль мужа, то роль брата, то роль покупателя, то роль сослуживца. Чем основательнее усваивает он жизненные роли, тем он лучше приспособлен к жизни. Есть соблазн и все воспитание свести к обучению социальным ролям. Так воспитанный человек всюду будет действовать как надо. Но не потеряет ли он самого себя? Где же он настоящий? Наедине с собой, что ли? Одной из ведущих тем мировой литературы XX века стала потеря человеком себя и поиски себя настоящего. Чуть ли не с гордостью кричат новые герои на весь мир: "Ау, люди! Скажите мне, где я? Кто я? Как меня зовут?"

Нет, роли ролями, без них не обойдешься, и дети всегда играют в ролевые игры, но люди любят человека определенного, цельного. Он всюду один и тот же и всегда то, что он есть. Он не только говорит правду, но и сам есть правда. Недостатки не так волнуют нас, как стремление скрыть их, поднять себе цену, обмануть. Неправда в человеке, человек-туфта, раздражает безмерно.

Но как трудно воспитать цельного, правдивого человека!

Варвара в "Грозе" Островского говорит: "А по-моему, делай, что хочешь, только бы шито да крыто было".

Противоположный взгляд выражен в реплике Катерины: "Что при людях, что без людей, я всегда одна, ничего из себя не доказываю".

Это нам больше нравится? Но ведь Катерина жила в материнском доме, словно птичка на воле, ни об чем не тужила, а когда ее, шестилетнюю, чем-то обидели, она выбежала на Волгу, села в лодку да отпихнула ее от берега - через десять верст нашли. Согласны мы на такую девочку? Что бы мы с нею сделали, вернув домой?

Расти цельным, подлинным, искренним человеком - значит расти без страха перед людьми, их укорами и насмешками, не бояться выглядеть глупым, смешным, отстающим.

Как говорит латышский писатель Имант Зиедонис, такой ребенок - словно третий сын в сказках; ничего ему не надо, выгоды не ищет, ни на что не претендует. Но как в сказках Иванушка-дурачок всех побеждает и женится на царской дочке, так и в обычной жизни мальчик, долгое время отстававший, казавшийся неуклюжим, неотесанным, - именно он и становится замечательным человеком, если его растили в правде, и все его любят, и все удивляются: "Поди ж ты! Кто бы мог подумать!" Я не раз был свидетелем историй о гадком утенке.

А ведь условия соревнования не равны: других детей учат казаться, выставляться, умело подавать свои достоинства, даже мнимые. Наш бесхитростный ребенок будет хуже всех. Выдержим ли?

И учителя будут укорять нас, и соседи, и знакомые - что, мол, он у вас такой... Непохожий какой-то, не как все дети.

Я ждал с мальчиком электричку на пустынной платформе; он шалил, бегал, смеялся, махал руками, изображая птицу, дурачился. Какой-то пьяный, опустившийся человек привязался ко мне: почему я плохо воспитываю его? Видеть вольного мальчика ему было невыносимо, он бранил меня и ругал с озлоблением. А сколько упреков приходится вынести от школы, от знакомых: "Ленивые, нерадивые родители... Портят детей! Вот из таких-то..."

А потом дети вырастали, и все говорили: как вам удалось воспитать их такими? И даже про маленького невыносимого нашего Матвея воспитательница в детском саду говорит: "Как вам удалось воспитать такого мальчика? Ни на кого не похож! Конечно, с ним трудно, но ведь как его любишь! Я укладываю детей спать, а с ним сижу чай пью... С ним так интересно!"

Чтобы ребенок вырос естественно добрым и честным человеком, чтобы он не старался казаться лучше, чем он есть, приходится исключить принуждение из арсенала воспитательных средств. Принуждая, мы заставляем ребенка делать нечто такое, что не отвечает его сущности, - иначе его и не пришлось бы принуждать.

Однако хорошо растить без принуждения детей, которые и сами по себе отличники в учебе, и пример в поведении. А если двойки да прогулы? И отлетают от нас благие намерения, кончается терпение, нам мерещится ужасное будущее детей, и превращаемся мы в подобие Кабанихи из той же "Грозы", которая поедом детей ела, проходу им не давала, с утра до вечера нотации читала - не ленилась! Воспитывала! Смотрела за детьми! И вырастает слабое подобие Варвары, у которой все шито да крыто, с той лишь разницей, что, поскольку не каждый из нас обладает могучим характером Кабанихи, то дети не умеют ни быть, ни даже казаться - они просто-напросто невоспитанны.

Мы боимся, что наших детей обманут и обидят, мы учим "давать сдачу", родители чуть ли не младенцами записывают детей в секции самбо. Но на сильного всегда найдется и посильнее, на храброго в драках - и похрабрее, на самбиста - каратист.

Никто в этом мире не защищен, кроме правдивого человека, который есть то, что он есть. У него лучшая защита - уважение людей.

Лишь то воспитание прочно, которое приучает ребенка к правде, приучает быть самим собой. Быть, а не казаться.

37

Две трудные проблемы у воспитателя:

первая: как вырастить доброго и честного, правдивого человека;

вторая: когда вырастишь доброго и правдивого человека, то как ему жить?

Все революции, вся борьба, все страдания людские ради одного - чтобы талантливым, честным и добрым людям жилось лучше, чем бесталанным, бессовестным и бессердечным.

Но социальная справедливость - вопрос политики, а не педагогики. Педагоги жизнь не переделывают, не воспитание решает судьбы мира. Только очень наивные люди думают, будто мир изменится от фраз, начинающихся со слова "пусть": "Пусть каждый на своем месте хорошо работает, и все будет хорошо", "Пусть каждый займется собой, постарается быть добрее, и все будут добрые", "Пусть каждая мать воспитает хорошего человека, и мир превратится в рай". Пусть-то пусть, да не получается. Нужно очень много условий, для того чтобы наше "пусть" приобрело хоть какую-нибудь силу, а без этого оно скрывает обман. Вместо серьезного исследования обстоятельств жизни, вместо серьезной и тяжелой борьбы - легкокрылое "пусть".

Но как же все-таки быть?

Предположим, думает иной читатель, я постараюсь и дам своим детям счастливое детство; предположим, они вырастут честными и добрыми людьми. Но каково им будет жить с их честностью и добротой? И что будет с моими детьми, когда они, выйдя из счастливого детства и мечтательной юности, встретятся с суровой действительностью? Разочарование, крушение идеалов, растерянность, отчаяние - вот что их ждет...

Рассуждения такого рода, с виду безукоризненно логичные, подозрительны своим удобством. Это очень удобные рассуждения! А в нравственной жизни все, что удобно, то скорее всего ложно.