Педагогика для всех

Добро и есть любовь к людям. Чтобы по-доброму относиться к человеку, то есть возвысить его, я должен принять его таким, какой он есть. Я могу желать ему стать лучше - но для него, а не потому, что такой, какой он есть, он мне мешает, не удовлетворяет меня. Нет, я его принимаю, я его люблю, я не собираюсь его переделывать - вот в чем добро. Я не только не посягаю на него (это справедливость), но я еще и отдаю ему часть своих сил, возвышаю его достоинство. Результат доброго поступка всегда один: кто-то начинает лучше думать о себе и о людях, кто-то больше верит в правду. Делать добро - значит любовью утверждать правду. Поэтому в каждом добром поступке или отношении обязательны две составные: правда и любовь. Без любви - справедливость, а не добро; без справедливости - зло, хоть и любовь. Душа, способная любить, наученная любить с самого рождения, постоянно, в борениях и мучениях духа обретает великое, возвышающее, облагораживающее бесконечное желание добра людям - любовь к ним, стремление к добру.

Все, что ниже черты правды, - зло, как бы ни казалось оно добром. Про детей иногда говорят, будто они не понимают добра - понимают! Но бывает, что добро, которое им оказывают, не содержит в себе правды, и значит, оно только притворяется добром. Если в добре нет правды - оно зло, и дети отвергают его.

27

Для художественной литературы вопроса нет: любовь к людям - непременное свойство каждого привлекательного героя и тем более каждого значительного писателя; мы повторяем предсмертные слова Юлиуса Фучика: "Люди! Я любил вас:"

Но для педагогики здесь много сложностей. То, что очевидно для писателя или поэта, отнюдь не очевидно для практического семейного воспитания, для педагога, теоретика или практика:

– Как это - любить людей? Разве можно всех любить?

– Это что - толстовство?

– Я не люблю, не могу любить лицемеров!

– Я не могу любить людей, которые меня не любят!

– Не-ет, так нельзя! Тут вы загнули, дорогой товарищ! Всех подряд? Нельзя! Одни достойны любви, другие - нет. Вон бездельник, тунеядец, потребитель - его любить? Нет!

– Это вы что же - к всепрощению призываете? К абстрактному гуманизму? В наше тревожное время?

Причем возражения такого рода может привести и милый, добрый человек, который сам любит людей страстно.

Снова мы сталкиваемся с одним из самых трудных вопросов нравственности и воспитания. Ах, если бы и в самом деле можно было любить всех людей, если бы не было на свете фашизма, угнетателей, мошенников, бюрократов, хулиганов - как легко было бы воспитывать детей! Да они все подряд выходили бы нравственными людьми почти без наших усилий. Но любить всех невозможно. В чем же выход?

В том, чтобы учить невозможному - учить ребенка любви к людям. Добро без любви к людям не бывает, добро - это справедливость и любовь.

Женщина-инженер, мать двух ребятишек, сказала мне: "Я учу детей отдавать. Брать они сами научатся".

Будем учить детей любви; научатся любить людей, будет что и кого любить - они сами научатся ненавидеть тех, кто посягает на любимое и дорогое.

Так удобно было бы заменить слова "любовь к людям" каким-нибудь менее категоричным понятием, ну, скажем, словом "доброжелательность" или "уважение". И никто не стал бы спорить, хотя не совсем ясно, почему надо быть доброжелательным к бандиту. Слова "любовь к людям" тревожат нас, с ними трудно согласиться, и мы сами не понимаем, отчего же это?

Да потому что способность любить людей - высшая человеческая способность, выше ее ничего нет. Никакой нормальный человек при обычных обстоятельствах не скажет о себе:

– Я люблю людей!

Это невозможно. Хотя в обычной жизни, просто на улице, легко услышать разговор прохожих:

– Нет, с ним нельзя работать: Он какой-то: Он людей не любит:

Способность любить людей мы считаем обязательным свойством любого человека - и мы же отвергаем ее, когда речь заходит о нас самих. Это больное место в совести каждого. Мы все втайне знаем, что человек должен любить людей, но мы не идеальные люди, и мир не устроен идеально, нам трудно любить всех, и мы сердимся: "Всех любить невозможно!"

Конечно же, на свете есть люди, которых и людьми-то не назовешь, не то что любить их, и в этом наше общее мучение. Духовный человек страдает при каждой встрече со злом, с бесчестным, с дурным - нарушается гармония мира. Это именно страдание, тоска по любви, по добру.

Но чтобы она была, эта тоска, чтобы была эта тяга к добру, чтобы ребенок, вырастая, мог уходить в поле великодушия, мы должны с детства пробуждать в нем стремление к добру - любовь ко всем людям. Из воспитания ничего не получается, если нет сердечной тяги к людям, любви. Философы говорят, что это непременное условие нравственности: стремление увидеть доброе даже и в злом. Ведь все мы различаемся по отношению к людям: стремимся ли увидеть в них доброе или торопимся осудить?

В социальной психологии руководители оцениваются, в частности, по тому, как они относятся к НПС. Что это за НПС? "Наименее предпочитаемый сотрудник". Наименее предпочитаемый, худший из всех! От отношения к НПС во многом зависит успех руководителя.

Так и в жизни. Свойства человека, его духовность и даже успех сильно зависят от его отношения к худшему из окружающих его людей. Не к лучшему, а к худшему, наименее предпочитаемому, может быть, и враждебно настроенному.

Именно любовь к людям, страдание от того, что зло торжествует, и делает человека сильным при встрече с несправедливостью и злом. Любовь к людям - не разделение людей на чистых и нечистых, это сердечное движение навстречу людям, близким и далеким, заступничество за людей: "заступник народный", как сказал Некрасов. Любовь к людям и стремление к справедливости руководило революционерами. Пока человеком движет именно любовь к людям - он остается революционером; но стоит этому чувству ослабнуть, как он превращается в фанатика, для которого идея дороже людей, - так не раз было в истории.

Да, это не всегда легко - любить людей. А уголь в шахте добывать легко? А работать в грохоте ткацкого цеха легко? А рассчитывать движение космического корабля легко? Почему же мы, привычные к физическому и умственному труду, не хотим дать себе труда духовного, ленимся в самом важном деле человеческого бытия? Если с детства не воспитывается любовь к людям, то на всякое наше "так нельзя" подросток рано или поздно спросит: "Почему?" - "Да потому, что люди пострадают от этого!" - "Ну и что?" - спросит он, ухмыльнувшись, или удивится, глядя на нас честно-невинными глазами: "Ну и что? А мне какое дело? Пусть сами о себе и заботятся".

Пробить эту броню будет невозможно.

Вспомним биографии лучших людей России: у каждого был кто-то в семье, мать, или бабушка, или няня, самозабвенно любившие людей. М. Горький называл свою бабушку "мать всем людям".

28

Присмотримся, прислушаемся - растет маленький человек и слышит: тот плох, потому что глуп или груб. Тот пьяница. Тот злой. Тот жадный. С тем не водись и с этим не водись. Все говорят о любви к людям, а на поверку оказывается, что любить-то и некого - все вокруг дурные, за что же их любить?

Пришли гости в дом, их принимают, угощают, а ушли - перемывают им косточки.

Зазвали нужных людей, улыбаются, заглядывают в глаза, а потом вздыхают, подсчитывают расходы и говорят о гостях с насмешкой.

Так что же - не звать? И мало ли кто приходит в дом?

Но коль скоро мы хотим воспитать хороших детей, то ведь надо же чем-то и поступиться. Пока в доме дети, то хотя бы ради них не имеем мы права принимать ни одного человека, о котором мы не можем не говорить дурно. В нашем доме должны быть только хорошие люди, в нашем доме о людях говорят только хорошо.