Пехота Апокалипсиса

– Повезло,– согласился Трошин.– Ну вот отчего так – во все времена военные медики имели сложные взаимоотношения с представителями бессмертной службы «молчи-молчи»? Или были с особистами врагами, или работали на них в поте лица...

– ...И не пачкая рук,– подхватил Пантелеймонов.

На щеках Флейшмана выступили красные пятна.

– Понимаете,– сказал доктор,– я должен...

– Работа такая,– понимающе кивнул Трошин.– Пишите.

Флейшман приготовился писать.

– Значит, так, во время прогулки... прогулки... записали?.. поскользнулся... поскользнулся и упал. Наверное, на гвоздь. Не видел, так как в этот момент... момент... вспоминал... вспоминал, да так и не вспомнил,– закончил Трошин.

– То есть вы не помните, на что конкретно упали? – уточнил Флейшман.

– Именно! То есть упал конкретно, но на что – не помню. Все! – Трошин погладил себя по заклеенному боку и еле слышно застонал.– Больше говорить не могу. Извините. Слабость и общая потеря сил.

– Ну ладно.– Доктор встал со стула, стал засовывать ручку и блокнот в карманы, выронил ручку, поднял, зацепил стул, успел его подхватить, поставил к столу.– Если вспомните... или что-то захотите сказать...

– Вот ведь,– покачал головой Трошин,– стоило почти десять лет учиться, чтобы потом подрабатывать мелким стукачом.

– А он не подрабатывает,– сказал Григорий.– Он тут, кажется, на тех же правах, что и мы с тобой. Вас сюда привезли тридцатого октября?

– Ну...

– А он сюда попал – двадцать пятого. Значит, смотри, вот там,– Пантелеймонов указал пальцем на стену,– вон в той стороне – Адаптационная клиника. До нее – километров пятьдесят по прямой. У нас вокруг расположения – с трех сторон Ничейные Земли, а дальше – Территория. Понятно?

– Более-менее,– кивнул Трошин.

Наконец-то ему кто-то объяснил, где именно он находится. Карту этого района он знал очень хорошо. Можно сказать – на память.

– Вот, когда наш Старик...

– Кто?

– Полковник Жадан, Андрей Викторович. Классный, между прочим, мужик. Так вот, когда он эвакуировал персонал из Клиники...

– Прямо вот лично на руках выносил...

– Ну, приказал эвакуировать. Когда эвакуировали, привезли вместе с нашими бойцами и доктора. Потом...

– Подожди, это из той самой Клиники, которая Последняя крепость Земли? Которую чокнутый главврач захватил? – Трошин, не обращая внимания на боль, сел на постели.– То есть наш доктор лично участвовал в этом заговоре?

– Ага, участвовал...– хмыкнул Григорий.– Ты на него посмотри, вылитый повстанец. Бунтарь. Не было там никого в Клинике. Ни врачей, ни больных. Из врачей – только доктор. Какие-то солдаты, которые то ли Клинику захватывали, то ли освобождали... Их куда-то дальше вывезли. А доктора тут скинули, видать уже тогда планировали превратить Базу Территориальных войск в спецлагерь.

Трошин посмотрел на закрытую дверь, словно пытаясь рассмотреть сквозь нее ушедшего доктора.

– Да я с ним пытался разговаривать,– сказал Пантелеймонов.– Старая воспитательская привычка. Молчит, как рыба об лед. Я ему и так, и эдак, а он... «не знаю, не видел, главврач уехал и не вернулся»... и я ему верю – не знает ничего доктор.

– Не знает...– протянул Трошин.– Но ведь любим мы его не только за это? А, Григорий? И если ты мне расскажешь еще, чем же тебе так не глянулся мой командир, настроение у меня станет еще лучше.

– А не пошел бы ты, Леша, на хрен, со своим любопытством,– ласково ответил Пантелеймонов.– Вот так бы встал с кровати и пошел. Имею я право на личные воспоминания?

– Ладно,– не стал спорить Трошин.– Имеешь. Ты как полагаешь, нас тут прослушивают?

– С ума сошел? – самым неподдельным образом возмутился Григорий.– Мы тут возле самой Территории, у нас тут Корабли летают почти над головами... Лишняя электроника нам ни к чему. Сам же знаешь, что делает Корабль с электроникой. И с теми, кто рядом с ней находится. У нас установки залпового огня на ручном приводе были.

– И вертолеты на велосипедных педалях.

– Пошел ты!

– Уже в пути. Уже в пути...

Лицо Трошина приобрело выражение задумчивое, почти мечтательное. С самого Лешкиного детства все окружающие знали, что за такой задумчивостью следует поступок неординарный, можно сказать – отчаянный.

Лешка Трошин никому этого не говорил. Лешка Трошин до этого самого мгновения даже себе самому не признавался, что собирается покидать гостеприимный спецлагерь. И как можно скорее.

По всему выходило, что времени для этого остается мало.

В спецлагерь посетители приезжали редко. Вообще не приезжали до этого дня, и начальник надеялся, что так будет всегда. Понимал, что надеется напрасно, но все равно надеялся.

И своего раздражения по поводу первого визитера даже и не скрывал. Тем более – после побоища. И после очень неприятных известий, поступивших по неофициальным каналам.

Жизненный опыт подсказывал начальнику спецлагеря, что проверяющие появляются в самый неподходящий момент. А у него в медблоке как минимум находился один человек с сотрясением мозга и один порезанный.

Но оказалось, что приехавший был в курсе всего произошедшего и даже более того – получалось, что именно он все это происходящее и заказал.

– Значит, порезали его больно, но аккуратно? – спросил проверяющий.

Он удобно устроился в кресле перед контрольным пунктом и рассматривал сенсоры, переключатели, рычажки и кнопочки с неподдельным интересом. Руки при этом держал в карманах, словно демонстрируя нежелание прикасаться к чему-либо.

Почти брезгливо.

Пообедать он, кстати, тоже отказался.

– Как и было приказано...– тон начальника спецлагеря был подчеркнуто сух и официален,– мы организовали потасовку. Если бы Трошин не вырывался, обошлось бы еще легче. Мы планировали два аккуратных прокола, получилась в результате рваная рана, но оно, наверное, и лучше. Достовернее.

– Ну да,– кивнул гость.– Куда ж мы без достоверности. Нам без системы Станиславского просто никуда. Кстати, этот ваш контуженый, не так чтобы гениальный актер.

– А откуда мне взять актеров? – осведомился начальник спецлагеря, выйдя на минуту из образа невозмутимого служаки.– Мужичок из особого отдела, был внедрен в Террвойска, остался мне в наследство. И других у меня нет. Работает, между прочим, неплохо...

– Да? Это вы ему рекомендовали сообщить Трошину, что прослушки здесь нет?

– Это входило в разработанный сценарий, который мне прислали оттуда...– начальник спецлагеря мотнул неопределенно головой.

– Типа – разговорить и склонить к побегу,– улыбнулся гость.

Неприятно, между прочим, улыбнулся.

– Или не побегу, а к восстанию? – поинтересовался гость.

– Вы думаете, что я это знаю? – оскорбился хозяин.– Мне присылают пакет с курьером, я читаю, иногда знакомлюсь с кадроматериалами... И все.