Пеликан

— Высокий гренадер придет, и придет он ко мне! — орала жена громко, как только могла.

— Нет, ко мне! Ко мне… — вопила Катарина.

Йосип взял ошейник, пристегнул к поводку и вышел с Лайкой из дома.

Он решил совершить их так называемую долгую прогулку: туда по Миклоша Зриньи, а обратно по бульвару, они обходили почти весь Старый город. Небо оказалось монохромно-серым, а море ровным, как каменная плита, но холодно не было — не страшно, что он вышел без куртки. Постепенно Йосип успокоился. Надо научиться жить с тем, что его жена сумасшедшая. Такие обострения, как сегодня, случались не так и часто. Вдруг когда-нибудь получится поместить ее в клинику для душевнобольных. Позже, когда Катарина повзрослеет. В хорошую, гуманную клинику, где с ней будут обходиться достойно. Несмотря ни на что, Йосип чувствовал ответственность. Жизнь, рассуждал он, несправедлива: его друг и зять Марио родился в тот же день и час и, если верить астрологии, под теми же звездами, но он женился на ее сестре — совершенно здоровой жизнерадостной женщине, и все их дети и внуки тоже были абсолютно здоровы. У него же была Катарина. И Димо, проживший всего полгода.

В астрологию он не верил, а Яна верила. Она часто говорила ему, что он — типичный Рак, а она — типичные Рыбы и именно поэтому они так хорошо друг другу подходят. Йосип бодрым шагом шел вперед; Лайке с ее нуждой придется подождать, пока он не справит свою.

Ему казалось, что город не становился лучше. Слишком много строительных котлованов так и стояли нетронутые. А новые здания — утилитарные по сути и не могут сравниться с постройками времен его отца и деда.

Недалеко от проклятого бетонного блока на Миклоша Зриньи, под которым он за полтора года заложил небольшое состояние, стояла маленькая бетонная автобусная остановка. В последний раз Йосип оставил деньги вчера. Посмотрев, не едут ли машины, он зашел за остановку и справил нужду. Нахлынуло такое облегчение, будто с опорожнением мочевого пузыря он излил и оставшуюся злость по поводу сцены в ванной. Йосип застегнул штаны, подождал, пока Лайка закончит свои дела, и вышел на асфальт.

В тридцати метрах, рядом с бетонным блоком, он увидел почтальона. Похоже, тот как раз поставил велосипед на подножку. И точно в этот момент Андрей поднял глаза и заметил Йосипа. Вместо того чтобы ответить на приветствие, он испуганно присел рядом с задним колесом и начал возиться с клапаном.

— Колесо сдулось! — крикнул он.

— Клапан, наверное, — ответил Йосип. — Слышно, как воздух выходит.

Казалось, Андрей слишком разнервничался из-за такого мелкого будничного происшествия: он пристально смотрел на колесо, стирая с лица пот.

— Подожди, у тебя грязные руки… Вот, возьми. — Йосип подошел и дал ему бумажную салфетку. — Как же обидно.

— Повезло, что закончил развозку, — пробормотал Андрей. — Спасибо вам.

— Не обязательно обращаться ко мне на «вы». Ты, можно сказать, завсегдатай в моем доме…

— Хорошо, спасибо, Йосип. Пойду я…

— Я тебя провожу, — предложил Йосип. — Мы все равно собирались на бульвар.

Андрей наклонился и погладил Лайку по голове — ей было приятно, хоть она и сжалась. Мир и с одним-то хозяином сложный, а теперь она стоит между двумя.

— С собакой справляетесь? Или мне ее забрать?

— Нет, нет, не обязательно. Так даже лучше. Катарина от нее без ума.

Они выдвинулись к бульвару, Андрей катил велосипед.

— Но платить за корм буду я. Я настаиваю! Это же моя собака.

— Конечно, твоя, мой мальчик. Как ты сейчас?

Пока они гуляли, Андрей вроде бы постепенно пришел в себя, но все равно казался отстраненным и напряженным. Странно, ведь если у кого-то из них и была причина смущаться, то не у него.

У заправки «Агип» они сбавили шаг, заметив невероятно роскошный красный «ягуар», конечно же, с иностранными номерами — новая модель, которую они еще никогда не видели. Они остановились полюбоваться.

— Какой красавец! — восхитился Андрей.

— Стоит больше, чем такие, как мы с тобой, зарабатывают за десять лет, — заметил Йосип. — Но он на самом деле шикарный. Смотри, какие диски. Все хромированное.

— А какие линии… Ты только взгляни на капот. Сколько там, интересно, цилиндров?

— Думаю, двенадцать. Правда, я не очень-то разбираюсь в машинах. А ты?

— Раньше я хотел стать автогонщиком, — улыбнулся Андрей. — Как Фанхио или Джеки Стюарт. Это была моя мечта. Но мне никогда в жизни не влезть в гоночный автомобиль.

Владелец «ягуара» вышел из магазинчика «Агип». Это был совсем молодой человек с длинными волосами и в зеркальных солнечных очках.

Заметив, что они смотрят, он поднял вверх блок сигарет.

— Здесь дешево! — улыбнулся парень и сел в машину.

Они не ответили и пошли дальше: Йосип с собакой, Андрей с велосипедом со спущенным колесом.

— Ну и придурок, — заметил Йосип, когда красный «ягуар» вывернул на дорогу, проехал мимо и исчез за поворотом у турецкой крепости.

Они некоторое время молчали. А после Йосип спросил:

— И потом ты захотел стать футболистом?

Андрей удивленно на него посмотрел:

— Откуда вы… ты знаешь?

— Видел однажды, как ты играешь. Я еще подумал: жалко, что у нас не пользуются популярностью волейбол или баскетбол. Куча преимуществ с твоим-то ростом.

— Может, и так. Но это не единственный упущенный шанс в моей жизни.

— А у кого их нет, — согласился Йосип, но про себя подумал: «Когда я был так же молод, шла война и не было вообще никаких шансов. Разве что пуля в голову. Жаль его, этого Андрея. Наверное, ему очень одиноко. Без девушки, вот и странный. Потому он так часто и играет с Катариной у меня дома. Да еще все эти журналы, которые он скупает ради картинок… Может, он и письма-то начал вскрывать, потому что больше не с кем общаться. Вполне себе версия. Но это не объясняет, почему он присваивал деньги. Для воровства нет оправдания».

— А ты занимался спортом? — внезапно спросил Андрей. Он снова казался нервным, будто, задавая личный вопрос, боролся с собой.

— Шахматами, — ответил Йосип.

— Это не совсем спорт.

— Тут ты прав. Тем более я не очень-то преуспел — постоянно забываю, как делается рокировка.

— А что такое рокировка?

— Этого я тебе объяснить не смогу, — ответил Йосип, и они оба робко засмеялись. — Еще я иногда рыбачу. Тоже не совсем спорт, конечно.

— С набережной?

— Можно и с набережной. Но у меня и лодка есть. С погружным мотором. Иногда я дома не выдерживаю.

— Из-за… жены?

— Настолько мы еще не знакомы, Андрей, чтобы я тебе об этом рассказывал.

— Прости, Йосип… я не хотел.

— Ничего.

Когда они поравнялись с турецкой крепостью, где с недавних пор вместо югославского висел хорватский флаг, Лайка вдруг начала прихрамывать и остановилась.

— Что это с ней? — заволновался Йосип, потянув поводок.

— Она так иногда делает, — объяснил Андрей, — когда у нее психические проблемы. Я купил борзую с психическими проблемами — как раз по мне.

— Может, у нее колючка в лапе или камешек?

Они вместе осмотрели лапы, но ничего не нашли.

— Посажу ее в сумку. Пойдем, Лайка.

Они двинулись дальше вдоль вереницы ветхих пустующих домов для рабочих. Поднялся ветер, гладкое море закачалось и покрылось грубыми мазками серебра. Йосип поднял отвороты пиджака почти до подбородка, почтальон глубже натянул шапку, а Лайка трагично смотрела через край почтовой сумки взглядом похищенной принцессы, которую теперь ждет ужасная судьба. Когда они дошли до порта, порывы ветра усилились почти до штормовых. Море било в пустоты набережной, выбрасывая фонтаны брызг. Мачты пришвартованных лодок качались, как дикие, обезумевшие метрономы.