Пенсия для киллера

Если план состоял в том, чтобы сбить ее с толку и заставить сдаться, то Бык весьма преуспел. Для него это могло быть просто развлечение, но Когти терзало нечто большее, чем понятное раздражение. Она никак не могла взять в толк, почему он ни с того ни с сего начал вмешиваться в ее работу. Безуспешно пытаясь разгадать его мотивы, Когти почувствовала, как ее решимость завершить работу накрывает пелена сомнений, мутная, как слитая после риса водица.

— Крестная, да вы что? Кому я это поручу вот прямо сейчас? Не обращайте внимания на неудачу. Вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете проблему? Не замечал за вами такого. На вас прямо лица нет, словно вы увидели что-то ужасное. Или у вас инфаркт? Вы не упоминали проблемы с сердцем… Если страдаете деменцией или чем-то в этом роде, просто признайтесь. Скажите мне правду. Может, вы пошли на дело с вилкой или ложкой вместо ножа? Да даже возьми вы по ошибке чайную ложку или зубочистку, все равно сделали бы свою работу несмотря ни на что, я же знаю. Так в чем же дело?.. Ну ладно, хорошо. Вы все подготовили, придраться не к чему, я понял. Найду кого-нибудь другого, а вы сходите к доктору. Но на этот раз сделайте все как следует. Я хочу получить от врача справку о вашем физическом состоянии и о способности продолжать работать… Ладно, пока что я ничего не могу с этим поделать. Придется доложить директору Сону. Не беспокойтесь, я позабочусь о том, чтобы вам перевели жалованье, как только вы предоставите справку от врача и подпишете соглашение о неразглашении. Мы вам должны большую сумму, мне придется делать переводы ежеквартально… Впрочем, это не я решаю. Хорошо, до встречи. Мне жаль, но если вам отказывает память, то понадобится помощник, а на это нужны деньги… Так что обращайтесь до того, как случится что-нибудь непоправимое.

Решала никогда особо не преклонялся перед ней, старейшей сотрудницей агентства и одной из его основательниц. Его отношение не простиралось дальше обычной вежливости, и хотя откровенность Решалы часто граничила с грубостью, Когти не обращала на это внимания: она ему не мать. Но на этот раз, когда Когти позвонила, чтобы отказаться от задания, в голосе Решали зазвучали ледяные нотки.

Он, пожалуй, был бы снисходительнее к новичку, который с треском провалил первое задание и сбежал, обливаясь слезами. А тут он без обиняков рассуждает о ее возможном слабоумии и о том, что выплаты будут делаться поквартально. Поначалу Решала, казалось, был глубоко разочарован, что Когти не выполнила заказ, и реагировал с раздражением, но в ходе разговора, похоже, окончательно убедился, что пора наконец избавиться от старой надоедливой приживалки.

Когти ничем не могла ответить, даже когда Решала вел себя подобным образом. Ее терзал единственный вопрос, и она слишком туго соображала, чтобы отвлекаться на другие детали.

Что задумал мальчишка?

Может, дело в ее обещании найти его и убить, если он будет путаться под ногами? Но ведь это было сказано походя: Когти и в мыслях не допускала, что он когда-нибудь начнет вмешиваться в ее дела. В душе у нее все холодело от вопроса: а смогла бы она выследить цель и выполнить работу, если бы он не спутал ей карты, ввязавшись не в свое дело и убив невинного старика? И теперь она гадала, что же Быку все-таки нужно.

Невероятно глупо натворить такое только ради того, чтобы потом заявить: «Ты недооценила меня, Бабуля, смотри, как я хорош». В любом случае психологически было бы более эффективно самому достать цель и сделать ее работу. Бык ничего не добился тем, что заставил ее усомниться в своих силах и отступить, потому что столь беспрецедентный случай лишь обратил ее в состояние паники. Какая радость тому, кто находится в самом расцвете сил, торжествовать над старухой? Все равно что отрезать себе нос назло собственному лицу.

Однако Когти не была до конца уверена, что за смертью старика стоит Бык, и не имела ни малейшего желания выспрашивать у мальчишки, чего он добивается. И не потому, что избегала контакта с ним: ее не покидало нехорошее чувство, что она и не хочет знать ответ.

Для нее гораздо важнее сейчас было отправиться в клинику, как велел ей Решала. Это не так уж срочно, просто лучше поскорее признаться доктору Чану, что она больше не может работать, и получить у него справку, чем киснуть дома, жаловаться собаке и постепенно сходить с ума.

Глава восьмая

Сперва она собиралась сказать, что не может удержать нож и он то и дело вываливается у нее из рук. Что сама мысль о приближении к объекту вызывает у нее ужас. Что время от времени, хоть и нечасто, она, упустив какую-нибудь ключевую деталь о месте или цели, оказывается на грани срыва задания. Что порой она сама не своя. Другими словами, Когти собиралась преувеличить свои страхи, чтобы добавить как можно больше драматизма. Однако, увидев доктора Кана, а не доктора Чана, дрогнула и принялась притворно жаловаться на простуду и боль в животе.

Без сомнений, доктор Кан сразу узнал ее. «Я никому не звонил. Здесь больше никого нет». Хоть он и пообещал все забыть, трудно не вспомнить старуху, которая посреди ночи размахивала горлышком от разбитого флакона из капельницы, или острые лезвия, запрятанные у нее в одежде. Но доктор сдержался, и его брови не успели поползти вверх. Он лишь бесстрастно кивнул и буднично улыбнулся пациентке. Когти подумала, что он наверняка догадался о ее профессии, а значит, написал бы ей необходимую справку безо всяких лишних объяснений.

Но вместо того, чтобы изложить детально подготовленную исповедь, Когти принялась врать, будто ей больно глотать. Даже если симптомы деменции у нее действительно присутствовали, она не собиралась сообщать о них молодому доктору. Какими словами ни описывай, они свидетельствовали бы о старости, а она не желала признаваться, что ей уже шестьдесят пять, — только не этому врачу.

Когда Когти обратилась в регистратуру, сестра Пак сообщила:

— Доктор Чан сегодня отсутствует по личным обстоятельствам. Вы согласны проконсультироваться у другого врача?

Медсестра не подозревала об особом положении пациентки, но проработала в клинике уже пять лет и отлично знала, что Когти ходит только к доктору Чану.

— Как неожиданно. У него все в порядке?

Если бы Чан уехал на конференцию, Когти вернулась бы в другой день. Но когда доктор был на конференциях или в деловых поездках, медсестры с гордостью об этом сообщали без всяких туманных намеков на «личные обстоятельства». Сейчас же в словах медсестры Когти различила замешательство и смущение.

Сестра Пак оглянулась на посетителей, которые в ожидании приема смотрели телесериал, и, понизив голос, произнесла:

— Он нездоров.

Конечно, врачи тоже люди и могут заболеть, но пациентам об этом, как правило, не сообщают, опасаясь подорвать доверие к доктору.

— Должно быть, не просто нездоров, — пробормотала Когти, гадая, зачем нужно было понижать голос.

Сестра Пак, как и многие в клинике, считала, что у этой пожилой женщины роман с доктором Чаном, и нарушила свой профессиональный долг, раскрыв конфиденциальную информацию в попытке успокоить пациентку. С печальным видом она покрутила пальцем у виска, и Когти поняла, что у Чана нелады с головой. Но Решала не упомянул вчера об этом, следовательно, доктор заболел внезапно, без предупреждения. При таком раскладе речь могла идти об инсульте, и тогда в ближайшие дни Чан на работу не выйдет. Если Когти откажется от другого врача, это даст медсестрам еще больше поводов для пересудов, поэтому она записалась на прием и села ждать.

Мысли ее разбегались сразу в нескольких направлениях, однако ей пока удавалось отслеживать их одновременно, а не одну за другой. Во-первых, она думала о том, что тревожило ее больше всего: кто-то вмешивается в ее работу, и это может оказаться Бык. Во-вторых, Когти почти расстроилась из-за доктора Чана, и это чувство напомнило ей о недавней ситуации, когда она помогла старику с тележкой: в обоих случаях ее печалила неизбежная близость смерти.

И еще она прикидывала, каковы шансы, что из двух дежурящих сегодня интернов клиники ее вызовет именно доктор Кан. Поскольку выбирать, к какому врачу идти, не приходилось, ее охватило то ли отчаяние, то ли предвкушение, отчего пульс участился и в ушах начало звенеть.