Пепел и проклятый звездой король

Я не боялась.

Мы атаковали друг друга одновременно, наше оружие снова встретилось, и каждый удар был неумолим. Сначала я терялась в пьянящей дымке мести, и мне это нравилось: каждая рана — как глоток алкоголя, неестественное наслаждение.

Но Саймон не отставал.

Райн, окруженный ришанскими солдатами, не собирался приходить мне на помощь.

А Саймон все наступал и наступал, и наступал.

Первый маленький ноющий осколок страха появился, когда он ударил меня с такой силой, что мне показалось, будто что-то треснуло, когда я блокировала его удар. Боль молниеносно пронзила меня, перехватив дыхание.

Нет времени на восстановление. Не было времени на контратаку.

Потому что натиск продолжался, один сокрушительный удар превратился в два, три. Вскоре я уже не могла делать ничего, кроме как уклоняться, блокировать, отступать назад, чтобы встать на ноги.

Но я была выбита из равновесия. И у меня не было времени, чтобы восстановить его.

Осознание того, что я облажалась, было медленным и уверенным.

Он нанес рану на мое плечо, руку, бедро. Каждая из них сопровождалась захватывающей дух болью, более глубокой, чем просто порез на плоти. Его магия, этот красный, ядовитый дым, окружала нас обоих. Искаженное творение в его груди неестественно пульсировало.

Я чувствовала, как во мне бушует холодная ярость Винсента, его потребность в доминировании, которой некуда было деться. Магия Пожирателя сердец была сильна, но не настолько, как то, что сделал с собой Саймон.

Я отпрыгнула назад, уклоняясь, и оказалась прижатой к перилам балкона. Черт. Отступать некуда.

Подул горячий ветер, откидывая мои волосы назад и вырывая пряди волос Саймона, отчего он стал выглядеть еще более чудовищно, нависая надо мной с кровавой улыбкой на губах.

Позади него глаза Райна остановились на мне, когда он разрезал одного ришанского солдата, двух…

Он не был бы достаточно быстр.

Матерь, я должна была умереть.

Но, ох, какой это будет смерть.

Мне стало интересно, был ли это голос Винсента или мой.

Саймон протянул руку и коснулся моего лица, развернув его к себе, будто из любопытства.

Его улыбка погасла.

— Обычный человек, — сказал он. — Вот и все.

Смерть воина, — пообещала я себе, когда Саймон поднял свой меч, а я — свой.

Его удар был сокрушительным.

Вспышка магии ослепила меня. От оглушительного треска зазвенело в ушах. Что-то острое полетело в меня, открывая маленькие порезы на щеках, руках.

Я их почти не чувствовала, потому что боль была повсюду.

Саймон попятился назад, перевернулся на спину, но было уже поздно.

Я тоже падала. Мое тело перелетело через перила в замедленной последовательности действий. Последнее, что я увидела — Райн, и его расширенные от ужаса глаза, затем он выхватил меч из тела и побежал за мной…

Он выглядел очень, очень испуганным.

Я потянулась к нему, но я уже падала.

В невесомости миры слились воедино.

В одном мире я ничего не слышала из-за криков, взрывов и отчаянных команд.

В другом мире я не слышала ничего, кроме голоса отца из старых воспоминаний. Я не чувствовала ничего, кроме его хватки, такой крепкой, что было больно — но это была любовь Винсента, скрытая в острых гранях и всегда такая же болезненная.

Я же говорил тебе не забираться так высоко, — сказал он суровым голосом. Сколько раз я говорил тебе, что этого делать нельзя?

Я знаю, — хотела сказать я. Прости. Ты был прав.

— Орайя!

Крик Райна прорезал воздух даже сквозь звуки разрушающегося королевства. Я заставила себя открыть глаза и увидела размытые цветные пятна.

Он пикировал за мной, расправив крылья, будучи весь в крови, одна рука тянулась ко мне.

Что-то в этом изображении показалось мне знакомым, и тут меня осенило: на картине был изображен падающий ришанец с одной протянутой рукой. Я всегда думала, что он тянется к богам.

Но он тянулся ко мне.

Все стало черным.

Глава

60

Райн

Нужно отступать.

Я летел над полем битвы, морем кровавой бойни, с обмякшим телом Орайи на руках. Она была покрыта таким количеством крови, что я даже не мог определить, где она была ранена, — только то, что Саймон сделал с ней, было разрушительным.

Она не была мертва.

Она не могла быть мертва.

Я чувствовал биение ее сердца, медленное и слабое. Я отказывался принять вероятность того, что оно остановится. Этого нельзя было допустить.

Она не была мертва.

Я знал, что Саймон не отставал от меня, бросаясь в бой. И я знал, знал, что как только он приземлится, для всех нас все будет кончено.

Нужно отступать.

Я нашел Вейла в разгаре кровопролития. Он разрубал ришанского мятежника, упавшего с неба. Я не узнал собственного голоса, когда выкрикнул его имя. Он обернулся и меньше чем за секунду увидел нас с Орайей, и его брови тут же исказились в мрачном ужасе.

Затем его глаза поднялись над моим плечом и расширились.

Саймон.

Я выдавил:

— Отступайте. Сейчас же. Выводите столько воинов, сколько сможете.

И я не переставал лететь.

Мне нужно было найти безопасное есто. Где-то поблизости. Где-то в скрытом от других месте. Там, где никому не придет в голову искать ее. Там, где ей помогут сейчас, прямо сейчас, потому что я не собирался позволить ей умереть у меня на руках после всего, что мы пережили вместе.

Я не мог вернуться в лагерь — никто не мог помочь ей там, по крайней мере недостаточно быстро.

Я не мог вовремя вернуться к месту встречи.

Я не мог попасть в Сивринаж, где ее могли бы найти Саймон и Септимус.

Мои мысли не имели смысла. Я не знал, как или почему выбрал наше направление. Это не было сознательным выбором. Просто память об имени и месте, нацарапанных на письме двадцатипятилетней давности, и слепая надежда, и полное, черт возьми, отчаяние.

Какая-то далекая часть моего подсознания принимала решение без меня, а я не мог думать ни о чем, кроме Орайи в моих объятиях, ее обмякшего тела и биения ее сердца, которое становилось все медленнее и слабее.