Пепел и страховой бес

– Поклонники терминатологии получили именно то, чего хотели, – продолжал вещать Гриша, – буйный расцвет спецэффектов, неповторимое обаяние Арни, знакомые запутки сюжетной линии… Но кайф пропал, не тот режиссер.

Костик Гришу ценил безмерно. Наумкин не только умел смачно говорить, он никогда бы не решился подсидеть своего шефа, на равных обретающегося в мирах богатых нарков. Пришлось бы тоже колоться и нюхать, а при виде шприца Гриша постыдно отключался; так он боялся любого нарушения родной кожной оболочки, что лучше конские яблоки жевать. Посему кредит доверия у господина Мурзенко Гриша Наумкин имел безграничный.

– Красиво говоришь, врубай.

Гриша нажал кнопку на пульте, и домашний кинотеатр стал показывать третью историю про железку из будущего.

…На экране повзрослевший вождь будущих подпольщиков вписался в аварию на лесной дороге, дабы не зашибить косулю. И этому лоху предстояло возглавить человечество против киберов? Гриша взял с журнального столика загодя забитый косяк, прикурил, и передал шефу, шеф брал заряженные беломорины только из рук Гриши, больше никому не доверял.

Не очень интересуясь завязкой на экране, Костя выдохнул кольцо дыма:

– Ну?

– Копаем потихоньку. Ежу понятно, на этом Лунгинском заводике должны работать не кондитеры и пекари, а граждане с фармацевтическим образованием. Когда заводик открылся? С год тому. Вот я и заслал ребят по рекрутинговым конторам [24] , чтоб подняли коллекции резюме за последние полтора года, да всех искавших работу аптекарей взяли на карандаш.

– Ну? – Костя расслабленно выпустил следующее кольцо дыма.

Гриша доверительно облокотился на спинку кресла с ловящим кайф шефом:

24

фирмы по подбору персонала

– Конечно, еще потрясем вузы и институты, кто из спецов в это время увольнялся и хвастал, что нашел денежную работу. Только на этой дороге заминка образовалась.

– Ну!

– Есть версия, что Эсера, Модного, Стрельцова и Гриднева порешил специально обученный товарищ по заказу Баева. Еще тот псих, не просто киллер, а балдеющий от этого, как ты от травы. И теперь этот шакаленок к нашей поляне тропинку ищет.

– Гриша, ты ж у меня – На-Умкин. Придумай, капкан для шакаленка.

– Кое-какие соображения по этому поводу есть. Сделаем, как в лучшем кино.

Чтобы не отсвечивала, личная охрана Кости была поселена в квартире напротив. И по раз и навсегда установленным Гришей правилам один из бойцов обязывался пасти трансляцию с приныканного в подъезде глазка телекамеры. И, ежу понятно, в условиях войны дежурный зритель обязывался докладывать мобильным звонком о всех посетителях, не важно, подвалила ли это осточертевшая старуха почесать язык к товарке в семьдесят шестую квартиру, или завернул опорожнить мочевой пузырь за мусоропроводом вонючий бомж. Поэтому звонок в дверь без опережающей тревоги радости у Кости с Гришей не вызвал.

Стволы в руках у обоих появились раньше, чем рожи главарей сурово вытянулись. Конечно, имело резон вырубить звук телека, дабы послушать, какие шорохи царят за дверью, но, видимо, уже в другой раз, если этот другой раз будет. Со стволами, плашмя прижатыми к сердцам, Костя и Гриша влипли спинами в стену по обе стороны двери.

И тут у Наумкина наконец запиликала мобила – хит группы «Ленинград». Гриша трижды глубоко вдохнул и левой рукой приложил к уху средство связи. В серьезную металлическую дверь не менее серьезно забухали кулаком.

– Орлы говорят, что у них на камере изображение отрубилось, – испуганным шепотом доложил Гриша.

– Пусть один в дверной глазок позырит. Только осторожно! – держа беломорину в левой руке на отлете, потребовал старший.

– Веня, ну-ка осторожненько глянь в дверной глазок… – прошептал Наумкин в трубку, – …Говорят, какой-то плюгавый и одинокий штымп к нам ломится.

– И больше никого?

– Они без камеры лестницы не пасут. А там хоть взвод спрячется.

Удары в дверь прекратились, и снова затренькал дверной звонок. Мурзенко глотнул дыму, и его скулы побелели:

– Ладно, погибать, так под фанфары. Передай бойцам, что ты незаметненько отопрешь дверь, и на счет «три» они должны ломануть сюда. И с разгону втащить гонца, ты мигом дверь на запор, а мы здесь голубя сизокрылого допрашивать начнем.

Разъяснение хитрого плана заняло секунд тридцать. Все это время звонок надрывался, порой даже перекрикивая грохот с телеэкрана.

– Раз, два…

На счет «Три» дверь распахнулась, и верные мушкетеры Кости – Веня Портер и Чеснок – с диким грохотом внесли в хату неказистого товарища. Замок клацнул за спиной чудо-тройки, отрезая товарищу выход.

– Я и объясняю, – как ни в чем не бывало, утер ладонью сопли товарищ, – Приборов-то новых, мля, тыщу понаставили, а проводка старая. Чуть что – контакты горят. Предупреждаю в последний раз, если кофеварки с джакузями одновременно включать станете, сгорит проводка к историческому материализму и его дедушке Карлу Марксу! Вон, по соседнему стояку гикнулось, шутишь, два дня ремонту.

Верные бойцы держали типчика за закорки. Гриши прислушивался к творящемуся за дверью, и его рожа сигнализировала, что там тишь да гладь.

– Ты кто? – для успокоения нервов Мурзенко глубоко затянулся.

– Электрик здешний, разве по фасаду не понятно? – невинно пожал плечами мужик.

– Откуда ты взялся в подъезде, если с улицы не входил?

– Я здесь живу на пятом, только стояк вырубило, я – как штык по боевой тревоге за свободу, равенство и братство. Иначе бы до морковкиного заговенья ждали.

Костя надумал взять клиента за шиворот да прижечь папиросиной мозолистую лапу, чтобы тот не юлил. Да спросить конкретно. Но стало жаль папиросного заряда:

– Оттащите этого высоковольтного дурака к себе, да тряхните с пристрастием, кто и что, только без внешних повреждений. Результаты доложите. И собирайте манатки, через пару часиков возвращаемся на хату номер два, там с проводкой нет проблем.

Чеснок и Веня Портер дружно взялись за непыльную работу.

– Ну? – очнулся расслабившийся в кресле Мурзенко через минуту после того, как пленника увели.

На экране Терминатор висел на крюке мчащего по городу автокрана, и Шварценеггером рушили стены. Наумкин продолжил, будто и не было ложной тревоги: