Пепел и страховой бес

Конечно, на этой прощальной встрече вслух ни в коем разе не прозвучит злая правда, почему майора выдворяют на пенсию, а все проще пареной репы. За то, что старик нашел цех Лунгина, Захар Караванец так цинично отблагодарил. Не совсем, чтобы так уж и нашел, Отощавший и заскучавший по кабакам Валерий Константинович Лунгин сам проклюнулся по телефону и выторговал себе условия почетного плена. А после майор стал не нужен, и у Захара хватило рычагов в Управе, чтобы на личное дело майора Горячева упал штемпель «Отправлен на заслуженный отдых».

Инициировав работу с компроматом на Павлову, майор сам, почитай, подписал указ о своем увольнении. Где-то произошла утечка, и Караванцу гораздо интересней оказалась испачканная компроматом дамочка, да еще с политическим потенциалом, чем прокуренный бесперспективный старик. Подлянка вернулась бумерангом.

– Правда, в незыблемости этой власти я сомневаюсь, – машинально не согласится в вымышленной беседе Павлова.

– Это уже не важно. Я вон сидел на своем месте, а теперь что? Эх, – взгрустнется майору, – даже жаль оставлять, чес слово. У нас ведь не все рутина, интереснейшие случаи порой бывают. Помню, случай был. Тебя тогда еще здесь не было. Летеха один, типа Игнатика нашего, сейчас в Германии работает, в ночи домой возвращался. Черт его дернул другим путем пройти. Смотрит – из окна первого этажа девица выпрыгивает, в одной рубашке. А время – поздняя осень. И орет, значит, орет так, как резаная, что к ней, мол, воры забрались – позовите соседей. Летеха-то молод, горяч, не сообразил, что соседей с лестницы зовут, ну и ломанул на помощь. Три месяца в больнице отвалялся – так отделали. И ведь типичный случай! Но самое смешное – девку-то отмазал! Двум подельникам вкатили «без права», а ей – условно! Поженились… Помню, пили на их свадьбе, я свидетелем был – ой… Сейчас разве так выпьешь… Начальство не позволит, а люди-то вокруг хорошие…

– Да будет вам сопли на кулак мотать, – жестко оборвет ностальгические этюды Анастасия.

Майор откроет рот дабы приструнить, но вспомнит, что здесь он уже на птичьих правах. Надвигающуюся паузу – а паузы в разговорах между майором и Павловой, пусть даже виртуальных, никогда ни к чему хорошему не приводили, – предотвратило столь ожидаемое возвращение. Игнатик, в готовой компании со старлеем.

– Принес? – радостно воззрился навстречу майор.

– Ты представляешь, еле успел у ларька догнать! – Старлей по свойски перешел с бывшим начальством на «ты». – Ну, как чувствовал – барахло возьмет! Тьфу, шляпа, – старлей отечески хлопнул Игнатика по темени.

И тут вошла Настя. Она застыла на пороге, и черта ее рта превратилась в ломанную кривую.

– А что, у нас в коллективе дама? – еще не подстроившись под новое начальство, еще не продумав линию, попытался гусарить Фролов.

– Избавьте, – отказалась Настя, – я пойду, у меня дел масса.

– Выходной, – пискнул Игнатик.

Настя смерила его пронизывающим взглядом, Игнатик скис.

– Всем пока, – бросила Настя и вышла, провожаемая тремя парами глаз.

Майор пожалел, что из мести не выставил пред светлы очи сменщицы древний приемник, авось доперла бы стерва, кого благодарить за партийную лихорадку. Авось спалила бы парочку миллионов нервных клеток.

– Ну, мужики, помянем, то есть, б-р-р, проводим, пардон, – начал старлей, и майор с горечью отметил, что за те годы, что Фролов служит в его отделении, Горячеву так и не удалось выбить из него дурную привычку напиваться с утра.

Вот так и не случился у выставленного на пенсию пинком под зад майора напоследок душевный разговор с Анастасией свет Леонидовной.

* * *

ПТС [27] будет существовать ровно столько, сколько существует сам Питер. И все это время сопливая шпана будет самоутверждаться, обрывая трубки телефонных аппаратов. Мобильная же связь чересчур паслась чужими ушами. Решив, что платить метрополитену – надежней и даже как-то уместней (кто-нибудь приплел бы и странного свойства патриотизм), Ожогов протиснулся сквозь озлобленную толпу в вестибюле и подарил жетон местному автомату.

27

Петербургская Телефонная Сеть, которая недавно отметила 120-летие, является базовой компанией единого оператора связи Северо-западного региона России. Петербургская Телефонная Сеть обладает монопольным правом на установку телефонных карточных автоматов в черте города, кроме территории Метрополитена.

Захар Караванец отозвался сразу, будто и не выпускал телефонную трубку из рук:

– Алло, – буркнул он раздраженно и разочарованно, – какая… личность и какого?..

– Термит, – коротко представился Пепел, – хочу сообщить, что…

– Чеслав, не по телефону, – оживился Караванец, – лучше пересечемся. Подгребай на Гороховую у Фонтанки, там китайская обжорка. Жду. – И повесил трубку, подонок.

Ровно через две с половиной дорожных пробки, дизельное транспортное средство резко затормозило у поребрика, чуть не ткнувшись носом в припаркованный «Гольф». Пошлого подлизы-швейцара в этом заведении не нашлось, зато представительствовала ряженая под китайское эго девица, закутанная в типа кимоно, с выбеленным круглым лицом и интернациональной бусинкой на подбородке. Лапа моментально принялась обхаживать Пепла с поразительной настойчивостью и даже навязчивостью. Обстановка Пеплу не прикинулась – красные бумажные фонарики, скульптуры, скверно срисованные из фильма «Последний император» и прочая фигня с претензией. Не откликаясь на призывные взгляды официантки, Ожогов прямиком направился к дальнему столику, за которым узнал мешки под глазами Захара Караванца. Пока два телаша обмахивали Пепла металлоискателем и изымали тупой «Макар» с последним патроном, гендиректор бросился с места в карьер демонстрировать дурное настроение:

– Вот уроды, закрыли зал для нормальных людей на ремонт, а в зале типа «у нас не курят».

– У нас временно – курительная комната, – пропела псевдокитаезная официантка и плавно махнула рукой в неопределенном направлении.

Перед Пеплом на стол легла папка меню: свинина с жареными огурцами, картофель в карамели, лапшевидные древесные грибы… Перед Караванцем стояла пахнущая уже выпитым «Крувуазье» рюмка-полтинник. Два бойца из личной охраны Захара экономно слюнявили стаканы с апельсиновым соком.

– Какие новости? – проводил фифу угрюмым взглядом Захар и, не запивая, кинул под язык таблетку.

– Для начала я хотел бы получить немного денег, – ради легенды Сергей помассировал локоть правой руки и поморщился, дескать, все еще болит. Типа, костьми за твою идею ложусь и требую соответствующую оплату.

На этот зачин Караванец ответил очень гнилым вопросом:

– А сколько, Чеслав, по твоему я тебе должен? В смысле – за все старания в сумме? Вспомни, ты сам решил спровоцировать войну между теневиками от Минздрава, я здесь ни при чем. И не должен тебе за Стрельцовых-Шафаревичей ни копейки. В качестве премии могу только оплатить лечение твоих гланд, где ты горло сорвал?

После такого недоброго пассажа сохранять маску приличий теряло смысл.

– Ты мне должен по жизни! – резанул Ожогов, прикидывая, кого первым из телашей свалить прямым в челюсть, когда начнется обязательная буча.

Но нет, Захар стравил пар, может, и наезжал он для пробы, в манере барыг из девяностых годов, авось собеседник спасует:

– Я все заплачу до остатка, – хозяин страховой конторы сломал меж пальцами зубочистку. – Ты ведь знаешь мне нет смысла не делиться. Я болен – Захар зачем-то выгреб из кармана горсть полураскрошенных таблеток россыпью, показал и ссыпал обратно. – Если ты останешься со мной до конца, тебе достанется все.

– Пока я все не заработал, – с той же холодной миной ответил Сергей, – сейчас мне нужна моя заработанная доля.

– Других слов я и не ждал, дружище пан Баржицкий, – вдруг широко улыбнулся начальник страхового общества. – Принесите нам пива на всех. «Хольстен», или «Хайникен», – кинул Караванец официантке, – Надеюсь, твоему горлу не повредит? Пойдем, Чеслав, пока перекурим.

– Пойдем, – согласился Пепел, и направился вслед за соблазнительно беззащитной спиной Караванца в курилку, которая вдруг оказалась проходной. Периодически туда-сюда слонялись молодые люди узбекской, но чем пристальней взглянешь – скорее китайской или наружности.

Курили молча, молчание можно было назвать и гнетущим. Пепел мысленно выстраивал речь, которую собирался двинуть дальше, и прикидывал, что прежние наброски не годятся к офсайду, они готовились не для нервной обстановки. Захар пару раз сплюнул в огромную фарфоровую пепельницу. Сергей даже пожалел, что не увидел здесь привычных для курилок банок из-под кукурузы.

– Насчет билета в Китай… – начал переговоры Пепел. Задача ему предстояла архисложная: объявить, что никакой он не пан пшек, что Захару придется обменять подростков на опасного свидетеля Буринина. Да при этом повести беседу так, чтобы она плавно не переросла в кровавое мочилово.