Пепел кровавой войны

— Пусть он отойдет, — сказала Лучшая спокойным, но непривычно напряженным голосом. — Как его прогнать?

— А не хочешь ли сначала дать ему имя? — спросил Хортрэп, вытирая грязный, блестящий от пота лоб все еще слегка дымящейся рукой. — Это не обязательно, но обычно...

— Нет! — воскликнула Лучшая, а барсук у нее под ногами фыркнул и с несчастным видом посмотрел на отказавшуюся от него хозяйку. — Какие колдовские враки я должна наговорить, чтобы отпустить его и расплатиться по всем долгам?

— Бедный зверек, вероятно, догадывается, что ты бы кормила его лучше, чем я. — Напряженный ритуал окончился, к Хортрэпу вернулось хорошее настроение, и он мог снова сосредоточиться на том, чтобы пугать всех и каждого. — Ты должна всего лишь сказать, что освобождаешь его, при условии, что он будет служить мне так же, как должен был служить тебе. И пожалуйста, называй себя полным именем.

— Я освобождаю тебя, при условии, что ты будешь служить Хортрэпу Хватальщику так же, как должен был служить мне, Лучшей из клана Рогатых Волков, — повторила охотница.

Она и так была встревожена, а тут и вовсе душа ушла в пятки, когда барсук зашипел на нее и оскалил зубы... но затем повернулся и вперевалочку затрусил к Хортрэпу. Казалось, он раздосадован тем, что его передали колдуну, ничуть не меньше, чем Пурна.

— Да, ты все сделала превосходно.

Хортрэп воткнул факел в щель между досками кафедры и подобрал барсука. Зверь выглядел в его руках мелким, как хомяк. Колдун достал мешок и затолкнул туда послушного демона. Тот на прощание грозно зарычал на Лучшую и скрылся в мешке.

— Давай, Гын Джу, твоя очередь.

— Мне очень жаль, — шепнул непорочный крысе и, повторив то же самое условие, что и Лучшая, опустил демона в открытый мешок Хортрэпа.

— Да, нам всем очень жаль, — сказал Хватальщик и обернулся к Пурне. — И ты тоже, Скользкие Пальцы, и ты тоже... Если эйвиндцы прежде не знали, где мы прячемся, то теперь уже наверняка знают, и как бы ни было забавно напомнить им о прошлой встрече с Кобальтовым отрядом, но мы не можем терять время.

— Что «и ты»? — не поняла Пурна, наконец-то поднявшись с пола и оглядев темную церковь. — Ты же сказал, что он мертв.

— Кто мертв?

— Мой демон, — ответила Пурна, оглядываясь на сад плоти, выросший над дверью церкви.

— Это не твой демон, — объяснил Хортрэп. — Я же сказал: не знаю, что это за хрень. Твой демон выскочил наружу, когда я поджаривал это не пойми что. Так всегда бывает, когда используешь собак. Демоны, которых удается на них приманить, оказываются намного умнее, то есть ведут себя намного хуже. Так что позови его и передай мне; надо как можно скорей убраться отсюда.

— Как я...

Но пока Пурна обдумывала свой вопрос, у нее появилась идея, и она, повинуясь странному импульсу, свистнула. Демоны ее подери, с таким толстым и длинным языком свистеть непросто, но она заново выучилась этому искусству за долгое путешествие по лесу Призраков.

Конечно же, получилось. Демон примчался назад на трех лапах, и мертвые цветы осыпали его шерсть, словно конфетти. Нет, на четырех коротких лапах, а не на трех длинных. С белоснежной шерстью, ничуть не похожей на прежнюю, каштановую. Это был...

— Чтоб я стал дядей Марото! — ахнул Хортрэп. — Никогда не слышал ни о чем подобном.

Пес выглядел очень дружелюбным, но Пурна поневоле воспринимала его иначе, чем прежде. В Пустошах она бы просто схватила маленького сукина сына и зарычала ему в морду, но сейчас уже не могла притворяться, будто он именно тот, кем кажется. Принц был не просто спаниелем, и Пурна, заметив, что на задней лапе недостает клочка шерсти, а из пасти свисает совершенно человеческий язык, решила, что он не был и просто демоном.

— Это далеко не редкость, когда они тем или иным образом деформируют плоть для собственного удобства, но чтобы полностью сменить породу! — Хортрэп покачал головой и поднес к Пурне раскрытый мешок. — Что ж, я вовсе не собаконенавистник, и там, куда мы идем, комнатные любимцы теряются так же легко, как и обыкновенные шавки. Скорее передавай его мне, Пурна, и...

— Этого демона ты не ухватишь, Хватальщик. — сказала Пурна, обнимая Принца и глядя прямо в глаза колдуну. Совершенно удивительное ощущение, когда маленькая собака облизывает тебя твоим собственным языком. — Даже если вы втроем пойдете дальше, а я отправлюсь в Отеан. Хрен я отдам его кому-нибудь, кроме Дигглби. Или оставлю у себя, — добавила она, еще сильней сжимая в объятиях демона, спасшего ей жизнь.

— Ох... — вздохнул Хортрэп, делая вид, будто все понимает, хотя вряд ли понял и половину. Но к облегчению Пурны, он не стал упорствовать и, обернувшись к поврежденной пентаграмме, сказал: — Что ж, два — это лучше, чем ни одного, и я не завидую твоей сентиментальности. Помоги мне все здесь поправить, и Марото получит самое большое потрясение в своей жизни... Ну хорошо, одно из самых больших, но я горжусь тем, что присутствовал почти при каждом.

Вместо того чтобы сразу использовать крысу или барсука, Хортрэп убрал мешок с демонами в свою корзину и занялся исправлением поврежденного символа на полу. Пока он выравнивал песочную линию, Гын Джу неуверенно подошел к Пурне, такой же бледный, как, вероятно, и она сама. Лучшая сделала несколько шагов к двери, но остановилась, по-видимому опасаясь пройти под цветущим ужасом.

— Они уже рядом! — выкрикнула Рогатая Волчица, снова ставшая собой, как только речь зашла о чем-то объяснимом, вроде разъяренной толпы, намеревающейся убить их всех. — Факелы затмевают свет Среброокой. Должно быть, враги поднимаются по тропе.

— Собираем вещички, собираем, — сказал Хортрэп, вскакивая на ноги и стряхивая песок с рук. Он побросал всякую мелочь в свою объемистую корзину, закинул ее на спину и поднял магический столб. — Быстрее подойдите к краю круга! На этот раз мы шагнем внутрь, но не раньше, чем я вам скажу, — дверь уже приоткрылась после нашего первого приключения, и я не хочу, чтобы кто-нибудь провалился в нее, пока я не убедился, что мы попадем именно туда, куда нужно.

— Ты уже освободил демонов? Все готово? — спросила Лучшая, взвалив на плечо свой мешок и осторожно подойдя к изменившемуся символу на полу.

Или это сам пол изменился, а пентаграмма осталась прежней? Трудно сказать, потому что от одного взгляда на нее у Пурны начинали слезиться глаза.

— Никого не нужно освобождать, — ответил Хортрэп. — Я могу отправить вас одним мановением руки или двумя-тремя словами.

— Но ты сказал, что мы должны освободить наших демонов, чтобы они провели нас, куда мы захотим, — возразил Гын Джу. — В этом и заключается весь смысл... того, что ты заставил нас сделать.