Пепел удачи
Шрифт:
Звонарев понятия не имел, что могло так напугать звездолет тсиан, но, судя по всему, для этого имелись веские основания. Правда, гораздо больше капитан-лейтенанта занимал сейчас вопрос о судьбе его собственного корабля – «Палладу» ощутимо болтало, она то и дело вздрагивала, повсюду чувствовалась сильнейшая вибрация. Егор уже принял несколько запросов от своих подчиненных, в которых содержались одни и те же мысли, только выраженные по-разному: «Что происходит? Линкор гибнет? Почему молчит командир? Будет ли приказ на эвакуацию?» Но ему нечего было им ответить – связь с командным мостиком по-прежнему отсутствовала.
Капитан-лейтенант совсем было решил плюнуть на все, упереться и разделить судьбу корабля до конца, когда внутри линкора все неожиданно успокоилось. Прекратилась
А потом «Паллада» выдохнула! Да-да, вряд ли можно было бы по-другому описать то, что произошло. Звук, воздушная волна, пронесшаяся по отсекам огромного корабля, – все это соответствовало именно выдоху.
Люди, оказавшиеся второй раз за столь короткое время под воздействием такого совершенно фантастического явления, на какой-то миг просто утратили чувство реальности, полностью лишились возможности осознавать и понимать что-либо. Причем на этот раз это коснулось всего экипажа без исключения! Человеческая составляющая «Паллады» разом ослепла, оглохла и превратилась в одного огромного и совершенно беспомощного идиота.
Когда к Звонареву вернулась способность соображать, первое, что он сделал, – это попытался снять всю доступную ему информацию с приборов и компьютера, чтобы определиться с тем, что же произошло и как быть дальше. Но здесь его ждало потрясение – корабль молчал, словно мертвый! Не отзывалась ни одна линия связи, не горел ни один экран, за исключением тех, что выводил на лицевой щиток шлема скафандр. Ощущения были такими, как будто вдруг ты оказался в огромном гробу. Сходство усиливалось из-за давящей, тяжелой тишины, окутавшей Егора со всех сторон плотным саваном. В панике он даже решил, что вообще остался на «Палладе» один-одинешенек, а все его товарищи эвакуировались, просто-напросто забыв о нем в суматохе! Звонарев торопливо проверил состав атмосферы вокруг себя – не плавает ли он в вакууме. Нет, все в порядке, воздух пригоден для дыхания. И тогда Егор поднял забрало шлема и что есть мочи завопил:
– Есть кто живой?! Отзовись! – Некоторое время ничего не происходило. Капитан-лейтенант покрылся холодным потом, до рези вглядываясь в темноту отсека. Почему-то у него из головы напрочь вылетела мысль, что можно воспользоваться встроенным в скафандр фонариком.
Когда после продолжительного молчания отозвался сначала один, а следом за ним и все остальные офицеры поста, Звонарев испытал ощущение неземного восторга. Он любил – да что там! – он обожал, боготворил своих товарищей! А уж когда без предупреждения вспыхнуло аварийное освещение, жизнь и подавно предстала перед Егором совсем в ином, положительном свете! И пускай по-прежнему главный компьютер молчал, словно рыба, и они не знали, что творится внутри и вокруг «Паллады», омерзительное чувство одиночества растворилось без остатка.
Сигнал покинуть корабль прозвучал, когда они ломали голову над вопросом, как открыть дверь отсека? Одновременно с ним засветилось несколько экранов, и этот приказ продублировал возникший на них Гарутин. Правда, выглядел при этом полковник так, словно являлся персонажем из постановки о восставших мертвецах. Потерявший, казалось, в один миг всю свою кровь, высохший, с пергаментно желтой кожей, командир «ярославичей» говорил с трудом, делая частые паузы. Но на это никто не обратил особого внимания – повинуясь намертво вколоченным рефлексам, экипаж ринулся к спасательным ботам, благо попутно с ожившими компьютерами заработала, пусть и с некоторыми перебоями, автоматика корабля.
Несясь к закрепленному за его постом боту, Егор на бегу изводил себя вопросом: каким образом командование планирует провести эвакуацию, если их наверняка поджидают у Каледонии корабли неприятельской эскадры? Ведь оказавшись вне «Паллады», они все станут легкой добычей для русских истребителей! Правда, насколько Звонарев мог судить, их звездолет тоже не
сулил спасение своему экипажу – «незабудка» доживала последние минуты. На информационных экранах, мимо которых бежали люди, то и дело окрашивались тревожным алым цветом целые секторы, свидетельствующие о том, что в них уже нарушена герметичность, вспыхнул пожар или вообще нет доступа. И число таких участков стремительно росло каждую секунду.Перед летной палубой Егор натолкнулся на Гарутина. Полковник двигался неожиданно быстрым энергичным шагом, совсем не вяжущимся с его внешним видом, в сопровождении нескольких закованных в активированную боевую броню «ярославичей». Двое из них тащили здоровенный ящик-сейф, до боли знакомый капитан-лейтенанту. Еще бы – в нем как раз и лежали все наиболее важные документы, находившиеся в отцовском хранилище. Именно его он помогал достать с подводной базы тсиан на Лазарусе. А на бронированной крышке, рядом с замком, были выгравированы орел, парящий в закатных лучах солнца, – родовой герб Звонаревых – и их девиз: «Treu auf Tod und Leben» – «Верен в смерти и в жизни».
– А, Егор! – обрадовался Гарутин, жутковато улыбнувшись. – Как хорошо, что ты сам добрался, а то я за тобой уже четверых ребят отправил, и ни один из них не вернулся. Впрочем, – он кинул быстрый взгляд на экранчик своего комма, – теперь уже, скорее всего, и не вернется. Ладно, все детали потом. Ты летишь со мной. Двинулись по-быстрому, пока здесь все не разлетелось ко всем чертям!
– Но мои офицеры… – слабо запротестовал Звонарев.
– Прекрасно доберутся сами, они не маленькие дети! – отрубил полковник.
Егор оглянулся. Никого из его подчиненных рядом уже не было – они, скорее всего, давным-давно разместились в спасательном боте. Что ж, совесть каплея на этот раз была абсолютно чиста, и он, покоряясь обстоятельствам, присоединился к Гарутину.
– Господин полковник, разрешите вопрос? – обратился Звонарев к командиру, когда они, разместившись не в спасботе, а в десантном челноке, уже готовились стартовать. Капитан-лейтенант занял место за консолью управления огнем, а Гарутин расположился рядом, в кресле бортинженера. Услышав вопрос, он с досадой оторвался от планшета, по которому изучал что-то, и нетерпеливо кивнул ему. – А что с кораблями Пятой эскадры? Разве они дадут нам возможность спокойно улететь?
– Пятая эскадра? – скучным голосом переспросил полковник. – Я думаю, что им сейчас немного не до нас. – На его лице вспыхнула и тут же погасла короткая, злая и торжествующая улыбка. – Вообще-то мог бы и сам посмотреть! – Он махнул рукой в сторону маршрутного экрана и снова вернулся к изучению картинки на своем планшете.
Звонарев повернул голову. Челнок как раз покидал взлетную палубу. Впереди, прямо над ними висел огромный шар Каледонии. К нему медленно двигался светящийся рой крохотных искорок, в них с трудом можно было узнать спасательные боты. Но вовсе не это привлекло внимание Егора. Он с тревогой наблюдал за картинкой, которую начали передавать сенсоры челнока, едва они оторвались от борта «Паллады». Звонарев, мысленно приготовившись к самому худшему, ожидал увидеть что угодно: грозную армаду имперского Флота, окружившую их, чтобы нанести последний удар, стаи вражеских истребителей, атакующие спасботы… да какая, собственно, разница – один хрен помирать! Но то, что открылось его взору, шокировало и не совпадало ни с одной из картинок, нарисованных им в своем воображении.
Русские корабли спешно уходили из системы! И насчитывалось их от силы всего десятка полтора! Да и то в основном это были корабли обеспечения и РЭБ, Егор опознал среди них разве что один или два эсминца. И только!
Но как?!! Как такое возможно?! Что, черт возьми, произошло?!!
– Впечатляет, правда? – Усталый голос полковника с трудом вывел Звонарева из полушокового состояния. Егор с суеверным ужасом обернулся к нему, одновременно страшась и мучительно, до боли, мечтая услышать объяснение. Гарутин вяло улыбался, развалившись в кресле. Его изможденное лицо, с глубокими черными тенями, залегшими под блеклыми, выцветшими глазами, озаряла слабая улыбка. – А на «Палладу» посмотреть не пробовал?