Пепельнокрылые бабочки

– Кто вы и что вам нужно? – думаю, мне не ответят. Но женщина подошла к зеркалу, которое обычно бывает в допросных, провела языком по зубам, цокнув, и повернулась ко мне.

– Тебе выпала честь, девка, участвовать в одной нашей игре, - она довольно потянулась, хрустнув при этом суставами, и продолжила: – Знаешь, что такое русская рулетка? Так вот – ты сегодня будешь в нее играть. Здесь. Чуточку позже.

Конечно, я знала про эту самую «рулетку». Условия игры просты: револьвер, одна пуля и несколько участников, которые поочередно крутят барабан оружия, не зная, где находится злосчастная пуля. Игра со смертью. Я сглотнула. Я знала, что когда-нибудь умру от пули, но думала, что при перестрелке с каким-нибудь ужасно опасным преступником. Но собственноручно приставить к своему виску дуло – по спине пробежались мурашки лишь от единой мысли.

– А что с тем парнем, который со мной? – выпалила я. Женщина, теребившая «штангу» в брови, недовольно хмыкнула.

– Его не тронем. Нам с судьей играть не хочется, - она махнула рукой, вытащила из кармана телефон и посмотрела на дисплей. – Оу, твой выход, милашка.

Она подошла ко мне, отчего я шарахнулась. Оскалившись, она вновь схватила меня за волосы, приложив хорошенько о стену. В моей голове загудело, в глазах потемнело, а женщина, судя по звуку захлопывающейся двери, вышла.

– Черт, - ругнулась я, размазывая ладонью кровь. Глаза открывались с трудом, разбитые губы и нос болели, и даже не было способа хоть как-то остановить этот гул в голове. Я посмотрела в зеркало и тихо проскулила. С таким лицом будет стыдно выйти на улицу, уже не говоря о том, чтобы появится в отделе. Когда стена с зеркалом отъехала в сторону, я вжалась сильней, обхватывая свои плечи руками. Из комнаты, что открылась моему взору, кричали люди, хлопая и свистя.

– А теперь, - по громкоговорителю раздался мужской голос, - прямо из Зазеркалья, встречайте нашего второго участника – А-али-иса-а!

Я дрогнула, когда он назвал мое имя. Что еще за отвратительные шутки?..

– Ну же, девочка, поднимайся и иди к нам, - скомандовал кто-то. В комнату, где я сидела, вошли двое крепких парней, подхватывая меня под руки и выволакивая на, как мне показалось, арену. Люди, сидящие за каким-то ограждением почти под самым потолком, стол посреди комнаты, за которым кто-то сидел, и яркие переливы софитов, ослепляющих мои глаза. Я зажмурилась, падая, но бугаи подняли меня, вновь таща к столу. Я села на стул, прикрывая глаза рукой, перевела взгляд на, так скажем, моего оппонента и замерла. Локи!

– Мерзавец, это твоих рук дело?! – я дернулась вперед, хватая Лофта за воротник рубашки и потянув на себя. Он легко высвободился, ударив меня по рукам, поправил одежду и красноречиво покосился на лежащий револьвер.

– Не истери, женщина, - буркнул он и потянулся к пистолету. Мое сердце рухнуло, я затравлено на него посмотрела. За что?

– А вот наш доброволец, что явился так неожиданно, уже готов сделать первый выстрел! – вновь прозвучал голос, оповещая людей сверху о начале представления. Трикстер взглянул вверх, обвел людей взглядом и хмыкнул, вставляя в барабан пулю. Прокрутив его несколько раз, он, согнув в локте руку и приставив дуло к виску, замер. Я, не веря в происходящее, покачала головой и вскликнула, когда Лафейсон нажал на спусковой крючок. Щелчок.

– Ох, везунчик, просто везунчик! – затараторил голос, и я выдохнула, откидываясь на спинку стула. Локи недоверчиво посмотрел на револьвер, покрутил его и протянул мне.

– Твоя очередь, смертная, - вот зачем он сказал последнее слово?.. Я холодеющими пальцами приняла оружие, которое тут же приятно отяготило руку. Правда, не так, как моя Беретта, но тоже стабильно. Я щелкнула затвором, открывая барабан, чтобы вновь его покрутить. Я даже не удивлюсь, если одна-единственная пуля окажется моей. Хотя… я после уже ничего и не почувствую. К горлу подкатил мерзкий комок, застряв где-то в гландах. Рука задрожала, но я поняла – если не выстрелю я, выстрелят в меня. Кто? Да вот, например, те два джентльмена, что сюда меня привели. Я приставила ствол к голове, выдохнув. Нажала на спусковой крючок…

– Да вы посмотрите! – я не выдержала и громко всхлипнула, когда послышался щелчок. Судьба впервые повернулась ко мне своим милым личиком. Чувствуя, как слезы полились из моих глаз, я с отвращением кинула оружие на стол, где его тут же перехватил Лофт, ухмыляясь. Думал, наверно, что вот так легко от меня отделаешься? Я вытерла слезы, хотя с новой силой покатились по щекам, смотря, как трикстер, даже не перезарядив, подносит револьвер к виску. Но, не выдержав, я зажмурилась и стала вслушиваться. Люди, до этого галдящие на все голоса, замолчали. В полной тишине раздался щелчок.

– Я не верю своим глазам и ушам! – кричал голос, когда народ хлопал выжившему трикстеру. Я уверена, что даже пуля, пущенная в безумный мозг, не смогла бы остановить его. Локи самовлюбленно, ну, то есть, в своей обычной манере, ухмыльнулся, вкладывая в мою руку пистолет. Я замотала головой, отталкивая его и пряча руки под стол. Не хочу. Не могу!

– Не глупи, - тихо произносит он, вставая со своего места и обходя меня. Пристроившись за моей спиной, Лофт выдернул мою руку, вновь давая револьвер. Я сдалась, беря его. Бог похлопал меня по плечу, но руку не убрал, оставив на плече и несильно его сжимая. Что, поддерживаешь, перед последней-то секундой моей жизни? Он ухмыльнулся, зарываясь лицом в мои волосы. Так уж и быть… Я сглотнула. Рука сжала рукоять сильней. Щелчок – и барабан револьвера закрутился под моими пальцами. Глухой звук затвора оповестил, что оружие готово. Я взвела курок, прикрыла глаза. Вдох-выдох, сердце замирает.

– Ну же… - шепчет Локи, проводя холодными пальцами по моей скуле. Я улыбнулась, хотя разбитыми губами делать это было крайне… неудобно. Слезы, что катились из моих глаз, раздражали ранки на щеке, губах и даже на рассеченном подбородке и находили свою погибель где-то в вырезе моей рубашки. Я подняла дрожащую руку, приставив к виску дуло. Выдох-вдох. Я раскрыла глаза. Мне не страшно, я не боюсь.

Палец нажимает на спусковой крючок. Выстрел.

Разве после смерти я не должна видеть свет в конце тоннеля? Почему же перед моими глазами все та же безумная комната с ревущими наверху людьми? И почему у меня так болит запястье?.. Я подняла голову, видя зеленый прищур.

– Чего стушевалась? – это я прочла по губам Локи. Так значит, я все еще жива? Перевела взгляд и замерла: в моей руке все еще был зажат пистолет, из дула которого выходил едкий, зеленый дым. Насколько я помню, дым бывает серым или черным, но никак не зеленым! Я вновь посмотрела на трикстера, выпуская из руки револьвер.

– Как?..

– Ты умрешь только тогда, когда я тебе разрешу, - могу поклясться, что в зеленых глазах мелькнула искорка какой-то потаенной нежности. Я медленно кивнула, вновь попадая в плен этих дьявольских очей и бездонных зрачков. – Вставай и пошли отсюда. Я все еще голоден.

Я слабо улыбнулась, когда бог обмана протянул мне платок и, держа меня за плечи, вывел из дурной комнаты. Уже переступая через порог, я заметила два окровавленных трупа тех парней, а люди молчали. И логика подсказывала, что никто из них не выжил.

На улице нас ждал Марк, нервно тарабаня пальцами по капоту. Увидев нас, он вскинул светлые брови и кинулся меня обнимать. Я, шипя от боли в губах, обняла его в ответ, отводя взгляд: Лофт пристально смотрел на нас со своим извечным презрением.