Перчатка для смуглой леди

— Извините, — сказал он. — Время приема лекарства.

«Язва?» — подумал Аллейн.

Мистер Кондукис обернулся к нему.

— Разумеется, я всегда готов помочь вам и лишь сожалею, что не в состоянии быть хотя бы в малейшей степени полезным. Восстановлением «Дельфина» и последующей эксплуатацией театра я руководил через доверенных лиц. Если не считать знакомства и единственной непродолжительной беседы с мистером Джеем, я, в сущности, лично не контактировал с членами администрации и труппы.

— За исключением, возможно, мисс Мед.

— Именно так.

— И мистера Гроува.

— Я был знаком с ним прежде. Он должен навестить меня сегодня.

— Кажется, вы состоите с ним в родстве?

— В отдаленном.

— Так он и сказал, — непринужденно продолжал Аллейн. — Кажется, мистер Маркус Найт тоже был вам представлен?

— Почему вы так решили?

— Перегрин Джей узнал его автограф на меню, которое вы уничтожили на глазах мистера Джея.

— Молодой человек был не в себе в то утро.

— Вы хотите сказать, сэр, что он ошибся и Найта не было среди ваших гостей на «Каллиопе»?

После долгой паузы Мистер Кондукис ответил:

— Он был моим гостем. Вел себя неприлично. Вообразил, что им пренебрегают, и устроил скандал. Я предложил ему покинуть яхту в Вильфранше.

— И таким образом он избежал катастрофы.

— Да.

Мистер Кондукис снова сел, на сей раз на стул. Он сидел, выпрямив спину, но, словно сообразив, что его поза производит впечатление напряженности, скрестил ноги и сунул руки в карманы брюк. Аллейн стоял в нескольких шагах от него.

— Я собираюсь задать вопрос, — сказал он, — который может оказаться чрезвычайно неприятен вам. Я хочу услышать о карнавальной ночи на борту «Каллиопы».

Аллейну приходилось видеть людей, сидевших в той особого рода неподвижности, которая напала теперь на мистера Кондукиса. Так сидят в камерах в здании суда, ожидая возвращения присяжных. Во времена, когда применялась смертная казнь, по рассказам тюремных надзирателей, так сидели люди в ожидании отсрочки приговора. Аллейн видел легкие ритмичные движения шелкового малинового платка и слышал дыхание мистера Кондукиса, каким бы бесшумным оно ни было.

— Это случилось шесть лет назад, не так ли? — начал Аллейн. — И в ночь карнавала произошла катастрофа.

В знак согласия мистер Кондукис на секунду прикрыл глаза, но не проронил ни слова.

— Была среди ваших гостей на яхте миссис Констанция Гузман?

— Да, — равнодушным тоном ответил Кондукис.

— Вы сказали мистеру Джею, что купили шекспировские реликвии шесть лет назад.

— Правильно.

— Были ли они с вами на борту яхты?

— Почему вы так решили?

— Потому что Джей нашел под перчаткой обеденное меню с «Каллиопы». Ему показалось, что в заглавии стояло «Вильфранш». То самое меню, которое вы сожгли в камине.

— Меню, видимо, случайно попало в письменный прибор. Оно неприятно напомнило о злосчастном путешествии.

— Значит, письменный прибор и его содержимое были на яхте?

— Да.

— Могу я спросить почему, сэр?

Мистер Кондукис пошевелил губами, затем сжал их и снова пошевелил.

— Я купил их у… — он с резким звуком прочистил горло — …у человека, бывшего на яхте.

— Можно ли узнать, кто этот человек?

— Я забыл.

— Забыли?

— Не помню его имени.

— Это был Найт?

— Нет.

— Существуют морские архивы, мы можем справиться в них. Не молчите, пожалуйста.

— Он был членом команды. Он попросил меня о встрече и показал письменный прибор, который хотел продать. Ему он достался, как я понял, от хозяйки меблированных комнат. Я решил, что содержимое почти наверняка ничего не стоит, но все же дал ему денег, столько, сколько он запросил.

— И сумма составила?..

— Тридцать фунтов.

— Что стало с этим человеком?

— Утонул, — глухим сдавленным голосом ответил мистер Кондукис.

— Каким же образом письменный прибор и его содержимое оказались спасены?

— Ума не приложу, какой фантастический поворот мысли заставил вас вообразить, что все это имеет отношение к расследованию.

— Я надеюсь доказать вам, что имеет. Уверен, что связь существует.

— Письменный прибор был со мной на палубе. Я показывал его содержимое некоторым моим гостям, мне было интересно узнать их мнение.

— Миссис Гузман видела реликвии?

— Возможно.

— Она заинтересовалась?

Выражение, промелькнувшее на лице мистера Кондукиса, Аллейн позже охарактеризовал как «сугубо деловое».

— Она коллекционер.

— Не высказывала ли она желания купить их?

— Высказывала. Но я был не склонен продавать.

Аллейну вдруг пришло в голову любопытное соображение.

— Скажите, — спросил он, — вы и ваша собеседница были в карнавальных костюмах?

Мистер Кондукис глянул на него с презрительным недоумением.

— Миссис Гузман была, кажется, в андалузском наряде. На мне было домино поверх вечернего костюма.

— Вы оба были в перчатках?

— Нет! — громко произнес Кондукис и добавил: — Мы играли в бридж.

— На ком-нибудь из гостей были перчатки?

— Дурацкий вопрос. Возможно, на ком-нибудь были.

— Экипаж тоже был в карнавальных костюмах?

— Разумеется, нет!

— Стюарды?

— Одеты как лакеи в восемнадцатом веке.

— В перчатках?

— Не помню.

— Почему вы так не любите светлые перчатки, мистер Кондукис?

— Понятия не имею, — затаив дыхание произнес тот, — к чему вы клоните.

— Вы сказали Перегрину Джею, что терпеть их не можете.

— Личное предубеждение, я не могу объяснить его.

— Не обеспокоили ли вас в ночь катастрофы чьи-то руки в перчатках? Мистер Кондукис, вам нездоровится?