Перебежчик

– Будем работать вместе, – подытожил я. – Ничего другого не остается.

Когда мы завтракали, она какое-то время что-то обдумывала, потом спросила:

– Ты кого там заметил, среди наших избавителей?

– Как раз не увидел тех, кого хотелось бы, – сказал я. – Бахметьев уверял, будто нападение на меня в доме, где живет Катя, тоже дело его рук… Ну, чтобы побудить меня принять его предложение, понимаешь? Турецкий выразил в этом сомнение. Теперь я тоже засомневался. Те же рожи, что разыгрывали нападение на Вадима возле генпрокуратуры. Ни одной новой. У меня память на лица тренированная.

– Не сомневаюсь. Но почему бы тебе не спросить об этом напрямую самого Баха – будем тоже звать его так, надеюсь, великий композитор в гробу не перевернется.

– Как это? – не понял я. – Он же говорил об этом вполне определенно. Неужели, ты думаешь, откажется от своих слов?

– Конечно, не откажется, – усмехнулась она моему простодушию, – просто из того, что ты о нем рассказывал, следует, будто он не прочь прихвастнуть и приукрасить, лишь бы произвести впечатление на ваши неискушенные души.

Я проглотил ее насмешку, сочтя ее вполне заслуженной. Тем более то же самое имел в виду и Турецкий, только выразился более деликатно.

– То есть ты советуешь попросить его, чтобы он показал мне тех, кто на меня напал в доме Кати?

– Конечно! – сказала она с некоторым облегчением, подавая мне бутерброд, намазанный маслом. – В целях укрепления взаимного доверия и во имя вашего дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества…

Теперь она прыснула, глядя на мою постную физиономию.

– Хорош диалог для парочки влюбленных после первой ночи, – сощурилась она. – Не так ли?

Я вспомнил недавно виденный американский фильм, где была показана любовь секретных агентов. Они добирались до постели, сбрасывая на ходу снаряжение, которым были обвешаны с головы до ног, и в основном под одеждой. Но под одеялом выяснялось, что кое-что они все-таки забыли снять. Очень смешно. Вот так и сейчас. Не можем избавиться от того, чем забиты наши мозги. Это куда труднее, чем сбросить потаенный микрофон, однозарядный пистолет или ампулу с ядом.

– Все нормально, – заявил я. – Ты права. Беру тебя в советники.

– Теперь, Юра, самое главное, – серьезно сказала она. – Как это мы преподнесем нашим близким? Как скажем, что объясним? Или каждый – на свой страх и риск?

– Боюсь, что нанесем им незаслуженную обиду, – ответил я. – Травмируем их души.

– На самом деле сейчас ты больше всего думаешь о себе, – упрекнула меня Наташа. – О своем душевном равновесии, которое может нарушиться в результате такого объяснения.

Она опять была права.

– Но так будет правильнее, – не отвечая на ее упрек, сказал я. – Тем более, насколько я понял, вступать в контакт с Катей ты не собираешься…

– Точно так же не советую тебе вступать в контакт с Геной, – насмешливо произнесла она. – Особенно в силовой.

– Намек понял, – кивнул я. – На том и договорились. А сейчас мне лучше отбыть восвояси. Наверное, все уже сбились с ног в поисках моего бренного тела и заблудшей души.

И как в воду глядел. Уже ближе к ночи, когда я добрался наконец домой, раздался звонок от Вадима – я в тот момент надевал в прихожей шлепанцы.

– Старик, ты где пропадаешь? – заорал он. – Тебя все обыскались. Катя плачет, уже не знает, где тебя искать.

– А что случилось? – спросил я.

– В конце концов, ты адвокат или все еще оперативник? – разъярился Вадим. – Обзаведись сотовым телефоном, в конце концов! Мы работаем с тобой в паре, я должен иметь возможность связаться с тобой в любую минуту!

Я молчал, тоскливо думая, что сегодня именно такой день, когда все вокруг меня правы. Только не я. А правее всех Катя, которая наверняка тоже скоро позвонит…

– Что случилось? – повторил я.

– Пропала потерпевшая, эта девочка, Оля Реброва, если еще не забыл. Вместе со своим телохранителем. Не вернулась из школы.

Одно к одному. Только этого не хватало.

– А при чем здесь мы как адвокаты? – устало спросил я, сев на табуретку, стоявшую в прихожей. – У нас другая клиентура, не забыл?

– Это ты, по-моему, все забыл, – холодно сказал он. – Ее показания в пользу Игоря Бахметьева для нас важнее всего. Милиция будет искать, чтобы отписаться, мы же, как заинтересованные лица, должны искать, чтобы выиграть дело.

– Ты хочешь, чтобы именно я ее нашел? – спросил я.

– Старик, я не спрашиваю, где ты был и чем занимался, хотя и догадываюсь. Но сегодня ты точно не в форме. Неадекватный какой-то. Отложим наши выяснения на завтра. Ладно?

– Подожди… – попросил я. – Извини, действительно что-то не то говорю. Наверное, сейчас позвонит Катя. А я не знаю, что ей сказать, понимаешь? Ну, сам бывал в таких ситуациях, понимаешь, да?

– Ну-ну, – вздохнул он, – продолжай.

– Быть может, ты ей позвонишь? Скажи – все в порядке. Что завтра я сам ей все расскажу. Тем более что это не телефонный разговор… До сих пор не знаю, подслушивают нас или нет. Я просто не в силах сегодня что-то обсуждать.

– Поэтому пусть она сегодня не звонит?

– Да, – сказал я. – И, пожалуйста, все остальные переговоры – тоже завтра.

Но только положил трубку, как снова раздался звонок. Я почти был уверен – это Катя. По продолжительности звонков было понятно и другое. Она только что набирала мой номер – было занято, но я дома, и, значит, чем дольше буду не отвечать, тем подозрительнее это будет выглядеть.

– Гордеев, – сказала Катя охрипшим голосом. – Ты где был?

– Во-первых, здравствуй!

– Привет, – ответила она. – Так ты мне все-таки объясни… Я целые сутки звоню, как последняя дура, ты не отвечаешь… – ее голос дрогнул. – Опять оперативно-розыскные мероприятия?

– Вроде того, – промямлил я. – Ни минуты свободной.

– Ты теперь адвокат, если не ошибаюсь, – напомнила она. – Так что не ври. Мы с тобой не муж и жена, ты не обязан передо мной оправдываться, но я имею право хотя бы знать, что с тобой ничего не случилось?

– Конечно…

– Да что с тобой?

– Ничего, но ты прекрасно знаешь, что я не могу говорить по телефону. И даже не могу спросить, где ты сейчас находишься.