Перед бурей

— Прошу простить нас, ваше величество… не узнали… это всё он!.. — злобно зыркнул в сторону долговязого. Тот уже выпрямился, вскинул подбородок, смотрел с вызовом. Что-то прохрипел. Алек напряжённо уставился на него. Дуэль взглядов продолжалась долго, пленник опустил глаза.

— Очень некстати, что я разбил тебе горло, — процедил Алек. — Сдаётся мне, ты мог бы порассказать много всего интересного. С другой стороны…

Он обернулся к остальным. Охотники и войи смотрели на него не менее обалдело, разве что на колени падать не спешили.

Алек перевёл взгляд на коленопреклонённого.

— Встать!..

— Разве я смею… — пленник попытался зарыться в землю у его ног, Алек зарычал. Тот подхватился на ноги, качаясь и отворачиваясь от горящего взгляда войя.

— Пошли. Ты тоже! — рыкнул он на долговязого, тот искривил губы и хотел было что-то сказать… Сильная мысль заткнула его на полуслове и сшибла с ног. Алек пошёл на толпу, которая почти испуганно расступилась перед ним. Двое пленников, словно привязанные верёвками, устремились следом — один послушно семенил сам, другого волокло по земле.

Алек вертел головой, выкрикивал имена, и из толпы выходили люди. В числе прочих был назван и Норик.

— Чёрт, невовремя, — Мона спрыгнула с колоды, поспешила к своему фургону. Вопреки её опасениям, Норик уже стоял на "пороге" фургона. В одном сапоге. Мать возвышалась за ним.

— Что?!.
– вертела головой, пытаясь вчувствоваться в хаос эмоций, охвативших крепость.

— Алек свирепствует, — сообщила девочка.

— Чего?!. — Норик спрыгнул наружу. Линда выбросила следом второй сапог и вышла сама.

— Там какой-то пленник… — Гарий наконец догнал девочку. — Он говорит, что Алек… я не совсем уверен, что означает это слово… Правитель?

Норик переглянулся с женой, и они заторопились следом.

— Говори!..

Вся крепость собралась около фургона Александра, — за исключением рабов, которые остались варить еду, и стражей, глядящих с башен на все стороны света. Большинство свободных были с оружием, оттого Моне показалось, что она присутствует на военном совете какого-нибудь драчливого дикого племени. А его вождь и заодно волшебник, молодой седовласый мужчина, собирался держать речь.

Хотя нет, Алек тут же передал слово рабу.

— Отвечай!.. — прорычал. — Кто вы вообще такие, что это за ересь про короля и отчего добрым людям нельзя проехать по дороге?

И напуганный пленник заговорил, частя и захлёбываясь словами.

В Радон пришли чужие люди, которые претендовали на власть, ссылаясь на некоего сказочного короля, законного правителя этих мест. Они учили странным вещам, проповедовали — если воззвания к мятежу против церковников и всей империи можно так назвать. Соблазняя дурные головы обещанием свободы и богатства, они сколачивали банды и грабили добрых граждан, путешественников, а иногда и деревни. Всё отобранное, по словам бандитов, должно было послужить делу победы. И всё делалось под рассказы о добром короле, который когда-то, в будущем, придёт и возглавит свой народ…

— Да кто такой этот "король", которого они всё трясут? — поинтересовался Джурай, слушавший с гримасой недоверчивого отвращения, как будто не мог поверить, что обычные здравомыслящие люди способны загореться такой чушью.

— Что-то вроде самого главного риша у беричей, — неохотно пробурчал Алек, — как там бишь его зовут? В общем, наследный правитель страны. В Стате и ещё где-то.

Джурай присвистнул, покачал головой.

— У беричей как раз звание хор-риша ненаследное. Король, король… А я-то думал, что это слово означает карду фантаса, и ничего больше. Правитель целой страны, надо же! О высокий, о сиятельный!.. — отвесил шутовской поклон. И ойкнул, отскочил, когда Алек звонко стукнул костяшками пальцев по подставленному загривку.

— Будешь шутить, велю казнить через выслушивание дурацких шуток.

— Ты настоящий тиран, — Джурай почесал ушибленное место. — Всё-таки с чего этот припадочный решил, то ты и есть тот король, который вернётся, и устроит всем весёлую жизнь?

Алек промолчал, зато заговорил Джонатам.

— Он не король. Всего лишь потомок доров…

Джурай вопросительно посмотрел на друга, Алек досадливо отмахнулся.

— Доры, старые правители, которых свергла пришедшая на эти земли церковь. Я сам смутно представляю, с какого бока я им родственник…

— А мне ты не рассказывал, — попенял Гарий, на правах брата подобравшийся поближе и с интересом слушавший невнятную, но пламенную речь раба.

— И нам! — поддержали друзья.

— Да так… — Алек растерялся. — Не то чтобы я стеснялся этого, но привык скрывать. Зачем? Доров нет давным-давно, правит империя…

— Думаешь, церковники лучше заботятся о твоём народе? — поинтересовался мальчишка, словно обиженный тем, что Алек не спешит взять принадлежащую ему по праву крови власть.

— Нет никакого "моего народа", — отрезал Алек с горячностью, его самого удивившей. Радон от него отрёкся, и ему ничего здесь не нужно. Разве что забрать своих.

Он обвёл взглядом присутствующих, усмехнулся.

— Не народ принадлежит правителю, а правитель народу. А вот доры считали иначе. Будь сейчас у власти та династия, у нас бы творились междоусобицы почище, чем у беричей. И, кстати, меня бы, скорее всего, убили в колыбели — чтобы не претендовал на какой-нибудь кусок плохой земли с развалившейся лачугой. Уж настолько-то историю родного края ты должен знать.

— Это их история, — Гарий набычился. — Церковь — великая обманщица. Они могли всё это выдумать, чтобы мы считали — раньше, при дорах, жилось плохо, а сейчас правит мудрая Церковь, и всё хорошо.

Алек с удивлением понял, что мальчишка спорит почти всерьёз. Этих дурацких воззваний наслушался, что ли?.. А рабы и уши развесили, слушают с восторгом, как будто надеются, что он немедленно возьмёт власть в свои руки!..

— Наши сказания гласят то же самое. Братоубийственные войны, походы на соседей ради добычи, рабов и просто от скуки. Помнишь?.. — молодой вой на мгновение задумался и назвал с полдесятка первых строчек песен. Гарий скис. Тоскливые заунывные напевы были знакомы каждому уроженцу этих мест. В них повествовалось о набегах, разорении, жестоких битвах, после которых залитую кровью землю некому было пахать.

— …Курганы, — продолжил Алек. — В них просто зарывалилюдей, потому что люди не могли даже выбрать времени срубить простой некрополь, или сжечь между постоянными смутами!..

Гария аж перекосило. Алек поймал себя на том, что пытается убедить не сколько брата — всё-таки разумный парень и к тому же целитель, что даёт особый образ мышления, — сколько вот этих молодых разбойников, замороченных словесными кружевами о высоких целях.

Нет, подумал он, покосившись на рабов. Этим их не проймёшь, нужно что-то большее.