Перед историческим рубежом. Балканы и балканская война

Подобно тому как вы – и на народных собраниях, и в парламенте, и в делегациях – решительно отказываете австро-венгерской дипломатии в праве кроить и перекраивать, в интересах феодальных и капиталистических клик, судьбы балканских народов, так и мы заявляем:

Петербургской дипломатии нечего искать на Балканах, как и балканским народам нечего ждать от петербургских дипломатических канцелярий. Народы Ближнего Востока должны собственными силами устраиваться на своей территории, на началах независимой как от России, так и от Австро-Венгрии демократической федерации.

Эта точка зрения тесно связывает нас как с вами, так и с братскими партиями на Балканах, борьба которых против их династически-милитаристической реакции тем благодарнее и успешнее, чем энергичнее и непримиримее наша борьба против всякого великодержавного вмешательства в балканские судьбы.

Пролетариат России еще не представляет собою большинства населения, и государственная власть не находится в его руках. Но оно – то меньшинство, на которое опирается все новое производство и весь аппарат современного государства. Такое меньшинство, являющееся к тому же борцом за кровные интересы подавляющего большинства населения, имеет, как показал опыт русско-японской войны, огромное значение в вопросах войны и мира, – и мы просим вас верить, уважаемые товарищи, что русский пролетариат, уже стряхнувший с себя оцепенение контрреволюции, сознает и свое значение и свой долг и сумеет в решительную минуту заставить считаться со своей волей сильных мира сего.

В нашей борьбе за мир, как и во всей нашей деятельности, мы чувствуем и сознаем себя связанными с вами нерасторжимым единством задач и целей. У нас с вами общие враги и общие друзья. Когда могучим напряжением революционных сил российский пролетариат пробил в 1905 году непоправимые бреши в старой крепости абсолютизма, этот успех послужил одним из последних толчков в вашей победоносной борьбе за всеобщее избирательное право. Ваша тактика, направленная на тесное сплочение пролетариата всех наций в единстве классовой борьбы, ваше умелое пользование оружием всеобщего избирательного права являются для нас неоценимой политической школой. В то же время героическая борьба венгерского пролетариата против олигархической клики, борьба, наполняющая восторженным сочувствием наши сердца, является для нас новым толчком в борьбе за полную демократизацию нашего собственного государства. Эта ничем не омраченная социалистическая солидарность укрепляет нашу бодрость и уверенность среди кошмарного разгула шовинистических страстей.

С презрением отметаем мы прочь германо– и австрофобскую агитацию русского либерализма, который тщится окрасить в краску прогрессивности дикое восстановление русского народа против немцев и всего немецкого. С гордостью мы заявляем себя преданными и благодарными учениками немецкого социализма.

Нам нет надобности отправлять настоящее письмо тайно, через доверенных курьеров. Наоборот, мы найдем случай огласить это письмо с думской трибуны. Международная политика социал-демократии не нуждается в потемках, в тайне и в шифрах, ибо она коренится не в канцелярских заговорах и бесконтрольных сделках, а в облагороженном социалистическим идеалом сознании народных масс.

Да здравствуют мир и братство народов!

Да здравствует пролетариат Австрии и Венгрии!

Да здравствует независимая демократическая федерация на Балканах!

Да здравствует международный социализм!

Архив.

8. Болгария в войне. Второй период – война с бывшими союзниками

Л. Троцкий. БАЛКАНСКИЙ РАЗГОВОР

Иван Кириллович – человек умеренного образа мыслей и очень близорукий: на улице носит две пары очков. Ему 47 лет, по образованию он минералог, по профессии – серьезный политический публицист. Он принадлежит к партии ка-де, но к самому ее правому крылу. При этом, как человек робкого темперамента, Иван Кириллович очень хочет иметь courage de son opinion (мужество собственного мнения) и в разговоре с левыми любит напоминать, что хоть он и числится в кадетах, но что он, собственно, единомышленник Петра Струве [106] («да, Петра Струве»), и что главное несчастье России в том состоит, что «руководящая партия оппозиции» у нас слишком радикальна, слишком мало государственна, слишком рабски подчиняется давлению интеллигентских традиций. В Берлин Иван Кириллович приехал изучать историю прусской реакции и устанавливать для своего политического обихода необходимые аналогии. Как минералог, в свое время оставленный при университете, Иван Кириллович защищал диссертацию на специальную тему в духе кропотливейшего эмпиризма. Как политик, Иван Кириллович питается исключительно дилетантскими аналогиями.

106

Струве, П. Б. – один из крупных политических вождей русской буржуазии. В эволюции Струве наиболее ярко отразились этапы развития ее политической идеологии. В начале 90-х годов Струве активно участвовал в идейной борьбе с народниками, выпустив в 1894 г. нашумевшую книгу «Критические заметки», в которой критиковал народничество с точки зрения марксизма. В 1893 г. Струве еще числится с.-д. и составляет знаменитый манифест I съезда РСДРП, в котором он пишет пророческие слова о том, что чем дальше на Восток, тем буржуазия делается все подлее. Через 1 – 2 года Струве выступает уже критиком марксизма и с.-д. по всему фронту. В политической экономии он критикует теорию трудовой ценности, в социологии и философии – материалистическую диалектику (особенно революционные «скачки»), в политике – позицию «Искры». До 1905 г. Струве является лидером союза «радикальных» интеллигентов с либеральными земцами; разразившаяся революция отбрасывает его еще более вправо. В годы столыпинщины Струве при ближайшем участии Булгакова, Бердяева и других мистиков и ренегатов редактирует и выпускает толстый ежемесячник «Русская Мысль», где наряду с развенчиванием и оплевыванием революции подводит идейный базис под третьеиюньскую монархию и империалистические вожделения крупного капитала, ратует за союз «науки и капитала» и оплевывает революционное прошлое русской интеллигенции. Революция 1917 г. превращает Струве в определенного контрреволюционера. После Октября Струве занимает пост министра во врангелевском правительстве. Издавал в Праге реакционно-мистический журнал под старым названием «Русская Мысль».

В Берлин Иван Кириллович прибыл в калошах, жалуется на холод (лето стоит действительно из рук вон плохое!) и говорит, что, если бы не стыд перед хозяйкой, он попросил бы ее протопить печь (в июле!). В существовании украинской нации Иван Кириллович сомневается, жалуется, что нам, русским, не хватает трудовой дисциплины, и убежденно заявляет, что как ни смотреть на восточный вопрос, но без проливов нам не обойтись. Иван Кириллович – славянофил (примерно с 1908 года), но, конечно, славянофил прогрессивный. Любит упоминать о славянской культуре и даже о славянской науке, хотя в своей диссертации и ссылался преимущественно на немецких ученых. За последний год Иван Кириллович много написал статей о балканских делах и осторожно обвинял Милюкова в отсутствии настоящего политического чутья, ввиду его, Милюкова, чрезмерного миролюбия в такой момент, когда важнее всего решительная инициатива. «Мир не есть самоцель! – раздраженно говорит Иван Кириллович. – Ради сохранения жизни нельзя жертвовать смыслом жизни!» Связи между смыслом жизни и проливами Иван Кириллович более точно не определяет.

В глубине души Иван Кириллович питает, однако, влеченье, род недуга, к левым и притом к тем левым, которые полевее. Он любит с ними вести обстоятельную полемику, но только комнатную; в печати же полемизирует неохотно, считая, что это нарушает стиль солидной государственной партии. Зато в разговоре относится вполне благодушно к резким обвинениям, время от времени протирает вторые очки, удивленно поглядывает через первые вокруг себя и, выслушав возражения, спокойно заявляет:

– Я все-таки не понимаю, почему России отказываться от проливов.

– Да разве вам их предлагают по сходной цене? – спрашивает собеседник.

– Предлагать не предлагают, но если мы будем молчать и колебаться, то останемся за бортом. Мы должны поставить себе ясную и определенную цель и идти к ней через препятствия.

– Да кто это «мы», честь имею спросить?

– Мы? Как кто?! Русское общество, разумеется.

– Ах, вот как! Простите, я не знал, что русское общество уже добилось права вести дипломатические переговоры и непосредственно приторговывать проливы…

Иван Кириллович протирает очки и твердо заявляет:

– Я нисколько не отрицаю незначительности конституционных прав русского общества, особенно в вопросе внешней политики. Но это еще не причина отказываться от проливов.

Последние события привели Ивана Кирилловича в совершенное расстройство.

– Это позор! – говорит он. – От освободительной войны ринуться в войну братоубийственную. Все достигнутое рушится, гибнут симпатии, вызванные успехом славянского дела, крушатся надежды и планы… Позор, позор!

– Для кого позор?

– Для союзников, разумеется: для сербов, болгар и греков…

– Извините, – для сербов, болгар и греков, т.-е. для народов, это не позор, а новое и тягчайшее несчастье. Позор же для тех, которые правят судьбами балканских народов, и добрая доля позора для тех русских частных политиков, которые чистыми и нечистыми средствами стремились укрепить в русском обществе доверие к планам и намерениям вершителей балканских судеб. А насколько я знаю, вы лично, Иван Кириллович…

– Но позвольте, ведь дело шло о поддержке войны, которая имела – этого вы не сможете оспорить – освободительный характер. Для вас все это просто: вы отвергаете войну вообще, раз навсегда и при всяких условиях. Война на Балканах или война в Патагонии, война наступательная или оборонительная, освободительная или завоевательная, – вы различия не делаете. А мы считаем необходимым разбирать реальное историческое содержание войны, данной войны, балканской, и не могли же мы закрывать глаза на тот факт, что тут дело шло об освобождении славянского населения из-под власти Турции. Не сочувствовать такой войне, не поддерживать ее – значило бы попросту косвенно, если не прямо, поддерживать турецкое господство над славянами. К этому мнению и приводило вас не раз ваше доктринерство.