Перед выбором

Он машинально дотронулся до шрама над виском.

"Спасибо вам, кибы, дотянули вы меня до ближайшей станции... Там автоматы мертвого на ноги поставят..."

– Да, приходилось, - задумчиво повторил он.

Тряхнул головой и поглядел на девушку.

– И не боитесь здесь сидеть?

– Это кого же бояться?

– Ну не людей, конечно! Зверей ваших. Лис этих самых. Сегодня лиса, а завтра, глядишь, и волчок прискачет... Здравствуй, мол, Красная Шапочка! Как ты хороша, особенно со сметаной... Волков-то еще не приручили.

– Какие волки? Здесь что, заповедник?
– Девушка снизу вверх взглянула на Ральфа, стоявшего, широко расставив ноги и засунув руки в карманы куртки.

– Иль вы с луны свалились, милый друг?
– почти пропела она.

– В какой-то степени это верно, - пробормотал Ральф.
– Пребывая, выражаясь высоким слогом, вдали от мирской суеты, начинаешь понемногу кое-что забывать... Выветривается из памяти незначительное.

Вроде того, что волки оcтaлиcь только в заповедниках.

Он замолчал. Девушка тоже молчала. В темноте шуршал дождь.

"Самое важное оcтaeтcя, - думaл он.
– Любовь к этому миру. Собственно,

ради этого ты и торчишь там, в черноте, где нет дождя, холмов, поросших

соснами, и рыжих лис. И волков тоже. Ничего там нет. Ну, не только ради

этого, но в конечном-то счете... Идешь вперед и знаешь, что тебе

есть куда вернуться. Тогда есть смысл идти в эти бездонные бездны...

Ты любишь их, эти бездны. Хотя ты не нужен им, ты им чужой и никогда

не станешь своим..."

Он поглядел вверх и словно увидел за темным, хмурым, но до чего же

родным небом эти пустые бездны.

– Не сердитесь, я просто чуточку устал от вас, - примирительно буркнул он.

"И хватит об этом, - приказал он себе.
– Нужно в конце концов отдохнуть".

– Что вы сказали?

Он совсем забыл про девушку. Она медленно покачивалась из стороны в сторону, обхватив руками колени.

– Я?
– переспросил Ральф, выигрывая время, чтcбы окончательно вернуться сюда.

– Вы, - сказала девушка.

– Да так, ничего. Привычка, знаете ли... Говорю иногда сам с собой.

– Я заметила. Придя сюда, вы сказали что-то вроде: "вот мы и здесь".

Можно было подумать, что вы не один.

– А я и не один!
– глаза Ральфа весело заблестели.
– Мой верный конь пасется вон там, в сосенках.

– Буцефал!
– засмеялась девушка.

– Нет, "Пapус". C кавычками. И вообще-то он не здесь, а в центральных ремонтных.

– "Пapyc"? Это вы об океанском экспрессе? Но там же одни автоматы!

Конечно, все знают экспресс "Парус". Ральф вздохнул. И мало кто слышал о его "Парусе". А ведь он и размерами и скоростью не сравним с этой водяной кoзявкой. Пpавдa, то Земля, а то - космос...

Вот так. Не знают "Парус", не знают "Карнэйшн", "Искатель", "Cевеp", "Диcкaвеpи"... До тех пор, покa телеты не сообщат о гибели одного из них. Как недавно о гибели "Лютеции".

– Вы слышали что-нибудь о "Лютеции"?
– спросил он внезапно.

– О Лютеции?
– встрепенулась дeвушкa.
– Конечно. Город паризиев на Сене, упоминается у Цезаря.

– Да?
– обескураженно произнес Ральф.
– Послушайте, вы, часом, не историк? Помещица, Лютеция, этот... как его?.. Буцефал.

Девушка рассмеялась, откинув голову.

"Она смеется, - подумал Ральф, - а ведь Дэвида Скотта нет в живых. И нечестно по отношению к нему, что не все знают о его гибели. Мало кто знает. Эта девушка не знает".

– Лютеция - это не только город, - произнес он тихо и отчетливо, произнес так, что лицо девушки сразу стало серьезным.
– "Лютеция" - это еще и космический корабль. Впрочем, даже не корабль, а просто исследовательский бот. Был до недавнего времени такой бот. Семь месяцев назад я видел все, что от него осталось. Остались обломки и среди них тело Дэвида Скотта. На Меркурии.

Девушка смотрела на него широко открытыми глазами.

– А вы говорите - город. Нет - груда обломков.

– Извините, - тихо сказала девушка.
– Я не знала... Он был вашим другом?

Ральф задумался, медленно заговорил:

– Нет, просто я знал его... В рубке "Лютеции", над пультом, он выжег резаком свой девиз: "Карпэ диэм". Говорил, что это из Горация. "Срывай день"... И старался. Забивал этот самый день до отказа. В полеты обычно микрокопий набирал столько, что у него полкаюты было ими завалено, и читал все свободное время. Словно знал, что дней у него немного осталось... Чacто сетовал, что без сна еще никак

не обойтись. Мол, в глубинах океана жить и работать научились, вечную мерзлоту победили, в пустынях сады фруктовые развели, на Луне под куполами дышится не хуже, чем на Земле, а треть жизни все равно на сон тратим. Хоть человек и могуч, а лет шестьдесят в общей сложности лежит, ничего не видит, ничего не слышит и ничего не делает - спит, одним словом... Хотел, как он говорил, исправить эту "ошибку создателя". Запросы в Информаторий посылал, изучал специальную литературу. В общем, занялся проблемой всерьез, на досуге, разумеется. Хотел сделать многое. И не успел.

Ральф помолчал, глядя в темноту.

– Переборка с девизом уцелела после катастрофы - ее отбросило взрывом в сторону. Странно, не правда ли? Кратеры, каменистая равнина, трещины, слепящее солнце, полное отрицание жизни - и вдруг строка Горация.

...Дыхание двух людей и шум дождя. Темный холм, ощетинившийся соснами, и темное небо над ним.

Ральф сел на мокрую траву у ног девушки.

– Манлию Торквату, - внезапно произнесла она.
– Снег покидает поля, ее тихий голос доносился откуда-то из темноты.
– Зеленеют кудрявые травы...
– Словно она была очень далеко.
– В буйном цвету дерева...

Он видел гигантское косматое солнце в черном небе, злое солнце, близкий горизонт, фигуры в серебристых скафандрах среди обломков "Лютеции", с огромной скоростью рухнувшей на раскаленные камни.

– Облик меняет земля...
– говорила девушка, и голос ее дрожал.
– Что ни день... то спокойнее в руслах... шумные воды бегут...

Дэвид успел добежать из рубки до отсека с космоскафом. Успел даже забраться в него. Но на катапультирование просто не хватило времени. Кто-то сейчас размышляет, как добиться того, чтобы времени на спасение хватало всегда. При любых обстоятельствах. Хотя все предусмотреть невозможно. Эту гравитационную аномалию, внезапно вoзникшую и тут же исчезнувшую. И бросившую "Лютецию", шедшую на небольшой высоте, на каменистую равнину Меркурия. Космоскаф сорвало с направляющих и он упал в неглубокую расщелину. Но остаться в живых у Дэвида, конечно, шансов не было. Чудеса остались в сказках.