Передовая начиналась в цехе

Каждый шаг в возрождении станции становился победой над разрухой. Электросварщики заварили пробоины в котле. Пришло время заполнять его водой, поднимать пар. Это оказалось нелегким делом. В. С. Перфильев вспоминал:

— Как закачать воду в котел? В наших условиях решение могло быть одно — использовать пожарные шланги. Качали воду на большую высоту, брезентовые шланги то и дело подводили. Вода в них замерзала. Приходилось их снимать, вытряхивать лед и снова приниматься за работу. Помню, как растапливали котел. Пустить нефтенасосы и закачать мазут в топку не могли из-за отсутствия пара. Поэтому оставался единственный выход: разогревать котел дровами. Несколько дней и ночей работники станции таскали в цех дрова. Более суток горела топка, прежде чем приборы показали: давление пара поднялось до необходимой отметки. Вскоре ожившая турбина сделала первые обороты. Это была победа всего нашего коллектива.

Скажу о специалистах-энергетиках. Люди высокой сознательности, усталые, больные, голодные — все работали самоотверженно, несколько суток не выходили из цехов. Такое было напряжение в работе. Каждый на своем месте делал все, что было в человеческих силах, чтобы скорее пустить станцию. Трудно словами передать великую радость, которую мы испытывали в те дни, когда дал ток первый агрегат…

Это было 16 марта 1943 года. Над поселком раздался протяжный гудок. СталГРЭС возвещала о своем втором рождении. В исторический подвиг Сталинграда была вписана еще одна строка.

В то время промышленные предприятия, находящиеся в северной части города, были отрезаны от СталГРЭС. Бомбы и снаряды разрушили линии электропередач и подстанции. Началась работа по восстановлению энергетических коммуникаций. Километр за километром монтажники шли за саперами. Среди руин и пепелищ ставили столбы, натягивали провода, монтировали трансформаторы.

Бригада электрослесарей приехала на северную подстанцию.

— Это было в апреле, — продолжал Виктор Сергеевич. — Мы работали от восхода и до захода солнца. Саперы еще не успели полностью очистить подстанцию от мин. Нам отвели участок для монтажа, отгородили его веревками, натянутыми на деревянные колья. Здесь мы разбирали и ремонтировали оборудование. А на остальной территории подстанции ходили со щупами саперы. На наших глазах они извлекали много противопехотных и противотанковых мин. Неподалеку с утра до вечера гремели взрывы. Земля была, буквально начинена минами. Саперы проходили участок, возвращались, снова прощупывали каждый метр и вновь находили железо войны. Каждый день работы на восстановление оборудования подстанции был сопряжен с опасностью. Электрослесари трудились самоотверженно, будто не замечая, что рядом чуть ли не каждую минуту раздаются взрывы. Первая очередь подстанции, которая была восстановлена весной 1943 года, помогла дать электроэнергию заводам «Баррикады» и «Красный Октябрь».

Судоверфь. Самым первым в городе раздался здесь заводской гудок — на другой день после окончания боев. Его называли тогда в шутку последним отбоем воздушной тревоги. И, хотя стояли обледеневшие пустые цехи с выбитыми окнами, в пробоинах, оставленных взрывами, люди радовались, услышав знакомый гудок — начало трудовых будней. В первые недели обороны, когда острие танкового клина врага в южной части города близко подступило к судоверфи, рабочие под бомбовыми ударами и обстрелами вывозили из цехов станки, материалы, ценное оборудование. На месте станков оставались только фундаменты.

— Несколько барж со станками не ушли от берега. Разбило бомбами буксир, — вспоминал Владимир Яковлевич Ореховский, в то время бригадир станочников. — Зимой баржи вмерзли в лед, остались у причала. Вручную, приспособив деревянные катки, рабочие стали перетаскивать в цехи станки. Помнили, где находилось оборудование, и возвращали его на место.

Как и в дни обороны, в первые месяцы после разгрома гитлеровцев под Сталинградом судоверфь оставалась единственной промышленной базой для ремонта боевой техники. Рабочие бригады собирали подбитые машины с полей сражений, которые проходили недалеко от завода.

«Все для фронта!» — с этими словами начиналась каждая рабочая смена. «Все для победы!» Этот лозунг был как голос самой совести, призывающий сделать самое невозможное в годину военной беды. Беседы с ветеранами воскрешают многие подробности трудовых будней фронтового времени.

— Как только дали электроэнергию, я встал за станок, — рассказывал В. Я. Ореховский. — Работали по двенадцать-шестнадцать часов. Холод в цехе был такой, что эмульсия на станке замерзала. Около станков ставили железные печки, зажигали кокс в бочках. Спали мы там же, где и работали, в цехе на втором этаже лежали матрацы. Каждую машину, которая была в ремонте, ждали танкисты, отправлявшиеся на фронт. Находились они также в цехе, помогали нам, торопили с окончанием ремонта. Поэтому каждый знал, сколько должен сделать деталей и в какие сроки, чтобы не задержать отправку танков. Мы всегда находились в цехе, отлучаясь домой только раз в неделю, не чаще. Обычно начальник цеха говорил: «Пойди, отдохни часа два, и надо вставать к станку…»

Несмотря на такие трудности, настроение у всех было приподнятое. Это время запомнилось кипучей комсомольской активностью. В цехе организовали комсомольско-молодежную бригаду, меня назначили бригадиром. Часто собирались и обсуждали главный вопрос: как ускорить выпуск деталей для ремонта танков. Сначала я обрабатывал на станке за смену три сложные детали. Потом довел производительность до семи и продолжал искать новые резервы сокращения времени. Впоследствии делал по семнадцать деталей в смену.

Настоящим праздником для каждого из нас были «молнии» в цехе, в которых говорилось об итогах соревнования. Каждый изо всех сил старался быть впереди.

В промерзших кабинетах завода специалисты искали наиболее прогрессивные технические решения, разрабатывали новые методы организации труда, предлагали изобретения и рационализаторские предложения. Творческая мысль и точный инженерный расчет были сопряжены со всеми болями и радостями времени. «В труде — как в бою!» — так и кратко был сформулирован социальный заказ, обращенный к каждому специалисту.

— Мы внедряли конвейерный метод ремонта танков, — рассказывал Леонид Валентинович Николаев, в то время начальник одного из цехов судоверфи. — Танки приходили на завод целыми эшелонами. Одновременно на поточный ремонт мы ставили десятки машин. Разбирали их, что называется, до винтика. Ремонтировали и собирали заново каждый узел. Что было важно — в цехе появились специалисты по каждой детали. Потом все узлы собирали заново и передавали на сборочный конвейер. Так была применена поточная система, которая дала огромный выигрыш во времени и высокое качество. Начинали мы с того, что ставили «заплаты» на броне, а кончали внедрением самого прогрессивного метода.

На башнях машин, уходивших на фронт с судоверфи, была начертана гордая и грозная надпись «Ответ Сталинграда».

ЦК ВЛКСМ принял постановление «О шефстве комсомола над восстановлением предприятий Сталинграда» [73] . В постановлении указывалось, что комсомольские организации должны повсеместно принять активное участие в выполнении заказов для возрождения предприятий Сталинграда, в сборе инструментов, ремонте оборудования, быстрейшей доставке стройматериалов и механизмов.

73

Поднятый из руин, с. 106.

В те дни в райкомы комсомола хлынул поток заявлений, в которых юноши и девушки просили направить их на восстановление Сталинграда. Вот строки документов, продиктованных искренними и глубокими чувствами:

«Прошу направить меня на восстановление Сталинграда. Мой брат защищал этот город от немецких захватчиков и был дважды награжден. Я считаю своей обязанностью принять активное участие в восстановлении города-героя, который защищал мой брат с бойцами и командирами РККА. Член ВЛКСМ. Моя специальность — токарь. Прошу в просьбе моей не отказать.