Переиграть войну! Пенталогия

Один из немцев, приободренный мощной огневой поддержкой товарищей, встал, собираясь рвануть к дому. Я аккуратно посадил его на мушку. Выстрел! Немец мешком валится, едва войдя в калитку. «А теперь фейерверк!» – перебравшись в глубь комнаты, так чтобы от окон меня прикрывала печь, и встав на колени, я поджег кусок бересты, который пару минут назад взял из кучи растопки именно для этой цели. Дождавшись, когда береста разгорится, бросил ее в «переднюю». Досчитав до пяти, выглянул изза печки – все шло по плану! Весело, выбрасывая колечки копоти, горел керосин, шкворча и разбрасывая огненные капли, занялось масло. Медленно таяли кусочки свечи. «Скоро здесь будет понастоящему жарко!» – подумал я и тут заметил забытый мной на столе маленький «вальтер». Внезапно мне стало очень жаль этот ладный пистолет, который и в мое время пользовался немалой, несмотря на восьмидесятилетний возраст, популярностью. Я уж совсем собрался метнуться к столу, но тут немцы, видимо, устав ждать, решили начать игру посерьезному!

На окна обрушился настоящий свинцовый ливень, а входную дверь прошила длинная, патронов в двадцать, очередь. Рой пуль ударился в горку, добив остатки посуды, а от одной – расселась, звонко тренькнув, поллитровка, стоявшая на верху шкафа. Поток какойто жидкости заструился по горке, и вся она окуталась рыжим пламенем! «А вот и керосин, что я не нашел! Ходу!» – скомандовал я сам себе и рванул к окну.

…Выпрыгнув из окна, я прислушался к тому, как за углом немцы выламывают входную дверь, засунул «браунинг» за ремень и, достав изза голенища сапога немецкую «толкушку», в два движения свернул колпачок на конце рукояти. Дернув за шнурок, я отправил гранату в окно и «рыбкой» метнулся к зарослям крапивы. Через несколько секунд в доме рвануло, да так, что по крапиве прошелся поток мелкой стеклянной крошки.

– ScheiЯe! – услышал я возглас метрах в двадцати от себя, потом там же помянули черта, разнообразных свиней и перешли на совсем уж непонятный мне народный фольклор. «Вот и подмога из леса пожаловала! – смекнул я, ужом вворачиваясь поглубже в крапиву. – А ведь выскочи я из дома на минуту позже – точно бы угодил к ним в лапы!»

Пожар между тем разгорелся не на шутку. Выбитые взрывом окна открыли путь дополнительному кислороду, и сейчас языки пламени вырывались из окна на метр, не меньше. Трещала, разгораясь, дранка на крыше. «Погостили, пора и честь знать», – медленномедленно, по паре сантиметров в минуту я пополз сторону того места, где должен был ждать меня Дымов.

* * *

«Командиру айнзацгруппы Б группенфюреру СС и генерал лейтенанту полиции Артуру Небе

От командира зондеркоманды 7b штурмбаннфюрера СС Гюнтера Рауша.

Секретно.

Доношу до вашего сведения об инциденте, произошедшем в моей команде 22 июля сего года.

Одна из подкоманд под руководством унтерштурмфюрера СС Дайне выполняла задание по санации местности в районе севернее Ивенец. По показаниям членов группы, засадой, оставленной в одной из деревень, были задержаны двое неизвестных мужчин. Одному из задержанных было около 30, а другому – 20–25 лет. (Словесные портреты прилагаются.) Как говорят свидетели, при проверке документов у них были обнаружены удостоверения сотрудников местной Вспомогательной полиции, а при проверке личных вещей – предметы, присвоенные этими лицами в пустующих домах деревни. Унтерштурмфюрер Дайне обратил внимание шарфюрера Зоблинки на военную выправку этих людей. В этот момент старший из задержанных обратился к нему понемецки и сказал, что желает сообщить важные сведения. После этого оба задержанных были препровождены в один из домов для допроса. Помещение перед этим был обыскано стрелками Полтценом и Умровым из 84го отдельного охранного батальона, входившими в состав сил усиления. Один из свидетелей (шарфюрер Брюннер) у казал также, что задержанный говорил с южногерманским акцентом, но при этом несколько неправильно строил предложения и допускал другие ошибки. (В настоящий момент шарфюрер находится в госпитале без сознания из за тяжелого ранения, так что более точными подробностями мы не располагаем.)

Вместе с задержанными в дом прошли унтер штурмфюрер СС Дайне, шарфюрер Зоблинка, переводчик зондерфюрер Быслов и уже упоминавшиеся выше рядовые Полтцен и Умров.

Примерно после 10 минут с начала допроса из дома донеслись призывы о помощи, после чего по сотрудникам зондеркоманды из окна был открыт огонь из автоматического оружия (убито 3 военнослужащих и ранено 2), что скорее всего означало, что преступникам удалось вступить в борьбу с допрашивавшими и каким то образом завладеть оружием. Несколько раз сотрудники зондеркоманды предпринимали попытку ворваться внутрь дома, но преступники отбивали эти атаки. Подавив плотным ружейным огнем, с помощью прибывшего подкрепления, сопротивление бандитов, сотрудники зондеркоманды разрушили входную дверь, но бандиты предварительно полив пол и стены горючей жидкостью, подорвали гранатами себя и всех, присутствовавших в доме. Из за начавшегося сильного пожара и отсутствия в деревне необходимых средств борьбы с огнем вынести тела унтерштурмфюрера Дайне, шарфюрера Зоблинки, переводчика Быслова, рядовых Полтцена и Умрова, а также преступников не удалось.

Всего же в результате инцидента 1 офицер погиб, 2 унтер офицера погибли и один тяжело ранен, 5 рядовых погибли, 2 ранены и один пропал без вести.

Прошу прислать группу экспертов КриПо для проведения расследования происшествия.

23 июля 1941

Командир зондеркоманды 7b

штурмбаннфюрер СС Гюнтер Рауш»

Глава 9

Москва, улица Дзержинского, дом 2.

22.07.1941, 21.30

… – уже две недели, как создана ваша Особая группа, товарищ Судоплатов, – голос говорившего звучал раздраженно, – и какими результатами вы можете похвастаться? Положение на фронтах очень тяжелое, сами знаете. Понимаю, что сил и средств у вас не столько, сколько хотелось бы, но результаты нужны уже сейчас.

– Товарищ Генеральный комиссар, мы делаем все возможное…

– Ну, и какими резултатамы вы можэте похвастаться? – акцент в речи наркома стал явственнее.

Начальник Особой группы на секунду замолчал, но потом, видимо, приняв какоето важное решение, продолжил:

– Одной из наших групп в результате нескольких диверсий удалось существенно задержать переброску вражеских подкреплений на Западном направлении…

– Товарыщ Судоплатов, – голос Берии несколько смягчился, – будьте конкретнее. Все эти общие слова – «существенно», «сильно» – давайте оставим для председателей колхозов. Вы – военный человек!

– Данные еще уточняются, товарищ Генеральный комиссар, но, по предварительным сведениям, на неделю задержана переброска трехчетырех пехотных дивизий в район Смоленска, и севернее Минска изза заторов практически остановлено движение немецких колонн снабжения на восток… – Нарком молча слушал. Ободренный, старший майор продолжил: – Также одной из наших групп собраны и переданы в Центр весьма важные сведения оперативного и тактического характера.

– Ну вот, а вы говорите, что нет успехов! Сведения подтверждены?

– Идет проверка, но часть информации уже подтверждена из других источников.

– Хорошо. Кто командир группы?

Судоплатов замялся.

– Смелее, что вы, как красна дэвица, мнетес? – В голосе Берии снова проступило раздражение.

– Мы не знаем, товарищ Генеральный комиссар.

* * *

…Немец сам себя выдал. Запахом. То ли ветер в нашу сторону подул, а может, это у меня обоняние за последние пару недель улучшилось, но, когда мы с Дымовым осторожно пробирались через густой лес, обходя позиции немецкой засады, я внезапно учуял запах фекалий. Человеческих. Подняв согнутую в локте руку, подал Алексею сигнал. Он присел и принялся сторожко вертеть головой по сторонам. Я же начал медленно поворачивать голову из стороны в сторону, глубоко дыша через нос.

«Почудилось или нет? От деревни запах долететь не может – тут добрых полкилометра, да и до немцев метров двести, не меньше… Значит – это гдето рядом. Неужели ктото сильно брезгливый так далеко по естественной надобности отошел?» Охотничий инстинкт внезапно пересилил чувство самосохранения, да и наш удачный побег прибавил пару пунктов к моей самооценке.

…Если честно – от горящего дома мы еле уползли, хорошо, что немцы, шедшие на подмогу со стороны поля, услышав взрыв и увидев разгорающийся пожар, решили, что спешить уже никуда не надо и сгрудились во дворе дома с НП. А ведь крапива, в которой мы прятались, от жара уже пожухла! Еще немного – и мы бы лежали меж сухих стеблей и сморщившихся листьев, готовых вспыхнуть от прилетевшего с пожарища уголька, а то и просто от раскаленного воздуха. Но все сложилось для нас удачно, и после пяти минут «коленнолоктевого галопа», как я назвал про себя этот способ перемещения, мы уже были за три дома от исходной точки.

В изнеможении раскинувшись под густым кустом черной смородины, мы с Зельцем перевели дух.

– Ну, Антон, поздравляю! – несмотря на хриплое дыхание, Лешка улыбался во все тридцать два зуба.

– С чем? – оптимизма товарища я не разделял.

– Ну… ведь немцев сколько накрошили! И живы!

– Будь они чуть менее лопушистыми – хрен бы мы вырвались! – экономя дыхание, сквозь зубы ответил я ему. – А засаду они очень грамотно поставили. Если бы я провод случайно не заметил и мы подготовиться не успели – могли и головы сложить.