Переиграть войну! Пенталогия

* * *

Сразу после стычки меня пригласили «на беседу». Человек пятнадцать разновозрастных военных сидели, образовав круг, и старательно делали вид, что наслаждаются вкусовыми качествами лагерного завтрака. Внутри «оцепления» расположилась группа из пяти человек, главой которой, по всей видимости, был раненый командир, лежавший на самодельных носилках. Как я догадался? Ну не верю я, что у рядового может быть такое властное лицо!

Когда Михаил подвел меня к нему, тот показал рукой на землю рядом с собой.

– Кто таков? Из какой части? – спросил он, стоило мне только сесть.

– Антоном зовут. А откуда не помню. Контузия. Даже как сюда попал, не помню. И, это… Вот, подкрепитесь, товарищ командир, – я протянул ему брюкву.

– Тише ты! – пихнул меня танкист, а раненый пристально уставился мне в переносицу.

«Ну, в гляделки я играть могу хоть целый день!» – усмехнулся я про себя.

– За еду спасибо! – сказал командир и, забрав у меня из руки овощ, первым отвел взгляд.

– Товарищ? – я немного замялся, не зная, как назвать собеседника.

– Алексей, – подсказал мне собеседник.

– Товарищ Алексей, а какое сегодня число? И где мы находимся?

– Шестое сегодня. А это – пересыльнофильтрационный лагерь. Где он точно находится, я не знаю, но по нашим, – он кивнул в сторону, – прикидкам – гдето западнее Слуцка.

– Наши, что на работы вчера ходили, говорят, что рядом – большое село. Трухановичи называется, – вступил в разговор Михаил.

– А что за работы? И «шестое» какого месяца? – «кося» под наивного, задал я очередной вопрос.

– Дорогу ремонтировали… – начал отвечать мне танкист, но «глава подпольного комитета», как я для себя окрестил «товарища Алексея», перебил его:

– Давайте, товарищ Антон, по порядку! Сначала вы на наши вопросы ответите, а уж там посмотрим.

Договор, на мой взгляд, выходил неравноправным, но делать нечего – они тут банкуют.

– Так как же я отвечу, если не помню ни черта?

– Но имято свое помните.

– Имя помню… А вот что было – не помню. Вы уж извините, товарищ Алексей.

Мой собеседник поморщился и вяло махнул рукой, «иди», мол.

Присев в сторонке, я решил немного вздремнуть – сил набраться и вообще. Но стоило мне задремать, как Мишатанкист растолкал меня:

– Э, хорош спать. Разговор есть.

– Ну?

– Не нукай, не запрягал! – отчегото зло прошипел он. – Ты чего про работы расспрашивал? Бежать хочешь?

Пару секунд я помучился сомнениями, но потом ответил:

– Да. Мне здесь не нравится.

Михаил от такой формулировки обалдел настолько, что даже рот приоткрыл, правда, потом подобрал челюсть и спросил:

– А знаешь как?

– Нет, не знаю. Вы же мне ничего не рассказали.

– Смотри сюда, – и он начал чертить план щепкой на земле. – Возят в основном или на шоссе – воронки засыпать, или на железку – там бомбами насыпь разворотило… – он замолчал на мгновение. – И зря ты капитану ничего не рассказал.

Я изобразил лицом недоумение, мол, «отстаньте – не помню я».

Танкист покачал головой и продолжил:

– Охраны на «железке» немного, но место неудобное – с насыпи все вокруг простреливается. На шоссе – попроще, но там войска постоянно мотаются, при побеге моментом охране на помощь придут.

– А сколько рабочий день длится?

– Я сам только по одному разу пока ездил, но мужики говорят, что часов восемь чистой работы. Немчура боится допоздна нас там оставлять.

– Ага. А до места как добираетесь? Пешком или на машинах?

– До шоссе – пешком. Оно тут рядом – километра три. А на «железку» в грузовиках возят. Километров двадцать в один конец. Правда, говорят, что скоро еще один лагерь рядом со Слуцком сделают – тогда от нас возить уже не будут.

– А кто говорит?

– Да эти, – и танкист кивнул в сторону будки у ворот, где на земле сидели трое в советской форме с белыми повязками на рукавах.

– Хиви [142] , что ли?

– А ты откуда знаешь? – схватил он меня за рукав.

– Я понемецки малость понимаю, а часовой их минут пять назад окликал, – точной даты появления этого термина я, естественно, не знал, поэтому пришлось выкручиваться.

Видимо, мое объяснение Михаила устроило, и рукав мой он отпустил:

142

Хиви (нем. Hilfswilliger – желающий помочь) – так называемые «добровольные помощники» вермахта, набиравшиеся (в том числе мобилизовавшиеся принудительно) из местного населения на оккупированных территориях СССР и военнопленных.

– Что поихнему понимаешь – это хорошо. А что сам в помощники не попросился?

– А оно мне надо, врагам служить?

Некоторое время мой собеседник молча разглядывал меня.

– Странный ты какойто, Антон, – сформулировал он, в конце концов. – Идеи какиенибудь появились?

– Идей у меня – масса, но с кондачка такие дела не делаются. Думать надо! А ты пока про тех, кого привлечь можно сообрази, лады? И учти – всех взять не получится, так что выбирай надежных и хватких.

* * *

«Следы, следы… – подумал Фермер, присаживаясь под деревом и наблюдая, как Люк «роет носом землю». – А может, с другого конца заходить надо?»

– Тотен, ответь Фермеру.

– В канале.

– Что у вас?

– Тихо.

– Подойти сможешь?

– Вы где?

– От вас – семьсот. Азимут двести семнадцать.

– Через двадцать минут буду.

– Понял. Отбой.

Люк уже скрылся в зарослях, и Александр, встав, последовал за ним.

…Минут через пятнадцать следы вывели их к небольшой речушке.

– Ну? – спросил Фермер.

– Амба, – ответил Люк. – Если он по реке пошел, мы до морковкина заговенья его искать будем.

– Так, может, он назад возвращается?

– Непохоже. Судя по следам – его или контузило, или слегка зацепило. Несколько раз на ровном месте падал, и следы, как у пьяного, петляют. На Тоху не похоже – он по лесу нормально ходит.

– Хреново… Пошли, Тотена встретить надо.

– Командир, я вот чего думаю… Может, «языка» возьмем?

– На хрена?

– Смотри – Антон без документов, так? В форме советской, так? Контуженный…