Перекрёстки

– Как ты, милая? – он приподнял её лицо за подбородок.

– Нормально. Но мне хочется быть совсем не здесь, – печально и тихо ответила Пилика.

– Я полечу с вами, – уверенно заявил Тао.

– Рен, я… – замялась Пилика, отвернув лицо, – спасибо тебе за всё, но только…

– Что?

– Ты же понимаешь, – смущенно ответила девушка, отстранившись от него.

– Не понимаю, – Рен тут же нахмурил брови.

– Сейчас поймешь, – Пилика закусила губу, нервно обхватив себя руками.

– Рен! – Тао обернулся и тут же его заключили в легкие невесомые объятья. Пилика поспешно отошла.

– Ублюдок… – прошипел Трей.

– Тихо-тихо, успокойся, – Пилика погладила его по плечу, – иди отсюда. Уйди в раздевалку.

– Пилика!

– Хоро! – прикрикнула в ответ сестра. Она устало выдохнула и, подняв глаза, встретилась взглядом с Лайсергом, стоящим у противоположной стены спортивного зала. Сердце тревожно забилось. Сколько бы Рен ни обнимал её, сколько бы ни поддерживал, сколько бы ни заботился, достаточно одного взгляда этих зеленых глаз, чтобы сердце вновь готово было прыгнуть в его руки. Дител едва заметно покачал головой, отвернулся, вздохнул и медленно направился к Пилике. Юсуи почувствовала себя самой большой истеричкой на свете, когда лихорадочно оценила все возможные пути отступления. Но если идти в женскую раздевалку, непременно Рен присовокупит её к их с Ланой беседе. В мужской находится разъяренный Хоро. О, буфет! Определенно поможет буфет! И только Пилика готова была убежать без оглядки, как поняла, что её ноги совершенно точно не желают никуда двигаться.

– Привет, – Лайсерг остановился возле девушки.

– Здоровались уже, – нервно отозвалась Пилика, взывая ко всему разумному, что в ней еще осталось.

– Ну да, – Дител продолжал ненавязчиво смотреть на её лицо, – как ты?

– Нормально, всё в порядке, – быстро ответила Пилика, с большим интересом изучая скамейку для болельщиков.

– Волнуешься?

– Что? Нет, я нет. А почему я должна волноваться? – Пилика скрестила руки на груди. О духи, ну почему я не могу говорить спокойно и по делу?!

– Финал же, – Лайсерг пожал плечами, – я вот волнуюсь.

– По тебе не скажешь, – Пилика нервно и коротко рассмеялась.

– Ладно, я пойду, – сжалился над девушкой Лайсерг, – удачи вам с Реном.

– Зачем нам с Реном удача? – вырвалось у Пилики прежде, чем она успела подумать.

– Я думал, вы встречаетесь, – он чуть нахмурил лоб.

– Э, нет. То есть, да, вроде бы. Но на самом деле нет. Ох, знал бы ты, из-за чего это началось! – слова лились из Пилики, казалось бы, против её собственной воли.

– Я догадываюсь, – Лайсерг осторожно улыбнулся.

– Конечно. Ты вообще догадливый до невозможности! Так, всё, иди, уходи, а то я опять наговорю тебе грубостей, – затараторила Пилика, подтолкнув его одной рукой.

– О’кей, – кивнул Лайсерг, – тогда удачи на танцах.

– Ага, тебе того же, – не глядя на него, Пилика махнула рукой. Лайсерг развернулся, сделал шаг, потом подумал и вернулся обратно.

– Нет, ну просто интересно, ты вообще на меня смотреть не будешь никогда?

– Я постараюсь, – сквозь зубы процедила Пилика.

– Мы могли бы остаться друзьями.

– Не могли бы! – громко осадила Пилика.

– Ладно, всё, извини, – Лайсерг примирительно поднял руки вверх и быстро скрылся за дверью мужской раздевалки. Пилика судорожно выдохнула, проведя рукой по полосам, и перевела взгляд на Рена и Лану. Девушка спокойно улыбнулась, поцеловала Тао в щеку и стремительно покинула спортивный зал. Пилика поджала губы, сама точно не зная, какого исхода желает. Рен постоял какое-то время на месте, засунул руки в карманы джинсов, и, наконец, повернувшись, направился к Пилике.

– Вот и всё.

– Что всё? – переспросила Пилика.

– Мы расстались, – уверенно кивнул Рен.

– Как расстались? – Пилика округлила глаза.

– Мирно. Без скандалов.

– Без скандалов??

– Так и будешь повторять каждое моё слово?

– Ты любишь её! – громко заявила Пилика.

– Нет.

– Да!

– Пилика…

– Постой, – перебила девушка, – Рен, слушай, – она взяла его за руку, – не совершай ошибок.

– Я не думаю, что…

– Дай мне договорить, – неожиданно резко оборвала Пилика, – я не люблю тебя. То есть, правильнее было бы сказать так: я люблю не тебя. Ты отличный парень, лучший из всех, с кем мне доводилось иметь дело, но… – Пилика запнулась, – не бросай человека, который любит тебя искренне и очень сильно ради отношений, которые никакого будущего за собой не несут. Тем более, если и ты любишь этого человека тоже.

– Поверить не могу! – вдруг вспылил Рен, выдернув руку, – Ты всё ещё на что-то надеешься. Пилика, очнись, он не будет с тобой. Я уйду, раз ты так просишь этого. Но ошибку совершаю вовсе не я, – он чуть кивнул ей и быстро отошел.

Анна, подобрав ноги под себя, дремала прямо на стуле. Уже почти месяц она не занималась ничем, кроме того, что двадцать четыре часа в сутки пребывала в больнице.

Хао почти силой притащил её сюда. Она рыдала и вырывалась, умоляла его не поступать так, но тот был неумолим. Когда они так неожиданно ворвались в небольшой храм Осорезана, Анна была, как и всегда, на молитве. Которую бесцеремонно прервал Асакура. Он совершенно спокойно объявил, что она немедленно должна ехать в Токио. Безумный страх, с которым Анна жила с тех самых пор, как стало известно про аварию, будто замер на те минуты, когда ей сообщили, что Йо выжил и пришёл в себя. Киояма до последнего настаивала на том, что не выйдет за пределы храма, пока Йо не поправится окончательно. Тогда Хао буквально выволок её оттуда и силой усадил в машину. Даже Пилика в конце пути встала на сторону Анны, но Асакура был, как всегда, непреклонен и не желал слушать никакие просьбы. Хао лично притащил Анну к палате, а дальше всё было слишком болезненно для каждого, кто находился там в это время. Анна даже не то, чтобы окаменела, как только увидела спящего Йо за стеклом больничной палаты, она будто растворилась в воздухе. Она проплакала, сидя на полу возле его кровати, всю ночь. Хао молча наблюдал за ней из кресла. Пилика сидела в коридоре на лавках. А наутро Йо проснулся.

– Анна.

– Господи, Йо, – казалось, грудную клетку сдавило чем-то очень тяжелым. Дышать было трудно, если не сказать невозможно. Он молча окинул взглядом её бледное, осунувшееся лицо. Глаза, которые перестали светиться победным блеском и силой, дрожащие губы, и наконец улыбнулся ей. Хао облегченно выдохнул и вышел из палаты.

– Всё в порядке, – тихо убеждал Йо, когда Анна рыдала, уткнувшись в его руку. Сколько страха пережила она за эти дни. Осознание того, что она могла потерять его – его, смысл всей своей жизни, пришло не сразу. Вначале она почувствовала вину, разумеется. А когда поняла, что всё это теперь не имеет никакого смысла, что неважно, кто и с кем будет, что играть дальше бесполезно, что они с Хао сами не представляли, во что ввязались, она испытала дикий ужас. И тут же уехала в Осорезан. Не потому, что ей было стыдно явиться в больницу, и не потому, что она боялась увидеть Йо, а просто потому, что другого способа помочь она не видела. Единственное, на что была способна Анна – это молиться. Обещать всё, что угодно, лишь бы он выжил. Люди часто, когда надеяться больше не на что, обращаются за помощью к кому-то, кто стоит над всем.

И он выжил. Солнце снова взошло, и она наконец поняла, что нет смысла отрицать, что именно Йо давал ей силы быть собой. И хотя конечно стоило бы поговорить всем вместе после всего, что случилось, но и она, и Хао чувствовали, что никакие разговоры больше не нужны. Всё и так понятно. Они оба чуть не потеряли самое дорогое, что есть у них. И теперь, Анна готова была сидеть здесь, или в Осорезане, или еще где-угодно, лишь бы иметь возможность видеть Йо, знать, что он в порядке. Анна, подобрав ноги под себя, дремала прямо на стуле. В палату зашла Кейко и поменяла цветы, которые стояли на тумбочке.

– Мам, – позвал Йо.

– Ты не спишь, – удивилась Кейко, – как ты себя чувствуешь, дорогой? – она ласково пригладила его волосы.

– Нормально. Мам, отправь Анну домой.

– Но как же…

– Мм, – Анна тревожно открыла глаза и быстро выпрямилась, – проснулся уже?

– Ты должна поехать домой, – тихо ответил Йо.

– Что? – испуганно переспросила Анна, вскакивая на ноги, – Почему, что случилось?

– Вероятно, Йо беспокоится о тебе, – мягко продолжила Кейко, – ты тут целыми днями просиживаешь.