Перекресток времен. Золото и сталь

– Все хорошо, Тимочка. Все хорошо.
– успокоил жену Григоров и, прикрывая своим телом от пращников, вернул ее за каменную изгородь. Вслед за ними во двор забежали и несколько пехотинцев, посланных Нечипоренко на помощь девчонкам-арбалетчицам и минометчикам.

Тем временем нападающие уже достигли ручья. Несмотря на большие потери, китонцы довольно плотными группами начали переправляться на другой берег. И вот уже первые вражеские воины стали появляться на каменном ограждении. Бывшие во дворе девчонки, побросав арбалеты, выхватили сабли и вместе с пехотинцами вступили в рукопашную схватку. Андрей остановил рвущуюся в бой жену, сунув ей в руки свой автомат с запасными магазинами:

– Куда? Назад! Тима, прикрывай нас. Стреляй в тех, кто попытается прорваться...

На возражение жены Андрей не ответил. Он увидел как один из китонцев, повалив на землю девчонку-арбалетчицу, пытается ее задушить. Григоров, забыв про саблю, висевшую на левом боку, выхватил из-за пояса топорик-томагавк и, подскочив к ним, со всего маху всадил граненный клевец в голову супостата. Убитый завалился на девушку, придавив ее своим телом. Андрей еле успел вытащить топорик, как новый враг оказался перед ним. Недолго думая, Григоров метнул томагавк и попал тому лезвием в лицо. Появилась свободная секунда, можно и саблю применить, хотя в такой тесноте ею и не очень-то удобно работать. Достать пистолет из кобуры он уже не смог. Перед Андреем появился новый противник. И по-круче, чем два предыдущих.

Довольно высокий для аборигенов и широкоплечий воин. Таких мужиков в нашем народе называют "шкафами". Судя по имеющемуся у него на груди доспеху - большому бронзовому диску и такому же шлему с перьями, воин явно принадлежал к китонской знати или даже был вождем одного из племен. Оружием для него служила огромная дубинка из железного дерева, которой тот, не смотря на ее внушительный внешний вид, легко и умело управлялся практически одной рукой. Перед тем как напасть на Григорова, "вождь" уже покалечил двоих пехотинцев посмевших встать на его пути. Одному проломил каску вместе с головой, а другому так двинул дубиной по щиту, что сломал не только руку, но и отбросил воина в сторону на несколько метров.

Видя перед собой такого грозного противника, Григоров невольно сделал пару шагов назад, что его и спасло. Дубина пронеслась буквально у самого носа. На обратном ее движении, Андрей, уворачиваясь, сумел проскочить под рукой врага и оказался у него за спиной. Ударом, как учил его казак Левченко, он со всей силы рубанул саблей "шкафа" сзади по незащищенной шее. Да так, что голова чуть не слетела с плеч. Подрубленный китонец по инерции пробежал вперед, все еще размахивая своей страшной дубиной.

В суматохе боя Андрей не сразу среагировал на короткую автоматную очередь и последующий за ней вскрик Тимту. Оглянувшись в сторону жены и замерев на секунду, Григоров в ужасе прокричал:

– Не-е-е-т!! Ти-ма!

С этого момента для него все вокруг происходящее потеряло значение. Он перестал слышать крики сражающихся и стоны раненых, не обращал внимания на минометные выстрелы и близкие разрывы гранат, а также на дружные ружейные залпы подошедших стрелков Вайра.

Очередью из автомата Тимту остановила могучего китонца, но и тот не остался в долгу. Его дубина так двинула девушку в грудь, что та отлетела к стене хижины, впечатавшись в нее. Изо рта потекла тонкая струя крови.

Григоров бросился к жене.

– Тима, Тимочка! Ты как? Жива?

– Андрей... Андре-е...
– захлебываясь кровью, девушка попыталась что-то сказать, но кроме ее хрипов Григоров больше ничего не слышал. Он как сумасшедший, обдирая в кровь пальцы, принялся срывать с жены жилетку-бригантину. Но из-за суеты никак не получалось. Тогда Андрей выхватил нож и обрезал ремни доспеха, после чего отбросил его в сторону. Дубинка китонца не пробила бригантину, но проломила девушке грудную клетку, в результате чего сломанные ребра глубоко вошли в легкие. С каждой секундой ей все тяжелее становилось дышать. Тимту вдруг дернулась и крепко схватила мужа за руку, взглянув в его залитые слезами глаза. И затихла. Она умерла.

– Не-е-ет! Ти-ма!

Андрей прижал девушку к своей груди, прикрыв ее собой ото всех. Словно надеялся на то, что старуха - смерть, пролетая мимо, не заметит любимую жену и оставит ее ему. Плечи его вздрагивали, он тихо плакал. Но это продолжалось недолго. Григоров, бережно подняв девушку на руки, понес ее на выход из двора. Не обращая внимания на шум битвы, он, рассеянно оглядевшись по сторонам, направился к одиноко стоящему дереву, дающему хорошую тень. Под ним имелась довольно густая трава, на которую Андрей осторожно положил свою драгоценную ношу. Затем снял флягу с ремня и водой смыл кровь с лица Тимту. После чего нежно поцеловал ее в губы...

– Еханый бабай! Да сколько же вас прет-то! Лезут, сволочи, словно коки обожрались!

Придя в себя после удара камнем по голове и увидев толпы атакующих китонцев, Нечипоренко принялся громко раздавать команды, организовывая оборону селения.

Еще несколько камней упало возле него. Один из них слегка зацепил за плечо. Видно находящиеся на террасах вражеские пращники поняли, что он здесь главный и решили покончить с ним.

– Япона мать!
– ругнулся Нечипоренко и, развернувшись к террасам, дал по ним очередь из автомата. Несколько пращников упали, получив по пуле. Но это не прекратило обстрел камнями. Тогда Алексей крикнул бойцам своей небольшой огневой группы, имевшим автоматы:

– Перебить на хрен этих горных козлов! Забодали уже! Только короткими, не тратьте зря патроны!

Вдруг рядом предательски затих ручной пулемет, еще совсем недавно косивший атакующих китонцев не переставая.

– Пулемет! Что случилось, почему заглох?

Неприятности на голову Нечипоренко сыпались одна за другой.

– Хреновы дела, командир. Ствол раскалился. Не стреляет, а просто плюется пулями. Да и патроны кончились. Хана нам.
– почти обреченно произнес пулеметчик.

– Гранаты! Приготовить гранаты!
– скомандовал Алексей.
– Если погибать, то хоть с музыкой!

Но есть все-таки Бог на свете! А может и Виракоча помог своим посланникам в этот мир. Но, в ту секунду, когда Нечипоренко уже мысленно попрощался с жизнь и приготовился подороже ее продать, со стороны хижин ударили минометы. Сначала один выстрелил, затем второй, третий... Алексей увидел, что стреляет только половина из десяти, но и они сыграли свою роль. Мины со свистом пролетали над головами атакующих и падали в их задних рядах, разрывая людей на куски. Частота минометных выстрелов все увеличивалась, создавая суматоху в стане врага. Напор китонцев стал ослабевать. В тылу неприятеля началось непонятное движение. Похоже, что кто-то из вождей дал команду "отбой" или одна из мин удачно накрыла все старшее командование. Но атака противника начала захлебываться. Чтобы не дать ему опомниться и уничтожить успевших переправиться через ручей, Нечипоренко прокричал:

– Гранаты! Бросайте гранаты!

К гранатным и минным разрывам добавились дружные ружейные залпы подошедших стрелков.

Вайра, двадцатилетний сын вождя союзного племени уаминка Синчи Пумы, с первых дней появления попаданцев-новороссов в священной для его народа долине богов, постоянно находился среди них. Не только следуя воли отца стать "посвященным", но и благодаря своей природной любознательности, он старался получить как можно больше знаний и умений пришельцев. Молодой уаминка уже не только хорошо говорил по-русски, но даже научился читать и писать на языке виракочей, чем очень гордился. Вместе с другими двумя сотнями молодых воинов, он прошел суровую школу обучения "науке побеждать" и в настоящее время командовал первым отрядом стрелков, будущей гвардией молодого государства Новороссия.