Перемены. Адская работенка

Я подняла руки:

– Господи Исусе! Проявите хоть чуточку доверия, а? Мы все здесь капиталисты. – Я навела брелок на джип и с коротким электронным щебетом отключила сигнализацию. Мигнули фары. Я бросила ему ключи. – Вот этот, черный. Я постою здесь, если вам так больше нравится.

– Устраивает, – сказал он и шагнул к джипу.

Когда он согнулся, чтобы туда заглянуть, это походило на сцену из «Парка юрского периода». Он открыл заднюю дверцу, а потом на мгновение поднял руки и чуть оттянул вниз ворот водолазки.

Шея Никто была обезображена какими-то узкими откидными кожистыми створками, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать увиденное.

Жабры.

У человека были жабры. И он через них дышал. Они открывались и закрывались примерно так же, как ноздри у принюхивающейся к чему-то собаки.

– Вервольфы, – сказал он. – Ценные.

– Из них делают милых домашних питомцев? – поинтересовалась я.

Никто потянулся к Уиллу и подхватил его одной рукой. Тот был совершенно обмякшим, глаза закрыты.

– Их кровь обладает уникальными свойствами. Что вы использовали, чтобы их усмирить?

– Рогипнол. Моя личная жизнь складывалась так, что я всегда держу его под рукой.

Он недовольно хмыкнул и снова стянул воротник.

– Препарат может понизить их стоимость.

– Надеюсь, что нет, – сказала я. – У нас была такая приятная беседа, не хотелось бы завершать ее выстрелом.

Никто чуть повернул голову и одарил меня очень холодным подобием улыбки.

Ощутив достаточную угрозу, я вытащила пушку и даже сама не осознала, как это сделала. Я держала ее обеими руками, нацелив в землю у его ног. Так мы стояли, меряясь взглядами, несколько секунд. Наконец он пожал плечами, вытащил еще одну пачку банкнот и швырнул мне вместе с ключами от джипа. После чего подхватил Марси и перекинул ее через одно плечо, а Уилла – через другое.

Он повернулся к выходу из гаража и на ходу издал несколько резких трескучих щелчков – он производил их с помощью какой-то странной вибрации в груди и в горле, и где-то я уже нечто подобное слышала. Должно быть, это был сигнал. Буквально секунду спустя подъехал фургон с номерными знаками агентства по прокату машин и остановился у бордюра.

Мужчина, одетый точно так же, как Никто, откатил боковую дверцу. Никто положил внутрь обоих вервольфов и последовал за ними, каким-то образом съежившись так, чтобы пролезть в фургон. В следующее мгновение водитель влился в поток машин. Вся погрузка заняла менее десяти секунд.

Я вернулась к своему мотоциклу и вырулила с выключенными фарами из гаража еще до того, как фургон добрался до конца квартала. А потом, пристроившись у них на хвосте через несколько машин, попыталась прикинуться пустым местом.

Никто и его водитель направлялись к докам, что, в общем-то, не являлось неожиданностью. Через Чикаго проходит огромное количество судов, плавающих по Великим озерам, и здесь принимают грузы, которые передают железнодорожным или транспортным компаниям и развозят по всей стране. Такие поставки по-прежнему остаются одним из лучших способов перевозки нелегальных товаров – ведь обнаружить их очень трудно.

Рядом с доками имеется множество складских помещений, и Никто направился к одному из самых убогих, самых захудалых пакгаузов на береговой линии. Я запомнила, где это находится, и поехала дальше, не останавливаясь. Затем сделала круг, на ходу вырубила двигатель и покатила по инерции по старому, растрескавшемуся асфальту. Шелест шин затерялся на фоне городского шума и плещущейся о берег воды.

Смотреть тут было особо не на что. У пакгауза имелась одна стандартная дверь и несколько больших стальных ворот, которые откатывались в сторону, позволяя внести внутрь ящики и контейнеры с товаром. И дверь, и ворота были закрыты. Единственный охранник – мужчина в штормовке и вязаной шапочке – бесцельно бродил вдоль здания и курил со скучающим видом.

Я избавилась от чертовски неудобных мюнстерских сапог и надела черные гимнастические туфли, которые всегда носила на тренировки. Вытащив из седельных сумок оружие и инструменты, я навесила все это на разгрузочный жилет, надетый под курткой, и проскользнула поближе. Я задерживалась в темных местах, используя тени, чтобы приблизиться незаметно. Затем отыскала самый темный участок и стала ждать.

Пять минут, которые потребовались охраннику, чтобы приблизиться на расстояние выстрела из тазера, показались мне вечностью.

Дротики вылетели и вонзились ему в грудь, за ними тянулись блестящие провода, и пока он, судорожно дергаясь и извиваясь, не рухнул на землю, я тянула на себя спусковой крючок. Я не знала, человек он или нет, и не хотела рисковать. Я не вырубала ток до тех пор, пока не удостоверилась, что он не представляет опасности. Когда я подошла, он лежал на боку, свернувшись калачиком почти в позе эмбриона, дрожа, подергиваясь и пуская слюни.

Он чем-то напоминал моего второго мужа, каким тот бывал по утрам.

Я выдернула из него дротики и засунула тазер вместе с проводами в карман куртки. На его перезарядку потребовалось бы слишком много времени, а у меня имелось нехорошее подозрение, что внутри склада от электронных устройств особого толку не будет. Возможно, мне следовало бы как-нибудь связать охранника – но мне бы хотелось, чтобы тот, кто найдет этого мужика, не имел ни малейшего понятия, что с ним случилось.

Самая легкая часть операции закончилась.

Мой П-90 удобно висел на разгрузке, рукоятью вверх. Я воспользовалась моментом, чтобы навинтить на пушку глушитель, и подняла ее на огневую позицию, к плечу. Небольшое бельгийское оружие ближнего боя было запрещено для гражданских лиц в черте города, глушитель – тоже. Если меня с ними поймают, неприятности обеспечены. А если меня накроют за применением оных, обеспечен срок. Оба эти последствия меркли перед фактом, что если я не войду туда вооруженная до зубов, то, возможно, не проживу столько, чтобы поздравить себя с моей законопослушностью высшей пробы.

Не бывает такой вещи, как идеальное решение!

Я тихонько направилась обратно к входной двери, крепко прижимая пушку к плечу. Передвигалась я быстрыми, мелкими, перекатывающимися шажками, чтобы верхняя часть туловища постоянно оставалась на одном уровне. Я установила на П-90 красную точку прицела, и она дрейфовала у меня перед глазами полупрозрачным перекрестием красного света. Вид сквозь оружие, своего рода «укажи-и-выбери». Суть в том, чтобы пуля попала туда, куда указывает центр перекрестия. Я держала его нацеленным для расправы. Несмотря на то что мне довелось видеть больше боевых действий, чем фактически любому полицейскому в стране – спасибо Дрездену, – я могла пересчитать по пальцам одной руки количество случаев, когда по-настоящему использовала оружие против цели, находившейся на расстоянии более семи или восьми ярдов.

Стоя вплотную к входной двери, я проверила ручку. Она повернулась свободно. Итак, находившиеся внутри люди полагались на то, что охранник удержит незваных гостей снаружи.

Я подумала о первом шипящем голосе, с которым разговаривала по телефону, и вздрогнула. Они не станут полагаться на одну лишь физическую защиту. Но мне об этом тоже кое-что известно. Обереги Гарри были смертельно опасны – но для их создания требовалась энергия порога, который имеется только вокруг настоящего дома. Этот старый склад был торговым помещением, и порог у него отсутствовал. А значит, если здесь и стояло на входе охранное заклинание, оно наверняка довольно слабое.