Перемены. Адская работенка

– Или, возможно, на вас оказывается давление и вы не способны посмотреть на вещи объективно. Я хочу ска…

– Если вы хоть намеком упомянете менструации или менопаузы, а также эффект, оказываемый ими на мои суждения, – прервала его Мёрфи, – я сломаю вам руку в одиннадцати местах.

Тилли недовольно сжал губы:

– Черт подери, Мёрфи! Да вы хоть сами слышите, что говорите? Вампиры? Ради бога, что я должен подумать?

Мёрфи развела руками:

– Не знаю. Гарри, что все-таки происходит?

Я изложил события последних двух дней, сконцентрировавшись на том, что происходило в Чикаго, и опустив все, кроме самого общего представления о Белом Совете, Красной Коллегии и их взаимоотношениях.

– Семейная пара вампиров, – задумчиво сказала Мёрфи. – Думаешь, это они ангажировали Рудольфа?

– Похоже на правду. Они могли оказывать на него давление самыми разными способами. А потом решили убрать его, пока он не проболтался, и послали своего тяжеловеса, чтобы он это исполнил.

– Ушам своим не верю, – сказал Тилли.

– Когда вы выступаете? – спросила меня Мёрфи, не обращая на него внимания.

– Сегодня вечером.

– Никто никуда не выступит, пока я не получу ответы на кое-какие вопросы, – заявил Тилли.

К его чести надо сказать, он произнес это без малейшей бравады. Просто как констатацию факта.

– Не знаю, много ли смогу вам ответить, дружище, – тихо сказал я. – Времени в обрез. А моя дочь в опасности.

– Я не собираюсь торговаться, – ответил Тилли.

– Агент, – вздохнул я, – времени действительно мало. Я хочу с вами поговорить. – Голос мой стал жестче. – Но недолго. Пожалуйста, поверьте мне: я действительно могу вывести Сьюзен из этого здания, с вашей помощью или без нее.

– Гарри! – с упреком выпалила Мёрфи так, словно я произнес какую-то грубость, которой нужно стыдиться.

– Тик-так, Мёрф, – напомнил я ей. – Если он будет на меня давить, я не могу позволить себе стоять здесь с улыбочкой.

– Нет, мне интересно, – оживился Тилли, мгновенно ощетинившись. – Пожалуй, я не прочь посмотреть, как вы это сделаете.

– Тилл, – произнесла Мёрфи тем же тоном. – Матерь Божья, ребята, да вы что, помрете, если попробуете вести себя как взрослые люди? Пожалуйста.

Я скрестил руки на груди и насупился. Тилли тоже. Но мы оба замолчали.

– Спасибо, – кивнула Мёрфи. – Тилл… Помните ту пленку, что крутили в новостях несколько лет назад? После убийств у нас в отделе?

– Эту, с оборотнем? – спросил Тилли. – Ага. Нерезкая, освещение никудышное, и спецэффекты жуткие. Эта тварь вообще на оборотня не была похожа. А пленка все равно потом загадочно исчезла, так что подтвердить ее подлинность никто не смог. Хотя, возможно, копии еще гуляют где-нибудь в Интернете. – Он помолчал немного. – Да и актриса, которая играла вас, весьма неплоха, похожа.

– Это не актриса, Тилл, – тихо сказала Мёрфи. – Я там была. Я видела, как все это происходило. Пленка была настоящая. Даю вам слово.

Тилли снова нахмурился. Он чуть наклонил голову и погрузился в свои мысли, словно читал рапорт, видимый только ему одному.

– Послушайте, – сказал я. – Посмотрите на это с другой стороны. Что, если вы не слышали, как я произносил слово «вампиры»? Что, если я называл их «террористами, связанными с наркокартелем»? И что, если я говорил вам, что эту группу террористов финансируют теневые корпорации и что один из них взорвал здание, чтобы помешать информации об их противозаконной деятельности стать достоянием гласности? Что, если я говорил вам, что эта банда террористов похитила мою дочь, потому что я здорово им мешал? Что они собираются отрезать ей голову и выложить видео в Интернет? Что Сьюзен и неизвестный мужчина – агенты организации, называть которую у меня нет полномочий, и что они пытаются помочь мне отыскать и вернуть мою дочь? Это все казалось бы вам безумием?

Секунду-другую Тилли размышлял, склонив голову набок.

– Это показалось бы мне сюжетом дешевого детектива, – глухо сообщил он и пожал плечами. – Но… не лишенным логики. Я хочу сказать… ведь неспроста этих задниц называют экстремистами.

– Ладно, – мягко продолжал я. – Тогда… Давайте притворяться, будто я говорил, что это террористы. И плясать от этого. Это моя дочь, дружище.

Тилли переводил взгляд с меня на Мёрфи и обратно:

– Или вы оба рехнулись… или рехнулся я… или вы говорите мне правду. – Он покачал головой. – И… право, не знаю, какая из этих вероятностей смущает меня больше.

– Листок бумаги найдется? – спросил я.

Он ошарашенно выдвинул ящик стола и достал блокнот.

Я взял ручку и написал:

Сьюзен!

Расскажи ему все.

Гарри

– Полагаю, Сьюзен не слишком много вам сообщила.

Тилли хмыкнул:

– Точнее говоря, ничего. Вообще ничего. Что в моей практике случалось крайне редко.

– Она может быть упрямой, – кивнул я. – Сходите передайте ей это. Вам известно, что мы с ней не виделись несколько часов. Выслушайте ее рассказ, без протокола. Сравните с моим.

Он взял у меня записку и посмотрел на нее. Потом на меня.

– Трудно определить, кому верить, – сказал я. – Поговорите с ней. Проанализируйте рассказ. Вы ведь поймете, если это правда.

Он подумал и кивнул:

– Подержите его здесь, Мёрфи.

– Ладно.

Тилли вышел.

В кабинете стояло два кресла, и ни одно из них не выглядело удобным. Я опустился на пол и закрыл глаза.

– Насколько все плохо? – спросила меня Мёрфи.

– Чертовски, – тихо ответил я. – Гм. Мне надо попросить тебя об услуге.

– Валяй.

– Если… Слушай. Мое завещание хранится в ячейке Национального банка в Мичигане. Если со мной что-нибудь случится… Я был бы признателен, если бы ты проследила за этим. Ты в списке людей, имеющих право вскрыть его. И записана душеприказчиком.

– Гарри, – проговорила она.

– Если честно, мне сейчас не слишком-то много чего завещать, – продолжал я. – Все было у меня дома или в офисе. Но… есть кое-какие нематериальные активы и… – Я почувствовал, как у меня перехватывает горло, и решил не вдаваться в детали. – Позаботишься для меня?

Мерфи помолчала, потом подошла и села рядом со мной. Рука ее сжала мою. Я пожал в ответ.

– Обязательно, – пообещала она.

– Спасибо. Да, там… Сама понимаешь, про Мэгги в завещании ни слова, – спохватился я. – Но если я сам не смогу… Я хотел бы, чтобы она жила в хорошей семье. Где-нибудь в безопасном месте.

– Эй, мальчик-эмо, – окликнула она. – Хватит о грустном. Ладно? Ты, насколько я могу судить, еще не покойник.

Я негромко фыркнул, открыл глаза и посмотрел на нее.