Перемещенный

— Живой я, живой, — в подтверждение своих слов он выдавил из себя ободряющую улыбку, но так как улыбаться было слишком больно, то она быстро угасла, а за улыбкой угасло и сознание Степана.

* * *

Когда Улуша затащила в шатер грузное тело демона и с трудом взгромоздила его на полати, Варвара грешным делом подумала, что душа болезного отлетела наконец-таки от его бренной оболочки и сейчас была уже на полпути к подземным чертогам Темного Властелина. Впрочем, Улуша быстро разубедила ее в обратном, и сейчас они вместе хлопотали над пострадавшим. На лице Сероглазого, похоже, не осталось ни единого живого места, оба глаза заплыли, а нос наверняка был сломан. Варвара вправила его одним четко выверенным движением кисти и заходилась делать холодные примочки. Улуша же суетилась скорее бестолково, нежели с пользой: то руку демону поправит, то к груди притулится, с тревогой вслушиваясь в биение его черного сердца. Да что с ней такое, в самом деле? Словно подменили подругу, завсегда такую собранную, целеустремленную. Наконец не выдержала, гаркнула:

— Да уймись ты наконец!

Улуша же, казалось, и не заметила ее грозного окрика:

— С Сероглазым все будет хорошо? Он точно поправится?

— Да поправится он, поправится твой Сероглазый.

— А глаза его видеть будут?

— И глаза видеть будут. От хорошего мордобоя еще никто не умирал.

— А нос?

— Так, все, хватит, — оторвавшись от своего занятия, Варвара приблизилась к Улуше и сильно встряхнула ее за плечи. Затем, сама не зная почему, крепко обняла, прижала к себе покрепче, и вдруг с нескрываемым удивлением ощутила, как подруга вздрагивает, щедро роняя из своих глаз непрошенную влагу. Потрясение Варвары было настолько велико, что она застыла даже, совершенно не зная, что делать дальше.

— Ну ты это, успокойся. Чего уж там. Выживет твой демон. А потом глядишь — и ногами своими ходить начнет, — нашла она наконец слова утешения, но Улуша разрыдалась еще пуще прежнего, чем окончательно сбила Варвару с толку.

Неожиданно, положение спас вездесущий староста Сергий, что ужом проскользнул за полог шатра. Стоило ему лишь негромко кашлянуть в кулак, как стенания Улуши тотчас же прервались, а слезы высохли, словно и не было их. Никогда на людях Улуша не покажет своего горя, даже если сердце ее разбито, а душа просится прочь из тела — лишь бы не видеть страданий невесть откуда свалившегося ей на голову мятежного демона!

Варвара решила пойти в наступление первой и вновь по своей привычке вплотную приблизилась к старосте. Подбоченилась, наставила на того свои пышные груди сосками вперед — словно неведомое, но невероятно грозное по силе оружие. Знала наверняка: Сергий непременно смутится, вновь начнет нести всякую ахинею и тогда с ним можно будет делать все, что вздумается. Так и случилось. Весь воинственный вид Сергия при виде ее ухищрений куда-то разом испарился, а сам он словно бы сдулся, скрючился, с каждым мгновением все более и более напоминая высохший от полуденного зноя сморчок.

— Ты что-то хотел? — голос Варвары был тих и даже ласков, отчего Сергий смутился еще больше.

— Да демон ваш там набедокурил. Ты бы следила за ним, Варвара, а то неровен час наши соберутся да и вздрючат его по первое число, чтобы мало не показалось.

— А что, не вздрючили еще? — Варвара кивком указала на демона, и староста, завидев устрашающе синюшный лик оного, ощутил вдруг, что ноги под ним внезапно стали подкашиваться.

— Так ведь за дело, за дело же! — зачастил он, не отрывая испуганного взгляда от ее грудей, словно те и впрямь могли выстрелить. — На базаре демона толкнули слегка, вот он и осерчал, двоих моих лучших воинов положил, едва на тот свет не отправил. Если бы не третий, Калина, кто знает, чем вообще дело кончилось бы!

— И никакое там не слегка! — голос Улуши прозвучал так звонко, что и староста, и сама Варвара от неожиданности даже вздрогнули. — Лекич, Кулибеды отрок, был там от начала до конца и все видел. Демона наземь сбили, а потом стояли и ржали над ним, как кони!

Столь серьезное заявление, да еще и из уст ведуньи, заставило Сергия измениться в лице. По всему видно было, что староста настоящей правды не знал, а те кто докладывал — приврали изрядно, чтобы своих обелить, а демона, наоборот, зверем выставить. Он то, дурак старый, взял и поверил! Да еще и к Варваре на разборки явиться изволил! Теперь от смущения Сергия ничего не осталось. Перед ними сейчас стоял муж, воин, на плечах которого издавна лежало тяжкое бремя ответственности за весь род Веперя.

— Вот значит как дело было? Хорошо же… — сказал, и больше ни слова не говоря, крутанулся и вышел вон.

Варвара с Улушей обрадовано переглянулись. Обе знали, что теперь Калине с дружками от заслуженной расплаты не уйти. Суров был староста, и законы чтил свято. А то, что временами перегибал палку — так это даже хорошо. Лишний повод для того, чтобы стать истинным праведником, если не хочешь, чтобы шкура на спине твоей превратилась в ошметки под не ведающей пощады палаческой плетью.

Занятые каждая своими мыслями, они не сразу заметили, что левый глаз демона уже открыт и теперь смотрит на них внимательно и даже слегка иронично.

— Улуша.

От звуков собственного имени, исторгнутых ртом Сероглазого, девушка опешила слегка, а затем лицо ее озарилось такой искренней радостью, что даже демон нашел в себе силы улыбнуться. Подозвал к себе, руку зачем-то погладил, а потом, покопавшись чуток, взял да и извлек откуда-то из брючины настоящий ножник. Сунул его в ладонь Улуши, тем самым давая понять, что отдает ножник ей.

О Всемилостивый Володарь Животворящий! Сероглазый делает ей предложение!!! Делает прямо сейчас! Отныне Улуша навек будет принадлежать ему, а он будет принадлежать ей. Целиком и полностью, весь!!!

— Ты видела это? — губы Улуши едва шевелились. — Видела?

Варвара ответить вслух не смогла. Кивнула просто, не отводя взгляда от подношения. Сейчас все происходящее казалось ей сном, и она отчаянно желала проснуться. Калечный демон и вправду сделал то, что сделал, в этом сомнений нет. Вот ножник, лежит на ладони ее подруги. Его можно потрогать, можно поднести поближе к глазам, чтобы убедиться, что он действительно существует. Можно даже взять в руку ради того, чтобы ощутить его вес. Пожалуй, Варвара сделает это сейчас, ибо когда Улуша решится надеть его на левую ногу — то навсегда станет принадлежать Сероглазому и ножник можно будет снять только тогда, когда дотронется до ее чела костлявая длань матушки-смерти.

Несомненно, вещь была дорогая и очень древняя. А еще она не была холодной — успела уже напитаться теплом Улушиных рук. Варвара держала ножник с осторожностью. Едва касаясь, провела пальцем по прихотливому узору. Почему-то сейчас она испытывала зависть и стыд одновременно. Затем к этим чувствам добавилась злость. На себя саму. Ведь она должна радоваться счастью подруги, радоваться всем сердцем. Потому что такое событие случается раз в жизни. Всего лишь раз.

— Наденешь его? — впрочем, Варвара могла бы и не спрашивать, по виду Улуши и так все было ясно и понятно. Наденет, непременно наденет. Даром, что демон калечный, даром, что морда у него сейчас синюшная, как у утопленника. Таким только детей пугать, если уж откровенно.

— Подумать бы надо. Дело-то не шутейное, — проговорила Улуша со всей серьезностью, на какую только была способна, глаза же ее при этом смеялись. — Вот сейчас пойду — и подумаю!!!

Сказала — и птицей выпорхнула из шатра. Не прошло, однако, и пяти минут, как Улуша вернулась. Горделиво расправив плечи, подошла к полатям, на которых возлежал Сероглазый, и стала перед ним так, чтобы он мог видеть ее левую ногу. Ножник пришелся ей как раз впору. Матово поблескивая на загорелой голени девушки, он казался живым и смотрелся настолько великолепно, что Варвара вновь испытала укол острой зависти. «Выйти чтоли за Сергия?» — мелькнула шальная мыль, но она привычно отогнала ее, воочию представив перед собой тщедушного старосту-сморчка с извечно слюнявыми губами. А больше претендентов-то и не было! Зависть схлынула, сменилась щемящей жалостью к себе.