Переполох в Бате

Вошла Серена и обнаружила Фанни сидящей у окна с отсутствующим видом, книга лежала у нее на коленях.

— Фанни, дорогая моя, ты тут, вероятно, полагала, что меня похитили или что я потерялась, погибла где-то на дороге? Я преисполнена угрызений совести — и как это я согласилась поехать в Уэллс с этой глупой компанией! Мне следовало бы знать, что эта поездка не принесет мне ни утешения, ни радости. Впрочем, я знала об этом с самого начала, просто принесла себя и тебя в жертву, потому что Эмили захотелось поехать, а она не смогла бы этого сделать без меня. А может быть, я только так подумала, хотя мне кажется, что миссис Болье приняла бы ее снисходительно, несмотря на то что видела всего один раз в жизни. Эта миссис Болье слишком уж добра ко всем: назвала на вечеринку таких странных людей — да я с ними никогда бы в жизни общаться не стала! Уверяю тебя, Фанни, если не считать ее собственных родственников, семью Эйлшэмзов, молодого Торманби и меня самой, мистер Горинг оказался самым достойным человеком в нашей компании.

— Боже Всемилостивый, неужели и он отправился с вами?

— Отправился, по предложению миссис Флор. Не в моей власти было отказать ему в помощи, ну а когда я наконец увидела всю компанию, то была очень рада ему! Нэд, вероятно, не самый приятный кавалер, но на него можно положиться: благодаря ему я сумела избавиться от эскорта Фоббинга и весьма признательна ему за это. Меня бы еще неделю тошнило от назидательных речей Фоббинга, если бы он увидел нашу кавалькаду! Так мне и надо, скажешь ты, — не послушалась Гектора! Он ведь предупреждал меня, что нас ожидает, хотя я и не думаю, что майор мог предвидеть, что мне придется значительную часть вечера провести, давая отпор навязчивым весельчакам, отбиваясь от нахальных приставаний какого-то развязного типа!

— Милая моя! Это все должно быть крайне неприятно. Как жаль, что ты пошла туда.

— Да, я очень жалею об этом. Ко всему прочему было ужасно скучно. В Уэллс мы приехали только к полудню, потому что поездка наша длилась целых три часа, несмотря на все россказни: четыре бесконечно длившихся часа мы провели, давая отдых лошадям, обедая, разглядывая собор и бродя по городу. Ну и в довершение ко всему я позволила Эмили ехать в ландо в компании Эйлшэмзов, притом с нами не было никакой няни и, конечно же, началась возня и гомон, которые неизбежно возникают, когда вместе собираются дети, не достигшие восемнадцати лет! Ну и когда мы прибыли в Уэллс, Эмили была настолько оживлена, что уже была не в состоянии хранить чинный вид и продолжала флиртовать с каким-то юношей, который скакал рядом с ландо всю дорогу до Уэллса.

— Серена, неужели ты позволила это? Общаться со столь вульгарными людьми — какой это, должно быть, шок!

— Совершенно точно. Я сразу же вступила в молчаливый заговор с уважаемым мистером Горингом, и мы взяли Эмили под неусыпный контроль. Справедливости ради стоит заметить, что как только она оказалась вдали от самых буйных членов компании, так сразу же обрела былую трезвость рассудка. На обратном пути домой я ее, разумеется, как следует отругала. Можешь мне поверить!

— Но вы обдумали, как на все это может отреагировать лорд Ротерхэм? — спросила Фанни, бросая на нее беглый взгляд.

— Это было не нужно, я знала это. В этом и состояла суть моих упреков, в ответ на которые последовал поток слез и уговоры не рассказывать ничего ни ему, ни маме.

— Слезы и уговоры! Ты все еще считаешь, что она его не боится, Серена?

— Нет, Эмили его просто обожает, хотя он ее и изрядно перепугал, — ответила Серена холодно.

— Но если это правда, то, наверное, вряд ли можно настаивать на том, что он ее любит.

Серена повернулась и подняла перчатки:

— У меня есть все основания верить этому, моя дорогая Фанни, — он влюблен в нее страстно, — сказала она сухо. — Может быть, я в чем-то и ошибаюсь, но именно страсть и напугала ее, а отнюдь не его острый язык. Это ее, напротив, восхищает, что и неудивительно, потому что она склонна к легкомысленности и слишком часто увлекалась. Ее вовсе не повергла в панику его острота, уверяю тебя. Она слишком привыкла к этому. Для опытного человека Ротерхэм вел себя просто неправильно в отношении ее. Если бы я не подозревала, что он и сам уже об этом догадался, то испытала бы сильнейшее искушение раскрыть ему глаза.

— Серена! — воскликнула Фанни, возмущенная ее словами.

— Не стоит огорчаться. Думаю, именно поэтому он и не приехал в Бат, чтобы встретиться с Эмили. Не сомневаюсь, что леди Лэйлхэм посоветовала ему не делать этого: она, по крайней мере, достаточно умна, чтобы понимать, что было бы неосторожно и даже опасно слишком усердно ухаживать за такой скромной и невинной девочкой, как Эмили. Интересно, всегда ли она оставляла их наедине, или Иво поначалу был достаточно осторожен, чтобы не вызвать беспокойства у девушки, такой же скромной, как она выглядела, готовой бежать при любом ложном движении. — Она поджала губы. — Иво, конечно, нетерпелив, но я никогда не замечала за ним подобного недостатка раньше, во время состязаний по боксу или во время скачек. Я просто изумлена, что этот человек мог допустить такой серьезный промах!

— Серена, я просто умоляю тебя не выражаться так ужасно! — прервала ее Фанни. — Эмили ведь не лошадь.

— Она живая и веселая, словно молодая кобылка!

— Нет, Серена! Не сравнивай ее с кобылой. Я убеждена, что маркиз не приехал в Бат потому, что просто не знает, что Эмили здесь. Вспомни, леди Лэйхэм боится, что он увидит миссис Флор! Будь это в ее силах, она бы его надула, но трудно поверить, что это столь необходимо.

— Ротерхэм прекрасно знает, у кого живет Эмили. Вчера она получила от него письмо, написанное из Клейкросса, — ответила Серена. — Леди Лэйлхэм нашла иные средства, чтобы держать его подальше от Бата. Я не сомневаюсь, что, встретив Эмили вновь здесь, он будет значительно скромнее. Хотя не думаю, что с его стороны мудро писать и настаивать на скорой свадьбе, лучше уж подождать, пока улягутся ее девические страхи. Мне кажется, что до какой-то степени я оказала ему добрую услугу.

— Он настаивает на скорой женитьбе? — переспросила Фанни.

— Да. А почему бы и нет? — сказала Серена ровным голосом. — Он совершенно прав, хотя лучше было бы сначала увидеться с ней. Как только Эмили станет его женой, он быстро отучит ее избегать своих объятий.

— Как ты можешь! О, как ты можешь! — воскликнула Фанни и содрогнулась. — Знаешь, что она его не любит и не доверяет ему, и…

— Но она вскоре станет и любить его, и доверять. Уверяю тебя, ее очень легко убедить, — ответила Серена. Она взглянула на часы: — Мы ужинаем в восемь? Мне пора умыться. Гектор будет ужинать с нами сегодня вечером или он огорчен тем, что я пренебрегла его разумным советом?

— Ты же знаешь, он никогда не огорчается так сильно, — сказала Фанни. — Но сегодня он к нам не придет. Он заходил днем и просил передать тебе, что вынужден уехать в Кент на несколько дней с пятичасовым почтовым дилижансом.

— Боже Всемилостивый! Какая неожиданность! Что-то ужасное произошло, наверное?

— О нет! Просто не знаю, я его ни о чем не расспрашивала. Майор Киркби что-то такое говорил о делах, которые еще не сделал, о каком-то своем агенте, написавшем ему, что срочно требуется его присутствие…

— О, понятно! Это на него похоже. Я вспоминаю, как однажды Гектор сказал, что приехал в Бат всего на несколько недель. Эти несколько недель обернулись несколькими месяцами. Надеюсь, он быстро управится со своими делами — нам его будет ужасно не хватать.

— Да, на самом деле, — согласилась Фанни, ругая себя за то, что так невыразительно говорит. Серена несомненно заметила странность ее интонации, поэтому Фанни поспешила сменить тему разговора. — Серена, мне все же кажется, что если Ротерхэм сейчас в Клейкроссе, он наверняка приедет навестить Эмили.