Перепутья Александры
Шрифт:
– У-у-у-у-у, - жалобно проскулил он, стоя на четвереньках.
– Горе луковое, - потирая бок протянула Света, которая попыталась помочь парню подняться, но в результате сама перекувыркнулась через него. А все потому, что тому приспичило взбрыкнуть, как сивому мерину.
Когда все, наконец, оказались на ногах, а Михаил услышал с дюжину заслуженных ругательств в свой адрес от окончательно распалившейся меня, мы принялись осматриваться. Похоже, мы опять попали не туда. Коридоры были бесконечны, а комнаты пусты. За каждой обшарпанной дверью встречала одна и та же картина.
– Пойдем отсюда, а?
– Света потянула меня за рукав.
– Тут бродит Страх.
– Где?!
– Михаил подскочил, будто снова получил желудиным снарядом все по тому же месту.
– Ты его видишь?
– Его нельзя увидеть, - зашептала девочка.
– Только почувствовать. А это место очень похоже на его воплощение.
– Тогда вытащи нас отсюда, - глаза Михаила так и шныряли туда-сюда по полутемному коридору.
– Тихо!
– велела я, для верности закрывая парню рот ладонью.
– Слышите?
Спутники примолкли и напряглись. Однако ответом, по-прежнему, была тишина.
– Померещилось, - Михаил не потрудился дождаться, когда я уберу руку, и мои пальцы обдало горячее дыхание.
– Нет!
– возразила Света, прикладывая к уху ладошку.
– Кто-то плачет.
И правда. Теперь мы все услышали горькие всхлипы дальше по коридору. Они, то затихали, то возобновлялись с новой силой, будто кто-то пытался успокоиться и не мог.
– Это ловушка!
– попытался остановить меня Михаил
Но я уже бежала на плач. Не верила, что это западня. Так отчаянно мог плакать лишь тот, кто потерял надежду. Тот, кто испытывал сильную душевную боль. Подобные чувства были присущи лишь людям, а никак не безликим существам с пустыми глазами.
Каждый удар кроссовок об пол отдавался грозным, сулящим опасность, эхом. Но мне не было страшно. Если это место и являлось воплощением Страха, то создавалось точно не для меня. Звуки рыданий становились все ближе, и теперь я могла с уверенностью сказать, что плач, безусловно, женский.
"Неужели?" - стучало в висках.
Я бесстрашно распахивала одну скрипучую дверь за другой, вглядывалась в пустоту мрачных заброшенных помещений, и никого не находя, рьяно бросалась к следующей цели. Повезло попытки с десятой. Уже не веря, что поиски увенчаются успехом, я толкнула очередную дверь, висящую на одной петле.
Новая комната, на первый взгляд, ничем не отличалась от сотни других. Все те же облезлые стены, трещины в деревянном полу. И тот же давящий мрак, из-за которого я не сразу разглядела фигурку в голубом платье, сжавшуюся в дальнем углу. Я даже успела развернуться на пороге и сделать пару шагов назад, когда до сознания дошло, кого я увидела.
– Варя!
– задыхаясь от радости, я кинулась к балерине.
– Это ты, Варя?!
Да, это была она. Хрупкая, тоненькая, кажущаяся
совсем миниатюрной на фоне мертвых стен. Но она не услышала меня. Продолжала плакать, уткнувшись лицом в собственные ладони.Наплевав на толстый слой пыли на полу, я плюхнулась перед балериной на колени и осторожно обхватила ее руки. Но и это не помогло. Варвара глянула прямо на меня, но не узнала. Бледное лицо передернулось, будто я была не я, а очередное наваждение.
Впрочем, на гостя из кошмара куда больше походила она сама. Волосы растрепались, не оставив и намека на тугой аккуратный узел, глаза покраснели, смотрели со страхом. По щекам размазалась тушь, губы подрагивали. Но даже все это не могло обезобразить девушку всерьез. Припухлость и изнеможение придавали тонким чертам особую притягательную силу. Если б рядом оказался настоящий рыцарь (разумеется, не из армии Михаила), то наверняка бы жизни не пожалел во имя спасения барышни.
– Варенька, ты меня слышишь?
Но балерина, по-прежнему, смотрела мимо. Очнулась лишь, когда нас оглушил бас запыхавшегося Михаила.
– Саша, разве можно так бездумно кидаться во все двери?! Тебе нравится жизнью рисковать, да? А если б на тебя напал Страх? Ой, Варвара! Ты нашлась!
В Вариных глазах промелькнуло узнавание. Она перевела взгляд с Михаила на меня, потом обратно.
– Варя, это мы!
– воскликнула я.
– Мы настоящие!
– А она?
– Варвара показала дрожащим пальцем на девочку за спиной Михаила.
– Это Света. Помнишь, Егор про нее рассказывал? Она нам помогает. Варя, скажи, ты давно тут находишься?
– Не знаю. Сутки. Наверное, - затараторила балерина, сообразив, наконец, что мы не очередное наваждение.
– Я просилась на другой слой. Но меня не пускали. А тут... тут ужасы. Воспоминания.
Девушка оживала на глазах. Мертвецкая бледность сошла с лица, уступив место легкому румянцу. Губы перестали дрожать, но речь продолжала оставаться бессвязной. Даже после нашего появления лабиринт продолжало наводить на балерину ужас.
Инициативу в свои руки снова взяла Света и перенесла нас в небольшую овальную столовую. Стол с белой скатертью и отливающими блеском столовыми приборами занимал едва ли не все помещение. Но, несмотря на дефицит свободного пространства, здесь было очень уютно благодаря кружевным шторам, салфеткам в веселый горошек и полевым цветам, расставленным в синие вазы.
– Где мы?
– спросила я, глядя, как Варя с удовлетворением вдыхает аромат колокольчиков, будто подпитывается от них энергией.
– В моем убежище, - Света поднесла руку к белому чайнику с голубыми цветами, который сразу же покрылся горячими каплями и принялся выпускать из носика густой пар.
– А ты думала, у меня тут одна спальня? Ничего подобного!
– в голосе девочки зазвучала гордость.
– Целый дом!
Пока мы готовились к чаепитию, а маленькая хозяюшка наколдовывала аппетитные ватрушки и пирожки с повидлом, Варя отправилась в ванную. Света предлагала ей исправить непорядок на лице с помощью чар, но балерина отказалась, сославшись на то, что предпочитает умыться освежающей холодной водой.