Перепутья

Голову повело – и он сжал ладони в кулаки, пытаясь избавиться от мерзкого ощущения, ускользающего под давлением пелены сознания. Собственный голос казался чужим.

– Не вы ли, квириты, голосовали за запрет должности диктатора? Не вы ли, квириты, настаивали на том, что всегда должны оставаться сдерживающие факторы?

Кто-то сзади закричал:

– Вот только не тебе об этом рассуждать! Да ты бы первый с удовольствием ухватился за безграничную власть, если бы у тебя до сих пор была такая возможность! Что, скажешь, нет?!

Одна фраза – и плотный туман накрыл с головой. Гай словно одновременно и был посреди храма, окруженный отцами-сенаторами, и безразлично смотрел на происходящее со стороны.

Кольцо вокруг сжималось. Люди что-то кричали – но он не мог разобрать ни слова. Сзади начиналась драка – но он не знал, откуда и почему это знает. Еще мгновение – и в руках сенаторов должны были заблестеть ножи, он точно знал только это.

Воздуха не хватало.

Чья-то рука легла на плечо – он не чувствовал этого, но вместе с тем точно знал. Время замедлилось до одной точки. Словно в замедленной съемке, он обернулся…

Прицельный удар угодил кому-то прямо промеж глаз. По руке стекало что-то, - то ли пот, то ли кровь. За спинами окруживших виднелся просвет.

Один рывок – и свобода оказалась совсем рядом. Один рывок – и, зацепившись за что-то ногой, он полетел вниз.

Выставленные вперед ладони проехались по шершавой мозаике пола. Оглушительный звук разрезал всепоглощающую тишину – и время снова потекло. Обволакивающий голову туман испарился, словно унесенный ураганным ветром. Сдертые ладони саднило. Голоса сенаторов из враждебных стали обеспокоенными.

Между ним и ними на полу поблескивал выпавший из-за пояса пистолет.

– Гай, ты чего? Что случилось?! – прорвавшийся из плотного окружения, Бальб щеголял наливающимся фингалом под глазом.

Нависавшая над головой статуя Венеры словно смотрела с осуждением.

– Это я? – растерянно и невпопад спросил Гай.

– Что ты? – Бальб опустился рядом с ним на колено. Не найдя нужных слов, Гай только неопределенно кивнул в его сторону, но Бальб все равно его понял, - А, это? Ну да, ты. Но это ерунда, - с легкостью отмахнулся он, - Что случилось? Ты как будто оцепенел, а потом так рванул…

Гай потряс головой:

– Не знаю. Это прозвучит как бред, но… Я как будто снова оказался там.

– Где “там”? – не понял Бальб.

Но на более внятный ответ Гай сейчас был не способен.

– Там, - повторил он.

Как ни странно, со второго раза до Бальба дошло.

– Так, - тот хлопнул себя руками по коленям, поднялся и протянул ему руку, - Пошли, тебе надо проветриться.

Флешбек отступил, и на его место, как всегда, пришла страшная усталость. Под недоуменными взглядами окружающих, Гай подхватил пистолет с пола, засунул его обратно за пояс и вместе с Бальбом, в полной тишине вышел за тяжелые двери.

Теплый весенний ветер ударил в лицо, окончательно приводя в сознание.

Тяжело выдохнув, Гай опустился на разогретые солнцем ступени храма и достал из поясной сумки сигареты.

– Извини, Бальб я… - неловкая пауза заполнилась затяжкой, - Мне показалось, что это не ты.

– Да ладно, - Бальб усмехнулся и махнул рукой, - Забей, проехали. Децим?

Последовала долгая пауза, после которой Гай, наконец, признался:

– Децим. Права была Кальпурния, - губы растянулись в кривой усмешке, - Не надо мне было идти. С утра же чувствовал, что накроет.

Они помолчали.

– Так, а что это с тобой? – неуверенно спросил Бальб.

– Флешбеки, - отозвался Гай, - Это сложно объяснить. Любая похожая ситуация, и меня как будто накрывает пеленой, и я как будто снова там. Я знаю, звучит как бред, но… - он развел руками, - Они меня обступили и… Не знаю, я буквально кожей чувствовал, что сейчас меня пырнут в спину.

А потом удары посыпятся со всех сторон.

Бальб не успел ничего сказать. Сзади раздались быстрые шаги – и они синхронно обернулись.

Из храма навстречу спешили Пизон, Котта и окончательно проснувшийся Исаврик.

Все было готово к отъезду. Рабы суетились, догружая последний багаж, опустевший лагерь выстроенного в походный порядок шестого смотрел слепыми безжизненными окнами. Несмотря на поздний час, зеваки и мальчишки заполняли все прилегающие улицы вдоль дороги.

– Я быстро. Одна нога здесь, другая там, - забравшись на лошадь, отрекомендовался Калавий, - Десятый будет здесь через пару недель, я должен успеть.

Им было совсем не по пути – и сейчас был последний шанс лично переброситься парой слов.

– Павла с собой взять не забудь, - глухо отозвался Гай.

Последствия утреннего флешбека еще напоминали о себе усталостью. Рюкзак за спиной оттягивал плечи, но доверить дефицитную технику рабам-носильщикам значило лишиться ее навсегда.

– Да-да, я помню, - закивал Калавий, - Подбросить до Геркуланума, объяснить Ноннию Бальбу что к чему.

– …и оставить с ним охрану, - Гай смерил его серьезным взглядом. Снизу вверх, - Просто для безопасности.

Калавий мог идеально хранить секреты – но времени объяснять ему всю подноготную просто не оставалось.

– Понял, - с готовностью кивнул Калавий.

Перед тем, как забраться на свою лошадь, Гай протянул ему руку:

– Увидимся.

– Увидимся.

Колонна выдвинулась вперед в красноватых лучах закатного солнца – и только когда очертания Города скрылись в ночной темноте, Гай смог наконец-то вдохнуть полной грудью.

Впереди был Брундизий и восемь дней переправы.

Скоро была война.

[1] Здесь и дальше, если не сказано иное, имеется ввиду старший сын Марка Лициния Красса, который «триумвир» (первый триумвират во многом выдумка второго, поэтому - кавычки). Младший, Публий, погиб вместе с отцом, а старшего в той кампании не было.

[2] По сообщениям источников, Кальпурния уговаривала Цезаря не ходить на заседание сената на мартовские иды, потому что ей всю ночь снились кошмары про то, как его убивают. Вряд ли это правда, но картина хорошая, поэтому вайнот.

[3] Примерно в районе современного Мерсина, Турция.