Перерождение
Шрифт:
Майкл с детства боялся высоты, но в пылу подготовки рискованной операции совершенно этого не учел. На последней ступеньке шестидесятифутовая высота казалась шестисотфутовой, и он засомневался, по силам ли ему план. Сердце неслось бешеным галопом, ноги дрожали: на узеньких мостках, отгороженных от моря пустоты лишь проволочной сетью, потребуется недюжинная смелость. Когда Майкл влез, точнее, по-черепашьи вполз на мостки, глаза заливал пот вперемешку со слезами. Яркий свет прожекторов стирал привычные ориентиры — небо и землю, поэтому все вокруг казалось ближе, крупнее, выпуклее. Одно утешение — никто вроде бы его не заметил. Майкл боязливо повернул голову: слева, ярдах в ста от него, Восьмая платформа. Пустая! Куда подевался Охранник, Майкл не представлял, но счел это хорошим знаком. Если поспешит, никто не узнает, что он отлучался из Щитовой! Он медленно и осторожно зашагал по мосткам, с каждым ярдом чувствуя себя все увереннее:
«Надо же, Эми, — думал Майкл. — Кто мог предположить, что Девочку ниоткуда зовут Эми?»
Майкл не знал, что Восьмая огневая платформа пустовала, потому что Дана Кертис, член Первой семьи и Семейного совета, которая несла там вахту, неподвижно лежала у подножия Стены. Джимми убил ее следом за Су Рамирес. Вообще-то Су он убивать не собирался, он лишь хотел сказать ей, но что именно? Прощай? Извини? Я всегда любил только тебя? Увы, в Ночь звезд и ножей одно непостижимым образом привело к другому, и в результате погибли все трое.
Гейлин Страусс приближался к Девятой платформе с противоположной стороны и увидел трагедию, словно через широкий конец телескопа: столкнулись размытые тени, и появилось яркое цветовое пятно. Дежурь на Десятой огневой кто-то зрячий, не страдающий острой глаукомой, прояснились бы жуткие подробности. Однако сложилось так, что кроме непосредственных участников событий подробностей не знал никто.
На Девятой огневой произошло следующее: Су Рамирес, мысли которой намертво прикипели к «Королеве бала», а именно к любовной сцене, описанной так сочно, что в памяти отпечаталось каждое слово («Когда разверзлись хляби небесные, карета неслась во весь опор. Тальбот сжал Шарлей в объятиях, впился поцелуем в ее вишневые уста и нащупал шелковистые округлости груди. Шарлей затрепетала от страсти…»), обернулась, увидела поднимающегося на платформу Джимми и, несмотря на раздражение — Молино на дежурство опоздал, да еще из плена грез вырвал! — сразу поняла: что-то не так. «Он на себя не похож, — подумала Су. — Словно это и не Джимми!» Молино застыл, подслеповато щурясь на яркие огни прожекторов, словно хотел сделать объявление, но какое именно, забыл. Определенные предположения у Су имелись: порой она чувствовала, что Джимми считает ее не просто коллегой. При других обстоятельствах она бы с удовольствием выслушала его признание, но не сегодня, не сейчас, не на Девятой огневой платформе.
— Причина в ее глазах, — бормотал Джимми, словно обращаясь к самому себе. — Я думаю, причина в ее глазах!
Су шагнула к нему, только Молино отвернулся, словно смотреть на нее было невмоготу.
— В чьих глазах, Джимми?
Молино не ответил. Он молча теребил край свитера, словно мальчишка на первом свидании.
— Су, неужели ты ничего не чувствуешь?
— Ты о чем?
Молино часто-часто заморгал, и по щекам покатились слезы размером с горох.
— Черт подери, они такие грустные!
Су понимала: с Джимми творится неладное. Р-раз — он рывком снял свитер и швырнул на землю. Грудь покрылась капельками пота, которые сияли в свете прожекторов.
— Ненавижу свою одежду, ненавижу! — прорычал он.
Арбалет лежал на краю парапета. Су потянулась за ним, но слишком поздно: Молино схватил ее за шею и резко повернул. Что-то хрустнуло. Тело Су стало как будто чужим, вышло из-под контроля и больше не слушалось. Су вскрикнула, но с губ не слетело ни звука. Свет прожекторов рассыпался дождем серебристого конфетти. «Ах, Тальбот! — простонала истомившаяся от сладостного ожидания Шарлей. Она не может ждать, не может и не желает. — Любимый, ну сколько еще мы будем играть в эти нелепые игры?!» Сквозь плотную серую пелену Су увидела, что на платформе появился кто-то еще, услышала шаги на мостках, звон летящей стрелы и хриплый крик. Словно куклу, Джимми приподнял ее над мостками. Неужели… неужели сейчас на землю сбросит? Су не считала свою жизнь очень счастливой, но другой у нее не было, и умирать совершенно не хотелось. Но вот она уже в воздухе и падает, падает, падает вниз.
Су ударилась о землю, но умерла не сразу. Время остановилось, а потом пошло в обратном направлении. Глаза слепил яркий свет прожекторов, во рту было кисло и солоно от крови. На краю парапета стоял обнаженный Джимми. Надо же, как сверкает его тело!
Вскоре Молино исчез. Последним, что услышала Су, стал голос Младшего охранника Кипа Даррелла. «Тревога! —
кричал с мостков Кип. — Вирусоносители! Черт подери, они повсюду!»Крик утонул в темноте: прожекторы погасли.
Экстренное собрание назначили на полдень. В воздухе пахло дождем. Все колонисты собрались в Солнечном центре, куда из Инкубатора принесли длинный стол, за которым сидели лишь двое — Уолтер Фишер и Иен Патал. Уолтер, как всегда, явился немытым, небритым и нечесаным, в одежде, которую, судя по пятнам, носил чуть ли не с весны. «С таким Председателем Семейного совета, пусть даже временным, ничего хорошего нам не светит!» — мрачно подумал Питер.
Иен Патал выглядел куда лучше, хотя после ночных событий и он казался неуверенным и подавленным. Он даже собравшихся с трудом успокоил! Иен сидит рядом с Уолтером в качестве Первого капитана или как новый представитель семьи Патал? Впрочем, эта формальность ничего не меняла, ведь фактически Председателем теперь был не Уолтер, а именно Иен.
Питер стоял на краю площади вместе с Алишей и разглядывал толпу. Тетушки не было, что ничуть не удивляло: она не посещала собрания уже много лет. Помимо нее отсутствовали Майкл, который благополучно вернулся в Щитовую, и дежурившая в Больнице Сара. Неподалеку от стола стояла Глория. А где Санджей? Где Старик Чоу? Судя по тревожному ропоту, подобными вопросами задавались многие. Да, именно тревогу видел, слышал и чувствовал Питер. Паника еще не воцарилась. «Это только вопрос времени, — подумал он. — Как пережить следующую ночь?»
Отдельной группой стояли те, кто накануне потерял родных и близких. При одном взгляде на них у Питера сердце разрывалось. Вот Корт Рамирес, вот Рассел Кертис, муж Даны, с онемевшими от горя дочерьми Элли и Кэт; вот мертвенно бледная Карен Молино с дочерьми Элис и Эйвери; вот Мило и Пенни Даррелл, потерявшие пятнадцатилетнего сына Кипа; вот Ходд и Лиза Гринберг, родители юной Санни; вот Эдди Филлипс, вот Трейси Страусс, за ночь превратившаяся в апатичную старуху. Констанс, молодая жена Старика Чоу, прижимала к себе маленькую дочь Дарлу, словно боялась потерять и ее. Горе связало скорбящих невидимой нитью и отделило от других. Подобно магниту, оно и притягивало, и отталкивало. Именно к скорбящим обратился Иен, когда толпа наконец затихла, и собрание объявили открытым.
Для начала Иен изложил факты, в большинстве уже известные Питеру.
— Прожекторы погасли вскоре после полуночи. Случилось это по невыясненной причине, но, вероятнее всего, из-за скачка напряжения, вследствие которого отключился главный рубильник. Первый инженер Майкл Фишер в тот момент занимался ремонтом вентилятора на батарее, а его помощник Элтон спал в подсобном помещении. Да, Майкл Фишер оставил пульт управления Щитовой без присмотра, но имел на то веские основания и, разумеется, не мог предвидеть скачок напряжения, да еще с такими последствиями. В общей сложности прожекторы не горели менее трех минут — пока Майкл Фишер, добежав до Щитовой, не перезапустил систему. За этот короткий промежуток на Стену проникла большая группа вирусоносителей, которая, согласно последним донесениям Охраны, незадолго до аварии собралась у огневой линии. К моменту, когда прожекторы зажглись снова, погибли три человека: Джимми Молино, Су Рамирес и Дана Джексон-Кертис. Впоследствии их телами занялась Аварийная бригада. Так закончилась первая волна атаки.
У Иена дрожал голос: сухо и бесстрастно излагать факты следующего этапа ему было явно невмоготу.
— После того как первая группа убралась восвояси, с юга подошла группа номер два, состоящая из трех пикировщиков, и начала штурмовать Стену у Шестой платформы, той самой, где шестнадцать дней назад Арло Уилсон уничтожил вирусоносительницу с белыми волосами. Трещину на стыке плит, которую пикировщики использовали в прошлый раз, давно замуровали, и в том месте «удобств» для восхождения не осталось. Однако, похоже, на них вирусоносители и не рассчитывали. После аварии и двойной атаки охранники стянули все силы к Шестой платформе, но даже под шквалом их стрел вирусоносители продолжали штурм. Тем временем к Девятой, оставленной без присмотра платформе подобралась третья группа пикировщиков — возможно, часть группы два, возможно, самостоятельная. Вирусоносители залезли на мостки, и на платформе завязалась рукопашная. Заключительная волна атаки стоила жизни еще трем Охранникам — Гару Филлипсу, Эйдену Страуссу и Кипу Дарреллу, первым заметившему большую группу вирусоносителей на огневой линии. Четвертая, Санни Гринберг, покинула пост у карцера и поспешила к месту битвы, но пропала без вести, и официально считается погибшей. Также пропал Старик Чоу, — с неподдельной тревогой сообщил Иен. — Констанс проснулась очень рано, но дома его не застала. С тех пор Старика Чоу не видели, поэтому напрашивается вывод, что среди ночи он поднялся на Стену и погиб, помогая отбиваться от вирусоносителей. Никого из пикировщиков уничтожить не удалось. Вот и все, что известно к этой минуте.