Перерождение

На следующий день с раннего утра дом готовился к встрече хозяина. Эту суету любили все, несмотря на множество хлопот, она приносила радость, разнообразя их размеренную жизнь. Вера, как обычно, готовила стол, все комнаты накануне были тщательно прибраны и проверены Татьяной, а Василий охотно исполнял роль мальчика на побегушках у всех, кому нужна была помощь. Даже Наталья включилась в подготовку встречи. Общий переполох не коснулся только Ольги и, естественно, Машеньки. Они взирали на беготню с высоты второго этажа, где с утра наслаждались тишиной и покоем. Обе обожали эти утренние часы проводить на балконе, молча слушая пение птиц и сонный шум леса.

Но сегодня очарование их молчаливых посиделок было нарушено, поэтому они уже собирались прервать свою прогулку, как Ольга увидела, что ворота открываются, впуская во двор такую знакомую машину. Вцепившись в перила так, что побелели костяшки пальцев, и замерев статуей, Ольга пристально вглядывалась вниз, стараясь сквозь тонированные стекла рассмотреть дорогое лицо. Дверь открылась и из машины легко выскочил Алексей. Алеша… сердце подпрыгнуло и рванулось отбивать бешеный ритм, громко колотясь в грудной клетке. Казалось, кроме этого ритма, невозможно ничего услышать. Все голоса и звуки отошли на второй план, сердце билось в груди, в голове, в ушах… Ольга выпала из реальности.

В себя ее привел мягкий толчок в ноги. Машенька! Солнышко! Она обхватила, насколько смогла, нянины ноги и, прижавшись щекой к щиколотке, подняла лицо кверху, в ожидании глядя на Ольгу. Ольга мгновенно пришла в себя, подняла девочку на руки и быстро прошла в комнату.

— Спасибо, родная, — прошептала она, занявшись привычными делами. Они успели сделать все необходимое, позанимались, покормились и Маша уснула.

А Ольга не стала спускаться на завтрак, не смогла переступить через себя, и бесцельно ходила то из угла в угол, то из своей комнату в детскую и обратно. Не дождавшись няню на завтрак Вера отнесла его сама. Ольга с благодарностью приняла заботу и попросила кого-нибудь чуть позже подняться за посудой, а к двум часам принести детское питание. Свое нежелание спускаться вниз она объяснила беспокойством за малышку, которая вчера весь день провела в стрессовом состоянии.

Алексей Николаевич в этот раз с нетерпением ехал домой. Необъяснимо даже для самого себя, он не поехал к родителям, а сначала посетил свой дом. Поздоровавшись со всеми, раздав подарки, мимоходом спросив, почему здесь Наташа, и где новая няня, Алексей отметил ответ Веры, что у малышки свой режим и няня обычно обедает отдельно, потому что не совпадают часы кормления. Что-то зацепило его в этом ответе, но он отмахнулся и поднялся к себе наверх. Отведя себе полчаса на душ, Алексей с удовольствием переоделся в домашнюю одежду — легкий льняной костюм. Официоз в одежде вообще не был любимым стилем Алексея, но на работе ему приходилось соответствовать правилам, поэтому дома он позволял себе расслабиться. У родителей это были мягкие брюки и спортивные футболки, здесь же чуть строже — свободные домашние костюмы по сезону. Откинувшись в кресле, он с наслаждением расслабился. Дома! Как хорошо! Он с самого начала бесповоротно полюбил свой дом, но бывать здесь приходилось редко. Когда случались короткие отгулы или отпуска, он стремился как можно больше проводить времени с родителями. Пример отца, до сих пор чувствующего вину за недостаточность внимания к своим родителям, был постоянно перед глазами. И Алексей старался не позволять себе забывать об этом. Да и лично от него дом практически не требовал внимания. Он прекрасно существовал и без хозяина, иногда одаряя и радуя его частичкой своего покоя.

Посидев несколько минут с безмятежной улыбкой на лице, Алексей вдруг вернулся мыслями к няне. Месяц назад он так и не успел с ней познакомиться, но интерес к ней сохранился после ее представления Анной. А сейчас он понял, что привлекло его в словах Веры — у малышки свой режим… но ведь ей всего месяц! Насколько он помнил, малыши в этом возрасте большую часть времени спят. Это во-первых. А во-вторых, разве нельзя было сдвинуть расписание таким образом, чтобы обедать в отведенное время? Определенно, эта няня заинтриговала его.

Он набрал несколько цифр на пульте связи и попросил охранника:

— Саша, помнишь, перед отъездом мы поставили камеру в детскую?

— Да, конечно.

— Ты сохранил все записи?

— Да, могу скинуть вам…

— Перекинь прямо сейчас?

— Хорошо, вам все?

— Нет, пожалуй… скинь последние три-четыре дня, потом остальные просмотрю.

Через пару минут он уже устраивался перед экраном, куда вывел изображение с камер. Камеры были новейшие, четкие, цветные, изображение — не чета следящему уличному ширпотребу.

Первый же кадр записи трехдневной давности выбил воздух из груди Алексея.

Шесть утра, в зоне видимости настенные часы, кроватка, балконное окно, прикрытое полуопущенными жалюзи. И голос!

— Доброе утро, Машенька! Голос ножом резанул по сердцу! Алексей впился руками в подлокотники кресла и подался вперед, напряженно вглядываясь в возникающую в зоне видимости камеры фигуру. Он видел ее со спины. Знакомая походка, сотни раз мерещившаяся Алексею во всех уголках страны!

— Как спалось, моя хорошая? — ласково продолжила няня. От ее голоса Алексея пробрала дрожь, он даже не сразу обратил внимание на малышку, что лежала в кроватке. А малышка в свою очередь улыбнулась и замахала ручками, радуясь появлению няни. Она даже, как показалось Алексею, что-то пролопотала, хотя он понимал, что это абсурд. Ей всего второй месяц. Какой же он идиот, он даже не спросил у Веры, как зовут няню, не поинтересовался ни ею, ни малышкой, удовлетворившись двумя словами — все хорошо.

Между тем няня прошла к окну, приподняла жалюзи, впустив в комнату первые утренние потоки солнечного света и развернулась лицом к камере.

— Оля!!! — Он было рванулся к двери, но, не добежав, остановился. Сжав кулаки, громко выдохнул и развернулся обратно к креслу.

Нет- нет… надо просмотреть, надо успокоиться… а вдруг мне опять мерещится…я просто схожу с ума…

Усилием воли Алексей вернул себя в кресло и продолжил просмотр. Он быстро прокручивал кадры, где Ольга стояла спиной к нему, его не интересовали ни ребенок, ни занятия, ни как няня справляется с работой…Он уже много раз убедился, что это она, его родная, его Олюшка. Вот она повернулась лицом к камере, стоя немного сбоку от окна, так что солнце не мешало ее рассмотреть и глядя прямо в объектив, словно зная о камере, весело улыбнулась. Вот, стоя спиной, развернулась в полуобороте и тянется за чистой одеждой, разложенной на столике. Вот идет на выход из комнаты и через несколько минут входит с бутылочкой молока и малюсеньким стаканчиком, наполненным чем-то похожим на сметану или творог, и с такой же малюсенькой ложечкой, вот она кормит малышку, низко наклоняясь и спрашивая ее, когда она намерена вырастить зубки….

Периодически он останавливал камеру, вглядываясь в родное лицо, но потом, спохватившись прокручивал пленку дальше. До обеда он успел почти полностью просмотреть два дня. Остался совсем маленький кусочек от второго и третий день, вчерашний.

Алексей спустился к обеду с лихорадочно блестящими глазами, не задавал вопросов сам, и не слышал обращенных к нему. Наташа, трусившая и боязливо опускавшая глаза, ожидая вопроса по поводу ее здесь пребывания, не удостоилась внимания, чему была чрезвычайно рада. Вера с Василием недоуменно переглядывались, а Татьяна задумчиво ковырялась в тарелке. Легкая непринужденность общих обедов, обычно царившая за столом, не появилась. Душой компании здесь был Алексей, но сегодня его душа находилась совсем в другом месте. После обеда Алексей попросил Веру уделить ему несколько минут. Присев на диванчик в холле, он прямо спросил:

— Вера, вы проверяли паспорт няни?

— Да, конечно! И сверяла данные с контрактом, все сходится. А что случилось? — она побледнела.

— Да не пугайтесь вы! Все в порядке! Напомните мне, как ее зовут?

— Ольга Васильевна… а вот фамилию я проверила, но не помню, как-то не понадобилась больше, вот и выскочила из памяти. Но если нужно, я сейчас принесу, у меня и копия паспорта есть, и договор, — засуетилась Вера.

— Не надо, все хорошо. Я просто собирался познакомиться с ней, но неудобно без имени, не обратишься же: «добрый день, няня!» — отшутился Алексей, и Вера с облегчением улыбнулась, все же не до конца поверив его отговорке. Что-то он слишком нервничает. Вера знала Алексея уже много лет, и по малейшим интонациям угадывала его состояние.

Но Алексей улыбнулся ей открытой и радостной улыбкой:

— Вы говорили, что няня обедает в другое время. Не могли бы вы поинтересоваться, когда у нее свободный час будет в послеобеденный период? Не хотелось бы… нарушать их режим.

— Хорошо, Алексей Николаевич, — засветилась в ответ улыбкой Вера, она сразу почувствовала смену настроения молодого человека, словно он скинул с плеч тяжелый груз, и радуется необычайной легкости.

Алексей взлетел на свой этаж, не почувствовав ступеней, нажал кнопку пульта записи и продолжил просмотр. Ничего особенного он больше не увидел во второй пленке, кроме разве непонятного эпизода в конце. Уже после того как Маша уснула, и на пленке проходили застывшие кадры неподвижного интерьера комнаты, Алексей продолжал смотреть на экран, воспроизводя в памяти отдельные фрагменты лица, фигуры, выражение глаз, улыбку… Спохватившись, он протянул руку к пульту, чтобы выключить ролик и начать просмотр последнего дня, как кадр дрогнул и сменился.