Переселение, или По ту сторону дисплея

– Простите, я… ни салфеток не вышиваю, ни цветов из бумаги не делаю. Впрочем, если вы любите такие вещи, подойдите, пожалуйста, вон к тому шкафу. Там у нас за витриной выставка «Умелые руки»...

– Но я имел в виду другое… чтобы вы дали мне свой сувенир…

– Людмила Викторовна, к телефону! – крикнула из коридора шлепавшая тряпкой уборщица.

– Слышите, Артур Федорович, – меня зовут в учительскую…

– А вы ждете от кого-то звонка? – полюбопытствовал этот странный тип.

– Возможно, жду. Это касается только меня, – одернула его Людмила.

На самом деле ей собирались позвонить из окружного методического кабинета, но почему она должна посвящать в свои дела посторонних?

– Простите меня. Кажется, я вам докучаю…

Его лицо на секунду приняло сконфуженное выражение, но тут же вновь засияло искательной улыбкой:

– Можно подождать здесь, пока вы вернетесь?

Она пожала плечами: у него есть очень уютная комнатка на четвертом этаже, но сидеть он предпочитает здесь, в пустом классе. Что же ему все-таки надо, этому Артуру Федоровичу? Неужели вправду влюбился? Но почему тогда в нем ощущается какая-то натянутость, принужденность, словно человек сам себя заставляет…

О том, что его заставляет кто-то другой, она даже не подумала. Ей такое и в голову не могло прийти.

Поднимаясь по лестнице, Людмила набрасывала в уме план разговора с методистом из окружного кабинета. Но как только она вошла в учительскую и увидела телефонный столик с лежащей на нем снятой трубкой, ее пронзила догадка – это не методист. Вот и дождалась, Людочка, начинается... Ким как будто выпрыгнул из слухового отверстия трубки секундой раньше, чем прозвучал его голос:

– Здравствуйте, Люда-сан! Узнаете?

– Узнаю, – стараясь быть сдержанной и спокойной, подтвердила она.

– Вы, наверно, не ожидали меня услышать?

– Не ожидала. А что, собственно говоря, заставило вас позвонить?

Он чуть-чуть помолчал – видимо, не был готов к тому уравновешенному тону, которым она с ним разговаривала.

– Я думаю о вас чаще, чем мужчина должен думать о женщине. Может быть, и вы меня вспоминаете?

– Только в связи со своим учительским долгом.

– То есть чтобы устроить мне неприятности?.. А я вот полагаю, что скоро вы станете вспоминать меня весьма часто… Очень часто станете вспоминать, просто забыть не сможете... – Он как будто ввинчивал фразы в ее сознание, одну за другой. – И учительский долг будет тут не при чем!

– Я не поняла – вы мне чем-то угрожаете?

– Пожалуй, что так. Но не думайте обо мне слишком обыденно – я не намерен вынырнуть перед вами из темноты как примитивный хулиган. В моем распоряжении более утонченные методы…

– Помощь Ямалы, да? Знаете, ведь таким путем ничего не достигнешь…

– Вы не правы, учительница. – Теперь Ким чувствовал себя на твердой почве: его голос набирал силу. – Вы в корне не правы. Именно таким путем достигается очень многое, можно сказать, в с е!

– Так уж и все, – усмехнулась Людмила, хотя на душе у нее было невесело: от слов Кима и впрямь веяло какой-то угрожающей силой.

– Ваша правда – есть исключения, когда эта сила не действует. Точнее сказать, некоторые люди для нее недоступны. Но лично вы к этой категории не относитесь!

– А что это за люди? И почему вы так уверены, что я к ним не отношусь?

– Потому что в противном случае я бы об этом уже знал… Итак, вы по-прежнему не хотите добровольно принять мое приглашение?

– Приглашение? – не поняла Людмила. – Куда?

Ее сердце забилось чуть быстрее, ибо само это слово, исходящее из уст мужчины, не может оставить женщину совсем равнодушной. Не так уж важно, куда именно тебя пригласят – в театр, в ресторан, на прогулку – лишь бы кто-то проявлял к тебе интерес, нуждался в твоем обществе, добивался твоего внимания...

– Может быть, вы подумали, я имею в виду какие-нибудь увеселительные места? – тут же спросил Ким. – Театр, ресторан, пикник?.. Да запросто! Но только не это главное. На самом деле я приглашаю вас в новую жизнь…

– Замуж? – удивилась Людмила столь стремительному развитию событий.

– Замуж? – с презреньем переспросил он. – Бумажка из ЗАГСа, отметка в паспорте? Все это ни о чем посвященному человеку не говорит. Но я согласился бы и на такую житейскую пошлость, если бы был уверен в главном...

– В чем? – спросила она, хотя и сама уже догадывалась.

– Что мы – две половинки, призванные к совместному служению сущему…

– Чему будем служить?
– с чуть заметной усмешкой уточнила Людмила.

– Безбрежному океану бытия, который все создает и сам же все поглощает... беспредельному могуществу, которое умеет награждать своих верных слуг…

– Но я не желаю ему служить! – не выдержав спокойно-ироничного тона, крикнула в трубку Людмила. – Я вообще не принадлежу ни к какой религии, а живу, кстати сказать, в России, где существует своя тысячелетняя духовная традиция!

– При чем тут традиции России?.. – холодно возразил Ким. – Я говорил совсем не об этом.

– А я об этом!

Она не могла унять поднявшегося из глубины души возмущения. Что же такое, в самом деле? Разве она человек без Родины, чтобы так настойчиво тянуть ее в чужую религию, в чуждую ментальность?

– Если бы я почувствовала потребность стать верующим человеком, то выбрала бы традиционную русскую духовность – православие!

Когда она смолкла, казалось, что сейчас нечто произойдет: телефонная трубка разлетится в черепки, либо сам потолок обрушится ей на голову вследствие того гнева, который выплеснет на нее Ким.

– Ваши косные мысли доказывают лишь то, что с вами не нужно ничего обсуждать, – еле выговорил он сквозь душившую его ярость. – И вообще не стоит церемониться. Скоро я поговорю с вами по-другому…

– Ну старый осел, если он опять ничего не сделает!.. – добавил Ким словно бы для себя: в драматургии такие реплики обозначают ремаркой «в сторону».

– Я вас не поняла, – дрожащим голосом сказала Людмила, сердце которой вдруг сжалось тоскливо-безнадежным предчувствием.

– Скоро поймете!