Переселенки

— Для чего возможность, Ирма?

— Я смогу высказывать свое мнение..

Договорить мне не дали: Ира поперхнулась куском текста и закашлялась. Потом, выплюнув злосчастный кусок, прохрипела, стараясь отдышаться:

— Смерти моей хочешь. Мучительница. Божечки, Ирма, ты саму себя слышишь? Женщине сорок лет, у нее четверо детей, любящий муж, достаток и положение в обществе, а она до сих пор боится высказывать собственное мнение! Это клиника, дорогая моя, тут даже написание романов не поможет. К психиатру. Срочно. Или… — Ира оборвала себя на полуслове и задумчиво побарабанила пальцами по поверхности стола. — У вас в школе когда очередные каникулы ожидаются?

Связи я не увидела, но тем не менее ответила:

— Через три дня.

— Прекрасно, — воодушевленно кивнула подруга. — За компом работать умеешь? Да? Просто отлично. На каникулах отправляешь все семейство куда-нибудь подальше, хоть в тропики, запираешься квартире и осваиваешь Интернет…

Ирина:

Комплексы, комплексы… Вся наша жизнь — сплошная борьба с собственными страхами, цветущими в душе и мешающими наслаждаться окружающим миром…. Вот и Ирма туда же: ей, видите ли, нужно, просто жизненно необходимо общественное признание, чтобы осмелиться наконец-то заявить вслух о том, что думает. Детский сад ясельная группа, блин-оладик. Как будто без этого самого признания ее мысли разбегутся в разные стороны.

— Родная, ты не забыла?

Муж, лежа на кровати, потянулся, как сытый, хорошо накормленный кот.

— Очередной отбор невест? Небо, Варт, пусть он для разнообразия хоть поговорит с девушками. А то отгородился многочисленными советниками и сидит, нахохлился, как филин. И вообще, зачем Дженерасу нужна невеста, если до последнего времени все его женщины были довольны статусами фавориток?

— Любимая, не ворчи. Сегодня обойдемся без ужина.

— Прогресс.

Пришлось снова наряжаться в платье. Темно-синий лиф, немного более просторный, чем следовало, и расклешенные юбки того же цвета тщательно скрывали всевозможные недостатки раздавшейся вширь и уже далеко не девичей фигуры. Необходимые на подобных приемах фамильные драгоценности: золотая диадема с бриллиантами, из того же металла массивные кольца на пальцах — подчеркивали достаток и высокое положение. Краску я нанесла сама, по минимуму, чуть подвела черным карандашом глаза и мазнула алой помадой по губам. Хватит. Не люблю тонны макияжа на лице. Туфли на невысоком каблучке в тон платью, и Мое Сиятельство готово к приключениям.

Портал герцог открыл в свои личные покои, обстановкой точь-в-точь повторяющие нашу спальню: широкая кровать с высокой, оббитой красным бархатом спинкой посередине стены, по обе стороны — низенькие квадратные тумбочки, неподалеку — неширокое окно, тщательно занавешенное длинными темно-коричневыми гардинами, у окна — дубовый письменный стол и мягкое хозяйское кресло, у стены напротив ложа — небольшая дверца в уборную, неподалеку от выхода — неприметный шкаф для книг, высотой чуть ниже меня.

И не путается же. Я бы давно потерялась в пространстве, пытаясь выяснить, где нахожусь: дома или во дворце.

Нескончаемыми длинными коридорами, иногда — широкими, иногда — узкими, мимо шнырявших повсюду деловитых слуг, спешивших к сроку завершить последние приготовления к «отстрелу невест», как я иронично звала про себя это мероприятие, и праздно шатающихся придворных бездельников, добрались наконец до бальной залы.

— «Сегодня праздник у ребят, сегодня будут танцы»?

Муж не стал комментировать очередную цитату, выдрессированный уже, только кивнул.

— Ваше Сиятельство! — Кто ж так улыбается? Ты ж, любезный, сейчас рот себе порвешь от усердия. — Никак не ожидал вас здесь увидеть! Да еще и с супругой!

Чудесно. Это нас обоих только что не очень вежливо послали? Или же стоявший перед герцогской четой высокий мужчина «в самом расцвете сил» попытался сделать комплимент? Если последнее, то получилось у него довольно неуклюже…

— Взаимно, барон, — вернул любезную улыбку Варт.

А, поняла. Некий «верный враг». И кто же вы, товарищ? Сколько у вас жизней?

— Советник, наконец-то!

При виде торопливо шедшего к нам Дженераса барон стремительно пошел красными пятнами непонятного происхождения и буквально подмел длинной черной шевелюрой пол, поспешно склонившись в угодливом поклоне.

— Вы свободны, — небрежно бросил Император, и мужчина поспешил к выходу. Мило.

— Герцогиня, вы прелестны!

Ага, слышала уже. Впрочем, мысленное фырканье не помешало мне склонить голову, приветствуя правителя, а заодно и благодаря его за дежурный неискренний комплимент.

За столом и правда сегодня не сидели, что отнюдь не помешало Дженерасу приказать поставить в трех углах бального зала небольшие столики с всевозможными закусками на фарфоровых тарелках и напитками в хрустальных графинах. Ну и, конечно же, народ вместо танцев активно подъедал дворцовые запасы. Музыканты трудились, исполняя одну мелодию за другой, а высшая аристократия под различные мелодии прилежно набивала животы. Чудесная картина…

Его Сиятельство великий и ужасный черный маг довольно быстро бросил свою любимую супругу на произвол судьбы и исчез в неизвестном направлении. Если б не свадебный обряд, пора была б обвинять ненаглядного мужа в измене.

— Ах, милочка, какие на вас изысканные украшения!

Это что еще такое? Какому очередному идиоту жизни лишиться хочется? Невысокая плотная дама средних лет, мне не знакома, взгляд как у жены ростовщика, такой же оценивающий, сама наряжена в меха: несмотря на жару во дворце. Вечер какой-то непонятный. Странные люди, странные разговоры… Да еще и «милочка». Что за покровительственно-снисходительный тон? Явно не местная. Завсегдатаи дворцовых «вечеринок» успели довольно хорошо изучить характер супруги советника Императора, и уж «милочки» точно от них не дождешься — побоятся моего недовольства и раздражения Варта.

— Мы знакомы? — чуть приподнятая правая бровь нужного эффекта не произвела.

— Пока нет. Но это всегда можно исправить. Я — баронесса норт Эрвильская!

Тихо шифером шурша, крыша едет не спеша. Это что ж такое делается, люди добрые? К жене первого советника какая-то замшелая провинциалка пристала! Спасите- помогите!

Эрвиль… Слышала, да. Этакое глубокое захолустье неподалеку от Дорена, третьего государства на данном континенте. Если память мне ни с кем не изменяет, Дорен — небольшое княжество с дикими нравами, то есть с совершенно непривычным для Антонии равноправием полов. Значит, вот это вот нахальное чучело, стоявшее в данный момент напротив меня и глядевшее на герцогиню с высоты своих баронских каблуков, вполне могло перенять замашки доренских женщин. Что ж, тогда и надменность, и высокомерный вид, и оценивающий взгляд, и нежелание соблюдать этикет, представляясь лично, без какого-либо общего знакомого, вполне объяснимы. Мадам, вероятно, считает себя этаким глотком свободы в нашем темном, патриархальном царстве. Да уж. Как много на свете недообследованных людей…

— Я рада за вас, баронесса, жаль только, что в Эрвиле перестали обучать этикету, — пришлось осадить. А что поделать. Некоторые по-другому не понимают.

Дама пошла алыми пятнами, и мне почему-то мгновенно вспомнился «верный враг», встреченный нами с Вартом при появлении здесь. Уж не родственники ли они с баронессой? Титулы одинаковые. По возрасту примерно равны. Значит, муж и жена или брат и сестра. В любом случае, два неотесанных чурбана на великосветском приеме. Как их вообще сюда пустили?